Светлый мир (СИ) - "ЙаКотейко" - Страница 48

— Уходим, у меня силы заканчиваются.

Она и так была довольна. Ее хватило очень надолго. Как оказалось, в спокойной — ну почти — обстановке расход энергии был совсем другим. «Ты точно будешь мной гордиться!» — довольно подумала она, выводя лошадь из сарая.

Ворота тихо скрипнули, побудив местного пса подать голос более настойчиво. Вместо глухого бухканья он разразился хриплым лаем, впрочем, таким же коротким.

— Ворота!

— Некогда! — зашипела эльфа уже забравшаяся в седло, но Шиес не послушалась, пусть не заперев их, но по крайней мере прикрыв так, чтобы твари — ну или звери — не пробрались.

Уже отъезжая от двора обе услышали едва различимый скрип. Похоже, намек сторожа не остался незамеченным.

— Бежим, — велела эльфа и пришпорила коняшку. — Давай в лес! — взревела она, когда сзади послышался грозный рев, переросший в грязную ругань.

Была ли за ними погоня, девушки так и не узнали. По тропе лошади ходить не умели, поэтому останавливаться до следующего полудня они не рискнули.

Глава 23

Свет бродил по своим покоям словно дикий зверь, быстро, резко, бросаясь то к окну, то к двери.

Отец не растворился в мире. После бури, ознаменовавшей его уход, мир не пополнился ни граном тьмы, наоборот, она исчезла, нарушив Равновесие. Отец успел обзавестись телом. Не просто телом, а телом ребенка! Опасная задумка, но ему похоже плевать.

— А-а.

Стул пролетел всю комнату, врезался в стену и рассыпался на части, «кровоточа» белесым соком. Ширма хрустнула сминаясь. Цветы на изломанных ветвях тут же потускнели и осыпались, устилая пол снегом иссушенных лепестков.

Свет тяжело рухнул в кресло и прикрыл глаза. Нужно было подумать, но эмоции хлестали через край. Конечно, такая новость несла и хорошее. Убей он отца в теле смертного, и он исчезнет. Прекратит свое существование. Умрет, если так можно выразиться. Но это не входило в планы Света. Он хотел, чтобы отец наблюдал за проигрышем своих созданий. Чтобы он «наслаждался» их мучениями и смертью. Чтобы понял, что сын превзошел его. А теперь? А теперь мир исчезнет вместе с Тьмой. Мать расстроится, потеряв игрушку.

— Даже сдохнуть нормально не можешь, — зло процедил он в пространство. — Обязательно испортишь мне жизнь.

Прикрыв глаза, Свет принял более удобную для путешествий форму: как бы то ни было, план нужно воплощать.

Камо одного из листов, направленных в Коарнак удивленно распахнул глаза и рухнул на колени, завидев перед собой небольшую, яркую искру.

Свет мысленно презрительно улыбнулся, все же, мамины игрушки были до отвращения податливы.

***

Следующей целью Сауле неосознанно выбрала Коарнак. Им нужны были лошади и провизия, уже подходившая к концу, и этот город-воспоминание тянул к себе, обещая и в этот раз не доставлять хлопот.

Заходить в город гнолы Сауле не позволили. Спокойно объяснили, что слишком сильно несет от города светом. За лошадьми и провизией пошли сами. Активировав полученные от Темного артефакты.

Отпускать охрану Сауле очень не хотелось. И дело не столько в страхе, живущем глубоко внутри — страшно было все: и сама ситуация, и преследование, и опасный дух света — а скорее в опасении… тоже страхе, что защита не сработает, сработает плохо или вовсе отключиться в самый неподходящий момент и гнолов разорвет безумная толпа.

Но гнолы были непреклонны. Твердости мужчин других рас перед женщиной они не имели, зато могли повторять одну и ту же фразу без конца. В результате Сауле признала, что этот спор ей не выиграть и отпустила парочку в Коарнак, с некоторой тревогой вручив им послание для Шиес. Нужно было предупредить нкаран, что она в порядке.

Издалека, через прикрывающую от чужих тень деревьев, в приятной, расслабляющей прохладе леса, город смотрелся совсем обычным и ничуть не страшным. Сауле даже улыбнулась, вспомнив и кочевников, и путешествие, и даже неустанного скрипача, доведшего ее нынешнего мужа до ярости. Погрузившись в приятные воспоминания, незаметно перетекшие в спокойную дрему, она позволила беде подкрасться слишком близко.

***

Кахир немного полюбовавшись городом, заскучал. Он помнил, что говорил папа — если темному скучно — это плохой темный. Если ты не знаешь чем себя занять, тренируйся. И Кахир потренировался, но гадкая, липкая жара быстро утомила. Сделала его похожим на старого, обрюзгшего огра, которого они с папой видели в Цемре. Кахир поморщился, походить на такое существо ему не нравилось, сделал несколько ровных медленных вдохов и выдохов, как учил его Ашту и заозирался. Нужно было найти себе другое занятие.

Кахир хотел попросить маму рассказать что-нибудь об этих местах, но оказалось она спала. Папа всегда говорил, что если мама спит, не нужно ее будить. Она устает и имеет право на спокойный отдых. Так что Кахир отошел подальше.

Местный лес оказался совсем другим, не похожим на тот, что рос на полночи, куда брал его папа и Ашту. Не походил он и на старый, пугающе-прекрасный Вангор. Деревья здесь росли чаще, и были гораздо тоньше тех, других. Листики на них были большие, глянцево-зеленые. В густых кронах, каким-то непостижимым образом пропускающих солнечный свет, на сотни разных голосов пели невидимые птицы. Внизу, у ног этих стройных чужаков, росли разноцветные пушистые кустики. При ближайшем рассмотрении разноцветными конечно оказались не они, а цветы. Много-много разных цветов и перелетающие между ними бабочки, и пушистые мухи. За одной такой, цвета ночного неба, с переливами синих огней, он наблюдал очень долго, перебираясь вместе с ней от покрытого красными мелкими цветами куста к большим, оранжевым цветам растущим на тонкой лысой палке. Когда насекомое напилось и быстр убралось вон, скрывшись между деревьев, оказалось, что ни края леса, ни спящей под деревом мамы не видно.

В первое мгновение Кахир испугался — он не знал леса, не умел в нем ориентироваться — но в следующее уже вспомнил, что он темный. Сын Всадника. Прикрыв глаза и сделав глубокий вздох, он припомнил город, расчищенное на час от него поле, солнце, высоко в небе висящее над его левым углом.

— К солнцу, — констатировал он, открывая глаза.

Но повернуться к греющему правую щеку светилу не успел. Тонкие, но крепкие руки обхватили разом за живот, вздернув его над землей и прижав к чему-то большому и мягкому, и за лицо, перекрыв путь воздуху. Руки неожиданно приятно пахли корой и чем-то еще, острым. Разбирать Кахир не стал. Пнул сапожком назад, стараясь достать обидчика подкованным каблуком. Вонзил ногти в закрывающую рот ладонь. Опомнился. Сжался, поднимая колени к груди и стискивающей его руке. Выхватил спрятанный за сапожком тонкий и неказистый, но смертельно опасный метательный нож — подарок Ашту.

— А это нам не пригодиться, лайгаан, — хохотнул эльф, выступивший из-за спины, и схватил его за руку. Больно сжал и не отрывая взгляда от лица Кахира, подождал пока выпадет оружие.

Кахир так же не сводил взгляда с улыбающегося остроухого. Было больно, тонкие, длинные пальцы эльфа казалось, проткнули руку и достали до самых косточек. Но Кахир держался, не позволяя себе показать слабость. Держал в себе вырывающийся стон.

— Хм, — взгляд остроухого стал острым, испытующим, но в следующим миг он наконец отпустил кисть и велел держащему Кахира: — Не сжимай так, девка еще долго не очнётся.

— А если лохматые вернутся? — недовольно прозвучал над ухом звонкий голос, но руку эльф убрал.

Кахир сделал наконец глубокий, полный вдох, и продолжая себя сдерживать задышал рвано, но тихо.

— Аналинан предупредит, — поморщился эльф, как-то отстраненно глядя вглубь леса. Дернулся, словно очнулся от дремы и достал из-за спины веревку.

Кахир даже попытался выгнуть шею, рассмотреть, где именно прятал тот моток. Кричать он и не пытался — раз эльф говорит не проснётся, значит это правда. Но позволить себя просто так связать уже не мог, забился, лягаясь и кусаясь. Молча, как настоящий воин.

Пока связали мальчишку, эльфы стали напоминать демонов, только кожа была красной. Большая часть роскошных шевелюр осталась в руках Кахира и на ветвях окрестных кустов, а еще на голове выросли рога из этих же веток. Говорили они теперь так же в основном грубо и непонятно, забыв на время певучий язык предков.