Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда - Страница 8

А впрочем, почему бы и нет? Место как место. Даже удивительно, что порча пробралась сюда так поздно.

На дне лужи что-то мелькнуло. Ан напряглась и перехватила клевец. Раздался тихий звон от переминающихся на железной решётке пола лап Кела. Обострившийся слух Ан уловил под ними плеск воды. Под полом тоже вода.

— Уходим, немедленно, — она снова заметила тень и сделала шаг назад. Сегодня альтруизмом она заниматься не будет. Разве что напишет на стене, что внутри нимфа. Главное, унести ноги с монашеком. Если чернорясый сдохнет, то она зря потратила огонь-камень и своё драгоценное время.

— Что-то случилось? — продолжил отвлекать её Меркий. Он попрежнему топтался на месте и не желал делать, как ему приказано.

— Пока — ничего, — она, не оборачиваясь, отступила от лужи. — Тут серая тварь. Не смотри на воду.

— Тварь Разрушителей?! — завопил Меркий.

— Да! Заткнись! — Ан на мгновение оглянулась на него и толкнула рукой в плечо. — Не шуми!

Нимфе хватило этого мгновения.

Взгляд Ан снова скользнул по вытекающей из трубы воде. На поверхности воды появилось лицо — и притянуло её взгляд. Против воли она присмотрелась к текущей воде, чтобы проверить, не показалось ли. Взгляды нимфы и Ан встретились, и она поняла, что попала в ловушку.

Какая же она дура! Так легко попалась!

Через мгновение все мысли пропали из головы. Нимфа улыбалась. Сердце отозвалось теплом. Нимфа стремительно обретала плоть. Нежные, ласковые голубые с искорками глаза светились на милом круглом лице, а мягкие тёплые пальцы погладили Ан по лицу и обняли за шею. Ан остатками своей свободной воли почувствовала скрип когтей о латный воротник..

Нимфа была ей рада. Нимфа хотела помочь ей. Нимфа даст отдых и радость. Если позволить ей поцеловать себя, то Ан испытает невероятное счастье. Это конец её долгого пути. Конец всех забот и лишений. Это — счастье.

В глубине души шевельнулся маленький червячок ярости.

Ан положила ладони на руки нимфы и позволила ей опрокинуть себя в воду.

7

Как только Ан выросла настолько, чтобы её воспринимали всерьёз, она стала договариваться о ночлеге и попутках сама. Отец разговаривал слишком резко и слишком много злился, из-за чего часто приходилось идти пешком, что злило его ещё больше. Ан, конечно, нравилось сидеть за плечами отца и смотреть вокруг и слушать маленький радиоприёмник или отцовские байки, но так делали только дети. А она точно уже не ребёнок.

Сколько Ан себя помнила, они путешествовали, изредка приезжая домой. Дом — это в Городе. Дом был большим и стеклянным. Говорили, что он красивый, но рядом стояли и более красивые и большие. Один раз она спросила, почему они не живут в самом большом доме, но Рем велела ей не говорить об этом, особенно при старших.

Дома они с отцом жили редко. Дед постоянно отсылал отца с каким-нибудь поручением. Иногда очень далеко, чуть ли не на край света. Один раз они летали на самолёте, но это было давно. Отец сказал, что Ан тогда страшно испугалась, и он решил больше не летать. “Так даже лучше”, сказал отец. “Черт их знает, как эти штуки летают!” Ан сказала, что поверила. Потом попыталась рассказать, как на самом деле летают машины, чтобы он перестал бояться, но отец не захотел даже слушать. Пришлось смириться, хотя попробовать полетать ещё раз очень хотелось.

И с парашютом прыгнуть очень хотелось. Дома Кел хвастался, что уже прыгал в одиночку. Ан ему не поверила. Кел, конечно, был здоровяком, но всё-таки недостаточно тяжелым, чтобы прыгать одному. О чем она ему и сообщила. Кел в ответ разбил ей нос и назвал дурой. Они подрались, и она уже почти ему наваляла, но прибежал дядя и слишком быстро их растащил.

Ан очень хотелось взять реванш, но не получилось. Кел уехал в школу, а они с отцом уехали по поручению деда. Её нос остался неотмщённым, купленная Рем красивая форма — не надетой, а банты, которые они хотели повязать ей на короткие волосы, лежать у Рем до следующего года.

…Иногда Ан страшно надоедало путешествовать.

В этот раз им повезло: владелец маленького пикапа согласился за несколько купюр подбросить их в кузове до городка на том берегу реки. После можно было переночевать и утром прийти на старый мраморный карьер. Отец обещал, что утром он ещё красивее, чем на закате.

Погода была хорошая, дорога ровная, и Ан, прислонившись к боку отца, достала книжку. Её ей дала Рем, когда они последний раз приезжали домой. Рем же поставила ей на планшет все программы, которые были нужны для задачек из книжки. Ан давно все их перерешала, даже не смотря на то, что планшет оказался не так удобен, как большой компьютер, и сейчас повторяла особо понравившиеся или особо трудные. Решать те, что у неё хорошо получались, снова и снова было одним удовольствием, но Рем говорила, что по-настоящему умный и сильный человек прежде всего делает то, что ему не очень нравится. Ан считала себя очень умной и очень сильно, и пыталась делать, как говорила Рем.

Отец, когда Ан доставала книжку, всегда молчал и не мешал. Сейчас он тоже полулежал и слушал радио. Ан иногда поглядывала на него, но отец выглядел спящим. Оно и к лучшему. Вдруг он проспит весь путь до города?

Ан никогда не спрашивала, что именно дед поручает им сделать, когда они покидают Дом. Она подозревала, что все эти задания были несложными и никому даром не нужными. Точно недостаточно важными, чтобы гонять с ними члена семьи. Хотя ей и говорили, что она глупая и ничего не понимает, Ан видела, что отца не любили. Хуже того, его тоже считали глупым, и он это знал и понимал. Ан видела его ярость каждый раз, когда дядья начинали с неприятными улыбками снисходили для объяснений или когда дед отмахивался от него со словами "ты всё равно ничего не поймёшь". Гордость не позволяла отцу показывать им свою обиду, и Ан делала вид, что ничего не видит и ничего не спрашивала. Отец, как ей казалось, был благодарен за это.

Будь воля Ан, домой она бы не возвращалась и нашла другой дом, потому что городов со школами, куда можно носить банты и форму, было много. Зачем возвращаться туда, где тебе не рады? Ей было бы жалко расставаться разве что с Рем. Рем была хорошей, не задирала нос, как остальные, и, скорее всего, навещала бы их.

Мост над переправой был пустым, и они легко его проехали. Ан приподнялась над бортами кузова и посмотрела на реку, мелькающую между железными подвесами, держащими полотно. День был жарким, а от воды ещё тянуло остатками весенней прохлады.

— Что, уже? — отец приподнялся следом за ней и снял наушники. Ан кивнула и посмотрела вперёд. Вон уже кирпичное здание. Мотель. Они останавливались тут пару раз, и их уже знают. Отец потянулся и зевнул. Потом опустил взгляд на её руки.

— Чего читаешь? — отец потянул книгу на себя и посмотрел на название. — Методы инд… инд… Тьфу! Зачем это тебе?

— Интересно, — пожала плечами Ан. Она сжала планшет между коленями и полезла в сумку за кошельком.

— Понимаешь, что там написано?

— Угу.

— Много понимаешь?

— Ну… — Ан задумалась, не зная, что отвечать. — Пока всё вроде.

Отец кивнул.

— Откуда она у тебя?

— Рем дала, — ответила Ан, прежде, чем сообразила, что именно говорит. Отец ненавидел Рем и её отца. Он не разговаривал с ними, не разрешал Ан подходить к ним, если она спрашивала разрешения, и уже не раз злился, когда находил у Ан вещи Рем. Или не злился, понять, когда именно имя сестрёнки вызовет у отца вспышку ярости, Ан не могла. Поэтому обычно она никогда не говорила отцу, кто на самом деле дал ей новую книгу или игрушку, иначе подарком могло случиться всё, что угодно.

— Эта дрянь?! — лицо отца исказилось от ярости.

— Я сама её попросила! — выдохнула Ан и сжала книгу. Будь проклят её длинный язык! Отец грубо вырвал книгу из ее пальцев и, размахнувшись, зашвырнул в придорожный ивняк. Ан увидела, как в лучах солнца блеснул глянцевый корешок, и книга скрылась в листьях. Колесо автомобиля подскочило на ухабе, и кусты слились унылую зелёную стену. Ан даже не заметила никаких примет, чтобы ночью отыскать место, где осталась книга. Ей стало так обидно, что она сама пришла в ярость.