Уйти и не вернуться - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 15

Это еще не полномасштабная война, которая начнется через полтора-два года. Но это уже партизанские действия против своих отступников и помогающих им, пришедших с севера, таких непонятных «шурави».

В Москве в это время куда больше обеспокоены событиями в Польше. Оппозиционная властям «Солидарность» приобретает невиданный размах, принимает такие формы, что впору говорить о самом существовании социалистического строя в соседней стране.

Суслов и Устинов настаивают на военном решении вопроса, но неожиданно Андропов и Громыко проявляют непонятную на первый взгляд гибкость.

Умный Андропов, уже просчитавший все варианты, знает, как мало осталось править Брежневу. Он понимает, что польская авантюра станет катастрофой в Европе, оттолкнет от СССР всех союзников в третьем мире, уже в период его собственного правления. После Афганистана, и без того вызвавшего грандиозный скандал, нельзя вводить войска в соседнюю Польшу. Это будет воспринято во всем мире, как постоянное стремление советской империи решать свои вопросы исключительно с помощью танков, путем военной экспансии. Да и Президент Рейган, далеко не либеральный Картер. Он просто так не смирится с вторжением в Польшу.

Подобные идеи разделяет и Громыко, понимая, как трудно выглядеть миротворцем, смотря на весь мир из танковой щели.

Брежнев, который почти не занимается делами в этот последний для себя год, тоже отказывается от силового решения вопроса.

По предложению Политбюро ЦК КПСС в Польше убирают чересчур мягкого, нерешительного Станислава Каня и на его место выдвигают генерала Войцеха Ярузельского, бывшего министра национальной обороны, уже ставшего к тому времени и Председателем Совета Министров страны.

К ноябрю в руках Ярузельского все высшие посты в партии и правительстве. Этому генералу, немного напоминающему другого чилийского генерала, также ставшего диктатором, постоянно появляющемуся в черных очках, советские руководители доверяют гораздо больше.

Вопрос стоит однозначно — или Ярузельский вводит военное положение в стране, или в Польшу с трех сторон вторгаются войска стран Варшавского Договора. Третьего не дано.

Нужно отметить, что в отличие от Афганистана, по Польше у Андропова имелось гораздо больше информации. Страна была буквально нашпигована секретными агентами и информаторами КГБ. В самом КГБ безусловно обращают внимание на тот факт, что большинство руководителей «Солидарности» — лица, не подходящие по пятому пункту. Евреи Мойзеш Финкельштейн, Яцек Куронь, Адам Михник становятся прекрасными раздражителями для руководства КГБ и КПСС, вполне вписываясь в теорию всемирного сионистского заговора.

Разумеется, сам Андропов эти бредни не разделяет. Он достаточно умен, чтобы не доверять подобным измышлениям. Не изученный до сих пор феномен этого человека, сочетавшего в себе изумительную жестокость и непонятное мягкосердечие, трудно объясним.

Юрий Андропов был безусловно выдающимся политиком.

В отличие от многих коллег из Политбюро, он прекрасно знал обстановку в стране и во всем мире. Осознавая, какие проблемы стоят перед обществом, Андропов делал все, чтобы как-то изменить, трансформировать общество, не меняя самого базиса.

Позднее многих членов Политбюро будут называть просто фарисеями, закрывающими глаза на реальную жизнь. Эти утверждения далеки от истины. И Брежнев, и Андропов, и их коллеги по Политбюро, во всяком случае наиболее заметные — Суслов, Косыгин, Громыко, Устинов, Черненко, Пельше, искренне верили в тот путь, который избрала страна в Октябре семнадцатого.

Трудно представить «перестроившихся» Суслова или Устинова, уже в наши дни говорящих о преимуществах капитализма.

Будучи коммунистами, они считали, что это единственно правильный и верный путь для народов всех стран. Можно не соглашаться с их идеалами, но нельзя делать из них фарисеев. И, вводя войска в Афганистан и продолжая свою политику в Польше, они заботились прежде всего о процветании самой империи и защите своих социалистических идеалов. Можно не принимать их взглядов, но понять мотивы, руководившие ими, необходимо.

Как необходимо понимать и мотивы консерваторов Рейгана — Тэтчер, столь последовательно борющихся против ложных и опасных, на их взгляд, идей.

Мир, разделенный идеологическим противостоянием на два лагеря, имел свою палитру красок и свои акценты. Сегодня, спустя всего лишь десять-пятнадцать лет, мы начинаем в какой-то мере забывать об этом.

В декабре восемьдесят первого Ярузельский вводит, наконец, военное положение в Польше, при этом, конечно, ему помогают и подсказывают советские советники. День был выбран с таким расчетом, что низкая, плотная облачность помешает американским спутникам обнаружить скопление войск и техники у всех крупных польских городов.

Под контроль были взяты границы, аэропорты, вокзалы. Утром тринадцатого разом отключили телефонную связь по всей стране. По разработанной схеме были арестованы почти все руководители «Солидарности». К чести Ярузельского он не опустился до примитивной мести, не разрешил физических репрессий.

Были запрещены забастовки, митинги, приостановлена деятельность общественных организаций, профсоюзов. Даже советские инструкторы не ждали подобной четкости и организованности.

Генерал Ярузельский, по существу, спас Польшу от повторения венгерского опыта пятьдесят шестого и чехословаадого шестьдесят восьмого. Он защитил страну от гражданской междоусобицы, сумел не допустить иностранного вмешательства, восстановить порядок в государстве. Пусть полицейскнй, жандармский, но порядок, когда граждане в большинстве своем чувствуют себя в безопасности, под защитой армии и сил правопорядка. Обыватель торжествует, а разве в любом государстве обыватели не составляют большинство?

В Афганистане осенью уже начались первые бои на юге страны. Еще не вполне оформившиеся, еще неопытные отряды оппозиции предпочитали наносить удары по постам афганской армии, не решаясь вступать в схватки с советскими частями.

В Москве в эти дни широко отмечали семидесятипятилетие выдающегося деятеля Коммунистической партии и Советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, пламенного борца за мир и прогресс Леонида Ильича Брежнева!

Уже получивший все, какие можно, награды маразматирующий Генсек стал пятикратным героем, Генералиссимусом, получил орден Победы и даже афганский орден «Солнценера свободы» из рук тоже верного ленинца и борца за мир Бабрака Кармаля.

Апофеоз идиотизма достиг своего пика.

Дальше начиналось падение.

Стоявший в тесном кругу ближайших соратников Брежнева, Юрий Андропов, привычно улыбаясь, хлопал в ладоши. Глядя, как целуются Брежнев и Суслов, он снова и снова думал о необходимости перемен.

А Суслов еще не знал, что это будет его последний поцелуй в жизни с Брежневым. В январе восемьдесят второго после оглушительного скандала, он скоропостижно скончается, оставив несчастному Генсеку почти риторический вопрос — кто станет преемником Суслова, вторым человеком в партии, а следовательно, в государстве и по всей империи — Юрий Андропов или Константин Черненко. Первого Брежнев не любил и побаивался, второго любил и всячески поощрял. Но выбрать пришлось первого. К тому времени у Брежнева просто не было других вариантов.

XIII

Они начали погрузку в самолет в пятом часу вечера. Сначала укладывались грузы, снаряжение, затем в самолет поднимались по очереди, прощаясь у трапа.

Затонский и Орлов провожали группу в аэропорту. Асанов внимательно наблюдал за погрузкой. Ребята делали все четко и аккуратно. Вместе с ними летели еще несколько десантников для прикрытия в случае обнаружения группы на месте, офицеры из штаба и двое инструкторов. Последний офицер исчез в чреве самолета. Асанов повернулся к Орлову.

— Товарищ генерал, группа погрузилась, разрешите взлет.

— Разрешаю. Удачи тебе, Акбар, — обнял его Орлов.

— Постарайтесь остаться живым, — пожелал на прощание Затонский, крепко пожимая руку.