Принцесса на горошине (СИ) - Риз Екатерина - Страница 5

При моём появлении негромкие разговоры стихли, все на меня посмотрели. Мне пришлось сделать вдох, прежде чем заговорить.

- Доброе утро, - проговорила я. Голос мой прозвучал странно. Я словно не здоровалась, а объявляла собравшимся, что утро сегодня всё-таки доброе.

Спесивцев, сидевший ближе всего к дверям, вскочил.

- Марьяна Александровна, прошу вас, присаживайтесь. На место вашего отца.

- Это совсем необязательно, - вырвалось у меня.

- Обязательно, - заявил Абакумов из-за моей спины. – Вы – наследница, Марьяна Александровна. Кресло вашего отца – ваше по праву.

Я прошла мимо длинного стола, мимо мужчин, половину из которых я видела впервые в жизни, а с остальными едва была знакома. Устроилась в кресле отца, чувствуя себя очень скованно.

- Марьяна, в первую очередь, хочется ещё раз принести вам соболезнования, - заговорил кто-то.

Я благодарно кивнула.

- Спасибо.

- Это большая потеря. Александр Гаврилович много лет руководил твёрдой рукой.

Я посмотрела на говорившего.

- Хотите сказать, что у меня такой руки нет?

Мужчина хмыкнул.

- Боюсь, что ни у кого из нас такой руки нет. И нам всем вместе необходимо решить, как выходить из трудного положения.

- Нужно устроить голосование, - предложил кто-то. – Назначить несколько соискателей на должность генерального директора, провести голосование Совета директоров.

- И кто будет отбирать кандидатуры?

- Самовыдвижение?

Абакумов усмехнулся.

- Не слишком ли много желающих появится?

- Ты хочешь сузить круг, Дмитрий Алексеевич? – поинтересовался кто-то довольно едко.

Абакумов тут же возмутился.

- Пытаюсь всеми возможными способами облегчить нам всем задачу. И выбор, соответственно.

- Ну-ну.

Я слушала мужскую перепалку, разглядывала собравшихся мужчин, и пугала себя тем, что мой мозг с трудом улавливает информацию. Их слова, их взгляды на меня, и друг на друга. Я растерялась, и не знала, как реагировать. Кстати, моей реакции никто и не ждал. Я пришла, я села за стол, и всех устраивало, что я молчу и мало что соображаю в происходящем. Ничего удивительного, что я начала смотреть на Дмитрия Алексеевича, в надежде, что он подаст мне какой-то знак, что говорить, как себя повести. Но Абакумов на меня не смотрел, он был занят, он с головой ушел в спор, отстаивал свои позиции.

- Я думаю, что ещё рано, - сказала я. Мой голос потонул в голосах мужчин, я поняла, что на меня никто не обращает внимания, а мне эти споры очень не нравились. Я резко поднялась, глянула на всех сверху, осознав, что в этот момент мне абсолютно безразлично, кто и что обо мне подумает. Когда я поднялась, на меня всё же посмотрели. И я заставила себя повторить, громче и твёрже. – Я считаю, что ещё рано рассуждать о том, кто займёт кресло отца. И спорить об этом. – Все, наконец, замолчали, я аккуратно выдохнула, надеясь, что моё волнение не так сильно заметно. – Господа, я понимаю, что вас всех тревожит положение вещей. Компания оказалась в трудном положении. Но смею вам напомнить, что моего отца похоронили вчера. И рассуждать о том, кто завтра сядет в его кресло, несколько поспешно. – Я из-за стола вышла, сделала несколько шагов по залу. Мне нужно было куда-то деть свою нервозность. – Через несколько дней я встречаюсь с адвокатом, будет вскрыто завещание отца. И я собираюсь дождаться этого момента, прежде чем принимать какое-то решение.

- Марьяна Александровна, вы считаете, что ваш отец в завещании указал имя приемника?

Я руками развела.

- Я не знаю. Кстати, вы тоже не можете знать, что он этого не сделал. Поэтому мы выждем это время. Я всегда своему отцу верила, всегда могла на него положиться, и поэтому считаю, что мне есть чего ждать. Я уверена, что папа продумал разные исходы и развитие ситуации. Даже такое, какое… произошло. Так что, - я обвела собравшихся взглядом, - подождём.

- Марьяна, вы собираетесь претендовать на должность? – спросил кто-то.

Я в удивлении моргнула и даже зачем-то уточнила:

- На должность генерального директора огромного промышленного концерна? Думаю, все мы понимаем, что я при всём желании не справлюсь. Меня к этому не готовили.

- У вас лично есть кандидатура, которую вы выставите? Своего представителя?

Абакумов таращился на меня, я чувствовала его взгляд. Наверное, он ждал от меня положительного ответа, и этим ответом должно было быть его имя. Ну, кто, как не он может быть моим доверенным лицом, правда? Дмитрий Алексеевич смотрел на меня, а я не могла заставить себя на него взглянуть. Потому что у меня не было ответа, которого он от меня ждал.

- Я подумаю об этом, - пообещала я. И твердо закончила: – У меня есть несколько дней на это.

Можно сказать, что встреча Совета директора закончилась ничем. Я поняла лишь одно: каждый присутствующий будет защищать свои интересы, а не мои. И даже не компании, а именно свои. Существование компании отца, на процветание которой он потратил добрую половину своей жизни, сейчас повисло в воздухе. Ещё вчера мы были преуспевающими, а что будет завтра – большой вопрос. И моя персона на отцовском месте лишь побудит некоторых забрать свои деньги и бежать, пока есть, что спасать.

- Пал Палыч, мы уезжаем, - сообщила я, забрав со стола свою сумку. Посмотрела на Спесивцева. – Олег Романович, я думаю, что необходимо перенести собрание. На следующий день после оглашения завещания. Это будет самым правильным решением.

- Если вы так считаете, Марьяна Александровна.

Пал Палыч уже распахивал передо мной дверь зала заседаний. К ней я и устремилась, кивнув на прощание всем присутствующим. Краем глаза я заметила, что Дмитрий Алексеевич шагнул за мной следом, но был остановлен грозной фигурой Рыкова на своём пути. Глянул на него суровым взглядом из-под бровей, Абакумов с шага сбился, немного потерялся, а я тем временем покинула зал и твёрдым шагом направилась по офисному коридору обратно к лифтам. Дорогой ковролин на полу скрадывал стук моих каблуков. Мы с Пал Палычем и молчаливым охранником, вошли в лифт, двери закрылись, и я смогла перевести дыхание. А Рыков проговорил:

- Молодец, девочка. Так им.

ГЛАВА 2

Дмитрий Алексеевич надолго меня без внимания не оставил. Я подозревала, что так и будет. Позвонил мне уже через час, а я, слушая знакомую трель телефона, несколько томительных секунд раздумывала о том, стоит ли мне отвечать на его звонок. Знала, что, скорее всего, ничем хорошим этот разговор не закончится, и мы с Димкой поругаемся. Но он звонил настойчиво, отступать, судя по всему, не собирался, и мне пришлось ответить.

- Марьяна, что происходит? – поинтересовался он с места в карьер.

Я посмотрела за окно автомобиля. За ним была Москва, её высотки, её вывески с громкими названиями и идеально подстриженные кусты вдоль дороги.

- Ничего не происходит, Дима, - ответила я, всеми силами надеясь сохранить спокойствие и нейтралитет.

- У меня такое чувство, что ты не хочешь со мной говорить.

- Я сейчас ни с кем не хочу говорить, - призналась я. – У меня нет на это сил.

- И даже со мной?

По сути, можно было сказать Абакумову правду и поинтересоваться, а чем, собственно, он отличается ото всех остальных? Он такой же посторонний человек рядом со мной, как и другие. Может, не настолько посторонний, но всё же. Вот только, его ли это вина?

Наверное, я молчала слишком долго и задумчиво, потому что Дима продолжил сам. Позвал меня, тем самым особенным голосом, от которого моё сердце сжималось. Временами.

- Марьяна.

- Что? – вырвалось у меня.

- Пожалуйста, - продолжил он тихим, рокочущим голосом, - не закрывайся от меня. Я знаю, что тебе сейчас тяжело. Но хотя бы меня не отталкивай.

Я зажмурилась. От его слов и стало тяжело, от напоминания.

- Давай я приеду, и мы обо всём поговорим, - продолжил Дмитрий Алексеевич.

- Куда приедешь? – переспросила я.

- К тебе, - вроде бы удивился он.