Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда - Страница 14

— Мы останемся тут?

— Да.

— А…

— Заткнись.

Ан развела огонь в одном из поддонов. На растопку пошли остатки стульев и вздыбившийся от времени паркет. Дым потянуло в разбитую раму у них над головой. Меркий стянул с себя мокрый плащ и рясу, оставшись в сырых штанах и рубашке. Ан закатила глаза.

— У тебя на теле есть что-то, чего я ещё не видела?

— Правила приличия требуют…

— Я не умею лечить пневмонию, — она равнодушно пожала плечами, сняла шлем и расправила сырые волосы. Голове немедленно стало холодно. Ничего, зато высохнут.

Меркий помялся и неловко стянул с себя рубашку. Потом, жмурясь и отворачивая лицо, штаны. Одежду он развесил на оставшихся стульях, сдвинув их к огню. Ан порылась в сумке, достала своё старое одеяло и перекинула его святоше. Ишь какой скромный. Чернорясый немедленно закутался в одеяло и подсел почти вплотную к огню.

— А ты… — он спохватился и посмотрел на Ан. — Ты в доспехах… ну… не замёрзнешь?

— Нет, — она повесила над огнём котелок с водой. Потом протянула висельнику фляжку с самогонкой. — Сделай один глоток.

Меркий послушно отхлебнул и едва не выплюнул питьё.

— А почему ты не снимешь маску? — монашек несколько раз вздохнул и вылохнул через рот, потом кое-как закрыл крышку и положил фляжку рядом с собой.

— Не хочу.

— М… я…

— Чего тебе?

— Я не видел твоего лица.

— Нахрена оно тебе?

— Ну… — святоша замялся и отвёл взгляд. — Мне… немного страшно… Нет, я не хочу тебя оскорбить, но просто… Это невежливо. Ты-то меня видела. Даже… — он окончательно смутился, явно подразумевая свою наготу.

Ан потрогала респиратор. Она сняла личину. Глаза видны. Что этому идиоту ещё надо от неё?

— Но если ты не хочешь, я ни в коей мере не настаиваю!

— Не хочу, — Ан убрала руку и перекинула ему несколько полосок мяса.

— Ты ждёшь нападения, да? — Меркий собрал ужин на коленях, погрыз полоску и принялся её, неуклюже повторяя за Ан, мять. Ан лениво вертела в руках свою долю. Есть ей не хотелось.

— Размочи в воде, — вместо ответа посоветовала она и кивнула на котелок. Меркий недовольно уставился прямо ей в глаза. Кел тихо лежал у неё за спиной и не двигался. Хорошо это или плохо? Вроде он недавно поел, теперь должно надолго хватить… Чернорясый вздрогнул и отвёл взгляд.

— Ан, можно задать тебе вопрос?

— Ну, валяй.

— Днём, в Цистерне…. Я уже задавал, извини, если ещё раз. Ошейник, помнишь?

— Ну, да.

— Разве возможно подчинить себе тварь Разрушителей, не будучи Разрушителем? Я никак не могу… в общем, ты ведь знаешь ответ, да? Тут в городе… живёт Разрушитель?

Ан ответила не сразу.

— Может быть и да. А может и нет. Тварями может управлять любой, кому хватит знаний и наглости.

— Ты ведь уже сталкивалась с таким, верно?

Она медленно кивнула.

— Ты сможешь его убить?

— Кого?

— Хозяина тварей? А вдруг… вдруг это всё-таки Разрушитель? — священник немедленно смутился своих же слов. — Я имел ввиду, кто-то из их прислужников! Ведь все Разрушители мертвы, но если кто-то из их детей жив? Ты справишься с ним?

— Возможно, — Ан задумчиво перевела взгляд на потолок. Вряд ли в город пришел кто-то, кто помнил ещё тот мир. Скорее какой-нибудь охотник за редкостями сумел завладеть ошейниками… Нет, не складывается. Как же он сумел надеть ошейники на тварей? Это даже не бешенную собаку ловить голыми руками. Хотя, если ему достались личинки… опять же нет. Тогда бы ошейник врос в плоть, либо тварь как-то нашла способ от него избавиться. Нет, ошейник кто-то надел на взрослую нимфу.

— Если это кто-то из проклятых отступников… Если он…

— Сперва ты встретишься с его тварями.

— А если та была одна?

— Тогда он к нам не сунется.

— Почему?

— А ты попрёшь на тех, кто может убить серую тварь?

Меркий замотал головой.

— Вот и заткнись, — Ан вывернула ногу, разглядывая пластину доспехов под коленом. Вроде бы проклятая нимфа ничего не сломала. — И ложись спать. Утром нам надо дойти до моста.

Меркий кивнул и принялся грызть мясо.

Спать он улёгся на старый стол, напялив подсохшие штаны и сапоги и завернувшись в одеяло. Ан осталась сидеть и смотреть в огонь. Ошейник на серой твари. Давно она такого не видела. Придёт ли к ним тот, кто ошейник надел? Ан на его месте точно бы пришла посмотреть…. А что, если это Благородная кровь?

Ей невольно стало не по себе. Она не сталкивалась с настоящей Благородной кровью ещё дольше, чем с укрощёнными серыми тварями. Шансы есть, но днём нимфа поймала её врасплох, и лишь чудо и доспехи спасли Ан от неминуемой гибели. Каковы же её шансы в схватке с человеком, а не с его безмозглой игрушкой?

Ан откинулась спиной на железный бок Кела и положила на колени клевец.

10

Ан проснулась и открыла глаза.

Было по-прежнему темно и тихо. Огонь в поддоне давно погас, только светились красные угли. Священник лежал на столе, подтянув к груди колени, и едва слышно дышал. Ан как можно тише встала и оглянулась. Пахло сыростью и какой-то гнилью.

Всё было в порядке — кроме того, что спать она не собиралась. Ан помнила, как она возится и заряжает сначала пистолет, а потом найденный в цистерне дробовик, потом сидит, пересчитывая валяющиеся паркетные плашки — и провал. Она, разумеется, устала, но не настолько, чтобы заснуть против своей воли.

Кел лежал около входа в их закуток. Когда она повернула голову, в темноте зажглись яркие глаза. Зверь тихонько скрёб лапой по паркету, а его хвост время от времени вздрагивал и бился о пол. Значит, её разбудил именно он. Ан указала зверю на дальнюю лестницу. Кел послушно отправился проверять, что там. Глаза потухли, и теперь его присутствие выдавал только едва слышимый скрип вздувшегося паркета под металлическими когтями.

Ан подошла к окнам. Грязи на мелких стёклах накопилось столько, что вряд ли даже в ясный день солнечные лучи пробиваются через них. В разбитой раме торчали осколки стекла. Ан заглянула в дыру, но ничего снаружи не увидела. Дождевые облака рассеялись, и сквозь просветы мелькали редкие звёзды. Она принюхалась. Воздух был влажным, тяжелым, сладким. Чернорясый монах крепко спал, и не очнулся, даже когда она его потрясла и перекатила на спину.

Ан оставила парня в покое и опустила маску респиратора. Запах сладости стал невыносим. Около углей он был слабым, но около окон воняло просто невыносимо. Ан вернула маку на место и надела шлем. Святоша всхрапнул. Она отвернулась от огня, достала пистолет и вышла к лестнице с хрустальной люстрой.

Запах сырости стал ещё сильнее. Ан оглянулась, заметила тень в конце коридора и тихо цокнула языком. В ответ во тьме вспыхнул жёлтый глаз Кела. Она повернулась к лестнице.

Сырость. Какой мерзкий запах! Как будто дождь не прекращался тут годами, и внезапно театр прогнил насквозь. Вроде бы ничего особенного, но до чего же неприятно. И даже сквозь респиратор пробирает тошнотворный сладкий запах.

Тварь.

Ещё одна.

Сомнений в причине её беспокойства не было. Тварь уже где-то рядом. В голове пронёсся вихрь мыслей: есть ли на твари ошейник? Где её хозяин? Кто он? Как она могла быть такой беспечной, что уснула?

А ведь у неё осталось так мало патронов! Всего три в пистолете. Нужно было взять дробовик, но Ан не была уверена, что он будет хорошо работать.

Часть систем её доспехов сломались годы назад, но ночное видение работало, проявляя мир в отвратительном сизо-зелёном цвете. Она осторожно заглянула вниз. Лестница была по-прежнему пуста. Повисла звенящая тишина. Ничего не происходило. Ан втягивала в себя воздух и до рези в глазах всматривалась через линзы шлема вниз, вдоль лестницы. Ничего. Запах говорил, что тварь рядом, но она не видела даже тени движения. Сидит в засаде?

Видов тварей было не так уж много. Их создатели не любили разнообразие и скромно считали, что природу человеку не переплюнуть. Ан мысленно перебирала всё, что знала о тварях, пытаясь представить, кто будет её противником. Нимфа? Может очаровать, но тут нет воды. Жнец? Не пролезет в узкие окна и двери, а сил разломать бетонные стены ему не хватит. Древоточец? Нет, он слишком шумный и неуклюжий, да и он не усыпляет, а подкрадывается к спящему и протыкает голову. Шептунья? Может усыпить, значит, подходит. Но в одиночку шептуньи не охотятся. Для серых тварей они слишком хлипкие, и эффективней было использовать стаю, усыпляющую жертв.