Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 15

— Ах вот что! Вы снимали все это время документальный фильм. Значит, где-то тут у вас еще и кинокамера спрятана? — удивился нарком.

Игнатов проигнорировал вопрос про камеру, но объяснил:

— Это не кино в обычном понимании, а видео, электронное изображение, не пленочное. Что касается напечатанного текста, то специальная программа обработки выделила наши голоса из контента, распознала слова и отправила результат на печать.

Уходя, Берия хотел поцеловать руку девушке Людмиле, которая ему очень понравилась, хоть и занимала в Гиперборее одну из высших должностей. Но, она даже не вышла из-за огромного гранитного письменного стола, лишь кивнув наркому издалека, прощаясь с ним. Застеснялась, наверное, что только раззадорило Берию, которому, обычно, дамы не отказывали. И всю дорогу обратно он думал об этой необыкновенной блондинке.

Глава 8

Два усталых и почти совсем разряженных великана, которыми управляли полковник Мальцев и майор Кудряшов, медленно двигались в сторону Кукковки, чтобы подсоединиться к гранитным скалам для подзарядки. Они возвращались с боевого задания, выполняя которое, много часов подряд крушили на переднем крае оставшиеся дивизии финнов, стреляя теперь уже не из «зушек», а из анбиляторов. Накануне военный инженер Синельников дооснастил ими и самых высоких из великанов. Он получил от Живого Камня допуск к еще нескольким полезным военным программам, позволяющим интегрировать в гранитные шагающие танки пару дополнительных разновидностей гиперборейского оружия. Например, для ближнего боя теперь применялись мощные заряды каменной дроби, выстреливаемой через специальные сопла, расположенные по окружности на поясе великанов. И залп такой дроби, каждая дробинка которой имела свой микрозаряд антивещества, не оставлял ничего живого в радиусе сотни метров.

Уставшие, но довольные, на обратном пути Мальцев и Кудряшов разговаривали между собой с помощью мыслеволн телепатической связи о положении Красной Армии к началу октября. Кудряшов сел на свой любимый конек военной истории и рассказывал:

— Насколько помню, наступать непосредственно на Москву вермахт начал с тридцатого сентября. Гудериан со своими танками при поддержке второй полевой армии группы «Центр» ударили на левом фланге Брянского фронта. А второго октября главные немецкие силы атаковали позиции Западного фронта и фронта Резервного. У немцев в тот момент имелась там довольно большая плотность войск, каждая дивизия занимала примерно три километра по фронту, да и превосходство в бронетехнике имелось у них значительное. А у Красной Армии, наоборот, на Западном фронте боевые порядки выглядели жидко, по одной дивизии на пятнадцать километров. А по Резервному фронту приходилось одиннадцать километров на дивизию. Да еще и слабо подготовили оборону по этим фронтам в плане инженерного обеспечения. К тому же, недостаток боеприпасов и противотанковых средств сыграли роль в том, что оборона рухнула. И нет ничего удивительного, что там немцы смогли прорваться и вклинились сразу километров на тридцать. Да еще и бомбардировщики люфтваффе разбомбили штаб Западного фронта, отчего сразу же потерялись связь и управление войсками. Кинули затыкать дыру на Западном фронте оперативную группу генерал-лейтенанта Болдина, что немного немцев задержало под Холм-Жирковским, где сожгли немало вражеских танков. Но, восстановить фронт не удалось, вот и отступили наши спешно на новые позиции, а немцы заняли Юхнов и Мосальск. Хорошо еще, что Можайскую оборонительную линию уже под самой Москвой у нас успели подготовить…

Мальцев перебил:

— Так и не только под Москвой дела плохо сложились у Красной Армии к началу октября. Повсюду нехорошо к этому времени, что на юге, что на севере. Ленинград в осаде, Мурманск атакуют, под Киевом разгром, под Вязьмой котел, Одессу скоро сдадут, Украину теряют, Крым под угрозой, на Донбассе бои. Еще и Петрозаводск чуть не потеряли.

Когда уже подходили к скалам, Мальцев увидел людей, вылезающих из длинного полированного красноватого кузова представительского шестинога, остановившегося недалеко от броневика БА-3. Присмотревшись сквозь приборы наблюдения, Мальцев сказал Кудряшову:

— Смотри-ка, а ведь это, похоже, сам Берия стоит рядом с Мерецковым, с Сомовым и с Игнатовым.

Огромные великаны, в три раза выше тех, которых Лаврентий Павлович уже видел, испачканные после битвы копотью пожарищ и брызгами крови врагов, приближались медленно и величественного. И от каждого их шага вздрагивала земля, происходило маленькое землетрясение. Нарком уставился на каменных чудовищ, открыв рот. А они остановились, отдали ему честь, нависая над ним всей своей мощью, и громовыми голосами прогрохотали:

— Здравия желаем, товарищ народный комиссар!

От неожиданности Лаврентий Павлович аж присел, но вовремя взял себя в руки, попрощался с сопровождающими и бочком втиснулся в свой броневик.

Закончился очередной день войны с Германией, наступило пятое октября. Сталин стоял в своем кабинете возле большой карты, нервно вертел в левой руке курительную трубку и напряженно думал о том, как улучшить положение Красной Армии, где и чем укрепить оборону. Положение на фронтах продолжало ухудшаться. Из Генерального штаба в Ставку поступали тревожные сообщения. Печальные события под Вязьмой и под Брянском грозили разгромом.

Танки Гудериана из немецкой группы «Центр» прорвали оборону тринадцатой армии, вырвавшись на оперативный простор и за пару дней продвинувшись на шестьдесят километров. А вторая немецкая армия прорвалась сквозь оборонительные порядки пятидесятой армии Брянского фронта, продвинувшись на многие километры ближе к Москве. И, судя по всему, советские части попадали в окружение и под Вязьмой, и под Брянском. А немцы развивали успех. Группа армий «Центр» угрожала Западному и Резервному фронтам. Германские войска атаковали на Духовщинском и Рославльском направлениях, части вермахта накануне взяли Орел, несмотря на отчаянную попытку Ставки спасти город воздушным десантом. Больше тысячи десантников, переброшенных на аэродромы в последний момент, дрались с врагом яростно, но, по причине отсутствия тяжелого оружия у десантников, это не сильно задержало наступление немцев, которые все-таки вошли в Орел к вечеру 3-го октября. Одновременно немцы создали угрозу Брянску и окружали Вязьму. Сталин был расстроен. Только что ему пришлось утвердить решение об отводе войск на Ржевско-Вяземский оборонительный рубеж.

На юге из последних сил держалась Одесса, окруженная с суши. Немцы взяли Киев, ударили на Харьков и вышли к Крыму. На Донбассе происходило тяжелое сражение. Враги рвались в направлении Воронежа. На северо-западе замкнулось кольцо блокады вокруг Ленинграда. Еще севернее финны и немцы пытались наступать в сторону Мурманска. Враги хотели взять сходу и Петрозаводск. Вот только столица Карело-Финской ССР сумела удержаться, а ударная группировка противника попала в окружение в районе реки Свирь. И это стало первым окружением крупных вражеских сил за все время боевых действий. Если успех Красной Армии где и был, так это под Петрозаводском. Битву за столицу советской Карелии финны и немцы проиграли. Но, на всех остальных направлениях пока нанести серьезное поражение оккупантам и повернуть противника вспять у красноармейцев не получалось.

В углу кабинета, словно нашкодивший школьник с папкой подмышкой, стоял Лаврентий Павлович. Он не решался начинать свой доклад. Хозяин был явно не в духе, раз даже не предложил наркому сесть. Так они и стояли несколько долгих минут, Сталин возле карты, а Берия — в углу у входа в помещение. Наконец, Верховный насмотрелся на карту и бросил Берии:

— Какие вести привез, Лаврентий? Проходи, выкладывай.

Подойдя к столу, народный комиссар вынул из папки и разложил несколько черно-белых фотографий. Потом проговорил:

— Пока я вел переговоры, мои подчиненные сумели сфотографировать гиперборейские шагающие машины.