Тайна сталинских репрессий - Север Александр - Страница 31

Однажды я пригласил его к себе в кабинет и в самой категорической форме предложил ему принять меры к тому, чтобы М. А. Пешков умер. Я заявил ему, что это является политической директивой, и он не имеет права отказаться от выполнения ее. Старик, конечно, был огорошен. Я пытался доказать ему, что Макс никчемный, плохо влияющий на М. Горького человек, что он алкоголик и все равно скоро умрет. Левин согласился и сделал свое дело.

Вопрос: Вы выше показали, что к этому делу был привлечен и врач санчасти НКВД Виноградов. Как это было организовано?

Ответ: Виноградов также был привлечен к соучастию в убийстве М. Пешкова, так как врач НКВД Виноградов часто сталкивался с Булановым и им был привлечен к выполнению различных преступных поручений. О них, вероятно, расскажет Буланов. После того, как я Левину дал поручение убить М. Пешкова, я решил, что дело будет надежнее, если привлечь еще и Виноградова. Зная от Буланова, что Виноградов грязная личность (антисоветчик, связан с заграницей), я сказал Буланову, чтобы он предложил ему принять участие в убийстве М. Пешкова, для чего действовал заодно с Левиным. Не помню точно, но, кажется, при одной из встреч с Виноградовым в доме у Горького я лично подтвердил ему задание, переданное ему Булановым.

Вопрос: Значит, и Буланов был в курсе этого чудовищного, преступного замысла?

Ответ: Да, Буланов вообще знал обо всем, что я делаю. Если я ему прямо и не говорил, он обо всем догадывался. Я должен сказать, что в этом преступном деле принимали участие еще два человека: профессор Плетнев и секретарь М. Горького Крючков Петр Петрович.

Вопрос: Они были вами привлечены?

Ответ: Да.

Вопрос: При каких обстоятельствах?

Ответ: С Крючковым дело обстояло очень просто. Я уже показывал, что в доме Горького Крючков являлся моим человеком с давних пор. Он служил мне простым информатором. Он сообщал мне абсолютно все, что происходило в доме. Человек он авантюристический, нечистоплотный, присосавшийся случайно к Горькому, и поэтому мне нетрудно было прибрать его к рукам. Когда у меня возникла мысль избавиться от Макса, я начал осторожную подготовку к этому делу Крючкова. А он, как я полагал, не должен был возражать против этого.

Вопрос: Почему?

Ответ: Крючков неоднократно высказывал мне свои опасения о смерти Горького. «Что будет со мною?» – говорил он. Его тревожила мысль, что Горький оставит литературным наследником не его, а сына Макса. Я, в свою очередь, подогревал в нем эти настроения. Я убеждал его в том, что Макс может отстранить Крючкова от участия в издании литературного наследства Горького.

Постепенно я привил Крючкову мысль, что для него было бы лучше, если Макса вообще не будет. А затем уже прямо с ним договорился. Я сообщил Крючкову, что подготовил убийство Макса, рассказал ему о том, кто и как это будет делать. На него, поскольку он ближе всех к Максу, я возложил задачу принять меры к тому, чтобы спаивать Макса и довести его до болезненного состояния. Мне важно было, чтобы Макс заболел, а все остальное доделают врачи. Крючков согласился.

Вопрос: И что он делал?

Ответ Он делал все, что мог: спаивал Макса, возил его пьяного за город, приучал его к быстрой езде на открытом автомобиле (сама эта езда грозила катастрофой), словом, он делал все, чтобы Макс заболел. Кажется, в 1932 году Макс заболел. Я направил к нему Виноградова, но он так и не сумел ничего сделать. Но то, что не удалось в 1932 году, было совершено в мае 1934 года при содействии Крючкова: Макс заболел воспалением легких, а врачи Левин, Виноградов и Плетнев залечили его до смерти.

Вопрос: О Плетневе. Как и где он был привлечен к этому убийству?

Ответ: Плетнева пришлось привлечь к этому делу потому, что по установившейся традиции он являлся постоянным и наиболее авторитетным членом всех консилиумов при заболевании кого-либо из членов семьи Горького. Не помню точно когда, но спустя некоторое время после привлечения мною Левина, он явился ко мне с заявлением, что ему самому вряд ли что удастся сделать и что необходимо привлечь для этого дела еще кого-либо из врачей. Он прямо назвал Плетнева и заявил, что, если я не буду возражать, он сам попытается переговорить с ним. Я не возражал, но наряду с этим я дал задание аппарату ОГПУ подобрать мне компрометирующие Плетнева материалы. Оказалось, что их довольно много. Оказалось, что Плетнев был участником какой-то антисоветской группы врачей и вообще являлся человеком антисоветским. Я вызвал Плетнева к себе, спросил его, говорил ли с ним Левин. Плетнев начал было «рассуждать». Я положил на стол папку с материалами, погрозил ему, и он согласился слушаться меня.

Вопрос: Как же все-таки был убит сын Горького – М. А. Пешков?

Ответ: Детали я сейчас описать не могу. Я знаю, что он заболел (Крючков этому содействовал), для его лечения были направлены Виноградов и Левин. Был там и Плетнев. Они не допускали к Максу других врачей, неправильным применением лечения организм его был ослаблен, и он умер. Я полагаю, что врачи (Левин, Виноградов и Плетнев) расскажут об этом подробнее.

Вопрос: Только ли в результате неправильного лечения умер М. А. Пешков?

Ответ: Да, только в этом.

Вопрос: А не было ли здесь отравления?

Ответ: Нет, не было.

Вопрос: Вы это категорически утверждаете?

Ответ: Совершенно категорически.

Вопрос: Хорошо, оставим этот вопрос открытым с тем, чтобы к нему еще вернуться. Но ваши преступления в этой области не ограничиваются умерщвлением только М. А. Пешкова. Мы предупреждаем вас, что располагаем уже показаниями Виноградова, Плетнева, Левина, Крючкова и других. Вы сами понимаете, что в таком положении вам ничего уже скрыть не удастся.

Ответ: Я и не собираюсь этого делать.

Вопрос: Не знаем, собираетесь ли вы или нет, но то, что вы скрывали это в процессе всего следствия по вашему делу, это же факт.

Ответ: Да, скрывал. Но теперь мне скрывать нечего. Я заявляю, что, кроме Макса, тем же путем по моему заданию были умерщвлены В. Р. Менжинский, В. В. Куйбышев и А. М. Горький. Я хочу записать, что если в смерти Менжинского виноват только я, то смерть В. В. Куйбышева и А. М. Горького была организована по прямому постановлению объединенного центра правотроцкистской организации, которое (постановление) было мне лично передано членом этого центра А. С. Енукидзе.

Вопрос: Давайте запишем ваши показания об обстоятельствах умертвления каждого из названных вами лиц. Рассказывайте.

Ответ: Начну с Менжинского. Известно, что последние годы Менжинский больше болел, чем работал. Руководил работой я. Было ясно, что с его смертью председателем ОГПУ буду я. С этой мыслью я свыкся и ждал смерти Менжинского. А он не умирал. Когда я дал задание Левину, я подумал: «Почему то же самое не сделать с Менжинским?» В одном из разговоров с Левиным я ему об этом прямо сказал. Он уже был связан со мной подготовкой к преступлению и не мог мне отказать. Но он заявил, что не имеет доступа к Менжинскому, что постоянным лечащим врачом является доктор Казаков и что без него здесь не обойдется. Я поручил Левину привлечь к этому делу Казакова. Он это сделал. Не обошлось и без моего личного вмешательства в это дело. Левин сообщил мне, что Казаков в хороших отношениях с Менжинским, и у него (Левина) имеются сомнения, не обманет ли он. Я вызвал Казакова к себе, подтвердил ему мое распоряжение, наговорил ему кучу угроз, и он сделал свое дело – Менжинский умер.

Вопрос: А что конкретно сделал Казаков? Как он добился смерти В. Р. Менжинского?

Ответ: Этого я не знаю. Казаков «лечил» Менжинского по ему одному известному методу. Как и что он делает, в это он меня не посвящал. Мне важны были результаты, они были положительными, и меня это устраивало. Правда, помню, что в день предсмертной болезни Менжинского я говорил с Казаковым. Он заверил меня, что «все в порядке».