Куропаты - змеиный поцелуй Америки - Лепешко Емельян Николаевич - Страница 20

При этом Быков заявлял, что у него среди близких знакомых есть единомышленники, готовые активно включиться в акцию, так сказать, по раскрытию преступлений и разоблачению нарушений законности советской властью. А одного из них, кандидата искусствоведения, прозябающего в роли археолога, он считает совестью и героем нации. Это был Зенон Станиславович Позняк, который за разрушение коммунизма и демократическую Беларусь готов положить голову на плаху. Но самое странное в его биографии, если изучить корни: по отцу он поляк, а по матери — еврей (мать была иудейкой из Западной Украины). Она скрывалась в их местечке от преследования бандеровцев во время войны. Никто из жителей немцам и полицаям её не выдал. (А как же сентенция Быкова о том, что «рядом уничтожали евреев, крестьян не очень беспокоило, лишь бы их не трогали»?!) Она сошлась при оккупантах с отцом Зенона, вышла за него замуж. После бегства немцев отца призвали в военкомате на войну, он погиб при освобождении Польши. Но, к счастью, особо подчеркнул Быков, родился и вырос его сын Зенон Станиславович Позняк — самый искренний белорус, ярый русофоб и враг России. Его не нужно подгонять на борьбу с Россией и коммунизмом, агитировать, а необходимо только направлять и сдерживать, защищать от нападок недругов. Их же у Позняка очень и очень много в силу крайнего эгоизма, высокомерия, зазнайства, категоричности, невыдержанности и неуживчивости.

Вскоре после переезда в Минск, уже в декабре 1987 года, Игрунову пришлось близко познакомиться с материалами, предоставленными КГБ БССР: «Справка-отчёт о проведении выездного собрания молодёжного неформального общественного объединения «Талака». Он внимательно несколько раз прослушал аудиозапись выступления Позняка на совместном с комсомольцами собрании «Талаки» в пионерлагере «Полочанка», который был расположен в лесу, в 5–6 километрах от Ракова, по гродненскому шоссе. Игрунову он показался упёртым в своей заскорузлости в политических вопросах при замёрзшем кругозоре восьмилетнего местечкового подростка. Позняк в выступлении обосновывал необходимость перехода исключительно на белорусский язык в быту, обучении и воспитании, подтверждая это выводами доклада Троцкого о борьбе с бюрократизмом, переведённого на белорусский язык.

Доклад Троцкого был дополнен лишь названием употребляемого в Белоруссии в быту языка — трасянки — смешанного русско-белорусского разговорного языка. Что, по выводу Позняка. в итоге способствует психической неполноценности всего общества. Этот вывод породил вопрос из зала: «А как так получилось, что Пушкин, Мицкевич, Лермонтов, воспитывавшиеся и обучавшиеся на нескольких языках одновременно, отлично владевшие и даже писавшие произведения на русском и европейских языках, стали признанными гениями человечества?» Этот вопрос вогнал Позняка в ступор и тупик. Он бросил себе под ноги записки с другими вопросами и буквально позорно бежал со сцены. Игрунов сразу же отметил психическую невыдержанность Позняка и необходимость воспитания и укрепления его сознания тренировкой. Чему в последующем и уделили много внимания, добились большого успеха. Одновременно Игрунов сделал вывод, что на В. В. Быкова и его группу можно положиться, во всяком случае, принять за основу и отшлифовать в последующем до нужного класса индивидуально каждого.

Смущало Игрунова только то, что в группе Быкова/Позняка были два брата Луцкевича — Юрий и Левон. Они запятнали себя сотрудничеством с гитлеровскими оккупантами, службой в их карательных органах и разведке. Но радовало, что с течением времени на Позняка были получены основательные компрометирующие материалы, позволяющие в любой момент привлечь его к уголовной ответственности на солидный срок. Археолог Позняк в Заславле вёл раскопки, нашёл, но, будучи материально-ответственным лицом, «затерял» весьма ценные артефакты, что сотрудники правоохранительных органов задокументировали как воровство. Было подготовлено к возбуждению уголовное дело. «Теперь он наш и никуда не денется, — решил Игрунов, — а пока поможем ему уйти от ответственности. Но нужно, чтобы он запросил помощь».

Быков рекомендовал Позняку обратиться за поддержкой к Яковлеву через Игрунова. А. Н. Яковлев нажал на Соколова: «Не трогать народного героя Белоруссии Позняка!» И Соколов, скрипя зубами от нежелания, потребовал от МВД приостановить до особого распоряжения возбуждение уголовного дела в отношении 3. Позняка. При разговоре по телефону Е. Е. Соколова с А. Н. Яковлевым по этому вопросу присутствовали другие секретари и заведующие отделами ЦК КПБ, они слышали его, обсуждали не раз после, возмущаясь настырностью и безапелляционностью А. Н. Яковлева, переходящими в грубость и невыдержанность. От него прозвучали даже несвойственные для работников ЦК хамство, крестьянский мат и распоряжения в приказной форме: «Исполнять поручение, а не рассуждать! И об исполнении доложить!» Соколов после разговора развёл руками, как бы говоря, вот видите, в каком я положении: не хочу, а делать придётся.

По воспоминаниям Игрунова, Е. Е. Соколов считал Позняка и его группу швалью, по-другому их не называл. После этого 3. Позняк попал в полную зависимость от Игрунова, который справедливо полагал, что теперь можно вить из него веревки. Не подозревал только он, что вот уже много лет, как Позняк через братьев Луцкевичей познакомился и тесно «дружит» с нужными ему американцами. Получает от них не только устные советы, но и солидные денежные суммы в долларах США, оседающие на его личном счёте в банке.

Известный писатель, ветеран Великой Отечественной войны, большой, искренний друг Белоруссии, активно участвовавший в её освобождении от немецко-фашистских захватчиков, ныне покойный Владимир Сергеевич Бушин в газете «Завтра» в январе 2000 года описал, как встречал Рождество в Кремле по именному приглашению Путина, исполнявшего в ту пору обязанности президента России. В зале он увидел многих представителей московского бомонда. «А это кто — в кирзовых сапогах и при бабочке? Никак подзабытый писатель Василь Быков? Каким ветром занесло из Финляндии, куда он сбежал от ужасной жизни в родной Беларуси, словно какой-нибудь Собчак в Париж? А впрочем, как не сбежать, если сограждане, — пишет Бушин, — пропускают мимо ушей, говорит, то, что исходит от современного апостола Беларуси, от Зенона Позняка. Оный Зенон, как известно, тоже сбежал, но на другой конец света — в США. Поди, вместе с Евтушенко пока едят там апельсины бочками, но скоро, ей-ей, будут лишь нюхать кожуру, или откроют тараканьи бега, или начнут мастерить тряпичных петрушек в образе Ельцина и Шушкевича и ходить с ними по базарам, выкрикивая по примеру булгаковского славного генерала Черноты: «Не рвётся, не ломается, а только кувыркается!»

«Так Быков это или нет?» — спрашивает сам у себя Бушин. И продолжает: «Уж больно ликом страшен, словно вся злоба и желчь вылезли наружу. И нос как морковка сделался. С чего бы уж нос-то? Вполне возможно, что Быков и есть. Он недавно прикатил в Москву, и в Большом театре в присутствии самого Бориса Николаевича сама Зоя Борисовна Богуславская, автор знаменитой трагедии «Контакт» и эпопеи «Транзитом», а ныне говорящая жена самого Андрея Вознесенского, вручила ему девятого января, в Кровавое воскресенье, премию «Триумф». Это, как пишет газета «Культура», одна из самых таинственных премий». Выдвижение кандидатов на премию происходило в тайне, без публичного обсуждения, в обстановке строгой секретности, и даже стенограммы и протоколы заседаний не вели. «Уж со Сталинскими-то премиями во времена ужасного культа ужасной личности всё было наоборот. Публиковались имена кандидатов и тех, — уточняет Бушин, — кто выдвинут, и шло долгое обсуждение в газетах, журналах, на радио, и знали мы наперечёт членов комитета по именам… Здесь сама собой напрашивается такая перпендикулярная параллель: процессы 30-х годов, которые проходили открыто, публично, в присутствии представителей советской и зарубежной прессы — и тайная подковёрная работа яковлевской Комиссии по реабилитации».

Далее Бушин представляет, что подходит к Быкову и спрашивает его, как писатель писателя и ветеран Великой Отечественной войны такого же ветерана: «Триумфатор, читал я, что всех русских, живущих в Беларуси, вы объявили «пятой колонной»; говорили мне, что вы ещё и против союза с Россией. Что ж, тогда поцелуйтесь с Явлинским и Кириенко. Последний грозил даже в суд подать на свою родину, если этот союз состоится… А про себя скажу: в 43-44-м годах я всю Беларусь протопал наискосок от Наровли до Гродно со своей Пятидесятой армией, потерял при этом и уложил на вечный сон в белорусской земле немало сверстников и друзей, в большинстве своём русских. Вы не забыли, триумфатор, зачислить их в «пятую колонну»? А в Минске давно живут со своими семьями две мои сестры. Тоже «колонна номер пять»? Да вы сами-то, триумфатор, случаем не из «палаты номер шесть»?» Таким образом Бушин высказал мнение о Василии Владимировиче Быкове как политическом деятеле и человеке [14].