Уйти и не вернуться - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 2

Наконец без двух минут три они вышли к павильону номер четыре, войдя под стеклянную крышу.

И в этот момент появился «Барс».

— Неплохо, — кивнул генерал, — прошли лес совсем неплохо. Даже рацию сберегли.

Они тяжело дышали, уже считая, что все трудности позади. Но они плохо знали своего генерала. В тот самый момент, когда капитан Борзунов стаскивал с себя этот чертов ящик, крыша — павильона внезапно лопнула. Сверху по ним ударил автоматной очередью спрятанный там снайпер.

Если бы Борзунов не поторопился со своей рацией, он бы обязательно успел увернуться.

Чутов и Машков бросились в угол павильона, отстреливаясь. Борзунов получил свою очередь прямо в живот.

— Вы убиты, капитан, — спокойно произнес «Барс», — сигнала об окончании прохождения зоны никто не давал. У вас было еще полминуты.

Со страшным выражением лица Борзунов выхватил свой автомат и выстрелил в генерала.

Но он опоздал. «Барс» успел первым. Синяя краска больно ударила капитана по лбу.

II

В этот день неприятности начались с самого утра. Безо всякого предупреждения к ним на заставу прилетел командир отряда. Вот уже одиннадцать месяцев подполковник не делал подобного, такого от него никто просто не ждал. Конечно, дежурные спали, одного из ребят вообще не было. Он отправился в ближайшее селение. А старший лейтенант Никитин, перебравший вчера сверх меры, лежал в своей комнате почти в бессознательном состоянии.

Узнав о прибытии руководства, начальник заставы, капитан Шершов умудрился найти не совсем помятый мундир и даже успел одеться, пока вертолет шел на посадку. Еще повезло, что дежуривший на вышке сержант Мащенко узнал номер вертолета командира отряда.

Из пятидесяти трех положенных по штату солдат застава имела только тридцать девять, а вместо шести офицеров и прапорщиков в наличии имелось четверо. Расположенная высоко в горах застава прикрывала единственную горную тропу, так полюбившуюся контрабандистам, к небольшое селение Бараш, насчитывающее всего пять десятков домов.

Проклиная в душе все на свете, Шершов подбежал к спрыгнувшему из вертолета подполковнику.

— Товарищ подполковник, докладывает начальник заставы капитан Шершов…

— Потом доложите, — недовольно заметил подполковник Салтыков, — я не за этим.

Шершов увидел, как из вертолета выпрыгивают еще двое людей.

Один был в штатском плаще — дородный, полный, грузный, другой — помоложе, в военной форме, но без погон. Увидев столько гостей, Шершов окончательно разозлился. В конце концов Салтыков мог бы его предупредить о своем приезде. Здесь они не в игрушки играют. В любой момент может начаться обстрел с той стороны.

Он успел сделать страшные глаза Мащенко, и тот побежал поднимать прапорщика, вчера вернувшегося из наряда.

Никитина разбудить не было никакой возможности, а третий офицер — лейтенант Пономарев, утром отправился проверять посты. В связи с нехваткой людей и офицеров они придумали довольно смелый план несения дежурств. Посты прятались в специально замаскированных местах с таким расчетом, чтобы видеть перед собой ту самую, трижды проклятую тропу. Два поста были расположены справа и слева от тропы так, чтобы видеть друг друга и прийти на помощь в случае необходимости. На первом посту они даже оборудовали позицию для гранатометчиков. Остальные два поста были кочующими, проверяющими нижний склон горы, где проходила государственная граница.

Но гости не обращали никакого внимания на его заставу. Они даже не посмотрели на новый бак с водой, стоивший Шершову таких усилий. Просто они сразу отправились в кабинет начальника заставы. Вспомнив, что там царит относительный порядок, Шершов успокоился.

— Ну, что, Шершов, — спросил подполковник, по-хозяйски усевшись на стул, — спокойно тут у тебя?

Остальные двое гостей пока молчали.

— Как сказать, — осторожно ответил капитан, не зная, что следует говорить в присутствии незнакомых людей.

— Давно не стреляют? — спросил Салтыков.

— Уже дней десять. Как ранили Алимова, с тех пор никто не стреляет, — показал Шершов рукой в сторону Афганистана.

Это был один из самых сложных участков таджикско-афганской границы, и Шершов знал, что в отряде Салтыкова не бывает и одной недели без тяжелых потерь. Слава Богу, здесь высоко в горах царил относительный порядок. Отрядов оппозиции тут не было, а контрабандистам лишний шум был ни к чему.

— Засиделся ты, Шершов, на одном месте, — вдруг сказал Салтыков, — сколько здесь уже?

— Да почти восемь месяцев, — посчитал Шершов.

— Завтра вечером поедешь в Душанбе получить новое назначение.

— Что случилось? — испугался Шершов.

Салтыков так с ним никогда не разговаривал.

— Ничего не случилось. Просто привез приказ. Ты переводишься в другое место. Спокойное, хорошее место на границе с Америкой.

— Где? — изумился Шершов.

Карту он еще помнил, — разве у нас есть граница с Америкой?

— Хватит болтать, — стукнул кулаком по столу Салтыков, — приказ есть приказ. Поедешь на Чукотку заместителем командира отряда.

— В Сибирь? — Шершов подумал, что перепил вместе с Никитиным.

— Успокойтесь, капитан, — вдруг сказал один из гостей в штатском плаще, — товарищ подполковник немного преувеличил. За отличную службу вы получаете новое назначение. И, кстати, досрочно звание майора.

Шершов окончательно решил, что над ним издеваются.

— А семья? — спросил он пересохшими губами.

— Вызовите семью из Новосибирска, — этот тип даже знал, где находится его семья.

— Но, почему? — наконец выдавил Шершов.

— Это другой вопрос. Товарищ Салтыков вам все объяснит.

— Понимаешь, — сказал подполковник, показывая на все время молчавшего человека в военной одежде, — завтра вот этот… Словом, он пойдет нарушать границу на твоем участке.

— Нелегал, что ли, — догадался Шершов, сколько слов из-за одного нелегала.

За пятьсот долларов на этой границе можно переправить любого человека, любой груз. Шершов хорошо знал, как закрывают глаза на эти нарушения некоторые офицеры соседних застав. Однако не только в его отряде, но и в других все офицеры знали — Шершов денег не берет. Еще пять лет назад, будучи лейтенантом-десантником, он воевал в Афганистане и был там тяжело ранен. После боя от его взвода осталась только половина. Шершов, провалявшийся по госпиталям почти год, был переведен из-за своего ранения на «спокойную» службу в пограничные войска. Тогда никто не мог даже представить себе, что государственная граница СССР окажется почти фронтовой зоной, а сама страна развалится на ряд кровоточащих кусков. Одним из таких страшных кровавых кусков стал Таджикистан.

Шершов не переносил «духов» — ни идейных, ни религиозных, ни разбойничьих. Ему было все равно, под какими знаменами шла на его участок очередная группа вооруженных людей. Он просто не пускал их и все. О его непонятной принципиальности уже ходили легенды, но ему было наплевать на все разговоры и слухи. Он просто честно выполнял свой долг.

На таких российских офицерах, как Шершов, еще держалась вся система обороны, границы. Они были неисправимыми идеалистами, продолжавшими верить в свои принципы.

— Завтра обеспечим проход, — кивнул Шершов.

«Странно, что в Афгане еще нужны наши разведчику — подумал он. — За десять лет мы могли бы изучить эту страну достаточно хорошо».

— Ты не понял, — вдруг возразил Салтыков, — нужно не обеспечить проход. Завтра на твоем участке будет бой. Постарается прорваться банда Нуруллы.

— Откуда вы знаете? — вспыхнул Шершов. — У Нуруллы две сотни людей.

— Это будет отвлекающий маневр, — пояснил Салтыков, — в нападении примут участие не больше пятидесяти человек. Остальные пойдут на участке Зиновьева, но через три часа. По их расчетам, мы вызовем к тебе на помощь людей, оголив соседние участки. Вот тогда они и будут прорываться.

— Этот Нурулла слишком хитер, — разозлился Шершов, — ничего, завтра мы их встретим.