Путешествие в молодость (СИ) - Поляков Эдуард Павлович - Страница 66

А чего ему грустным быть. Мужички оживились. Прониклись. Подпевали нам и выстраивались в очередь за лекарством для душевных ран. Ну а чем в деревне их заливать принято? Одно только напрягало. Откуда деньги? Не в долг же они бухают.

С такими мыслями я и кончил. В смысле, песню завершил.

— Ааа, — поддержала нас пьяным воплем толпа.

Я вздохнул. Фурор, хоть и не большой, мы произвели. Но наливать нам благодарные зрители не спешили.

Чиж, правда, не унывал. С довольной лыбой помахал полупустым бокалом пива залу и затянул песню про день рождения. Тридцать лет, если кто не понял.

Алкогольного подаяния я не дождался, пришлось подыгрывать на сухую.

Бокал балбеса опустел после третьей песни. О чем он и сообщил разогретым зрителям визуально. А потом запустил пластиковый стакан в сторону зала и затянул “Бомжа”.

— А малой то не промах. На жалость решил давить, — ухмыльнулся я.

То ли мужики расчувствовались, то ли Чиж так проникновенно канючил. А не успел стихнуть финальный аккорд, как подбежал к нам мужичок из местных, и новый бокал пиваса балбесу протянул.

— Гуляй, пацаны, — подбодрил он малого. — Аванс сегодня.

— Намек понял, — обрадовался балбес.

Мне тоже два раза повторять не нужно было. Заиграл про аванс. Навык “Ванга” окупился. В конце финального куплета перед моим лицом возник стакан. По ходу с водкой.

На добродетеля я взглянул такими глазами… Кошак из Шрека бы позавидовал. Но играть не бросил.

— Смертельный номер, — завопил Чиж, наблюдавший картину краем глаза. — Исполняется в первый, и, надеюсь, не в последний раз. Гитарист демонстрирует сеанс одновременной игры и потребления алкоголя. Алле, оп!

— Вот же сволочь, — только и успел я подумать, как стакан приблизился к моим губам и начал наклоняться.

Пришлось тянуться к нему губами и всасывать ту дрянь, что мне предложили. А это была водка. Дрянного, я вам скажу, качества.

Но играть я не бросил.

— Красава, — завопила толпа, когда добродетель показал пустой стакан залу.

— Курить, — просипел я, пытаясь удержать в себе голимую сивуху.

Больше чем за месяц привык уже к хорошему самогону, а тут такое.

Сигаретка нашлась быстро. Мне её тупо в рот вставили и зажигалку даже поднесли. Типа, ты играй, не прерывайся, а об остальном мы позаботимся.

Оказанное доверие пришлось отрабатывать. Хотя играть стало веселее.

Репертуар у нас был обширный, зрители благодарные. Смертельный номер ещё три раза повторили. В стакане с каждым разом всё больше плескалось, но меня это уже не останавливало.

Чиж тоже пивком в охотку баловался. Одним словом, всё шло, как по маслу. Пока малой не затянул “Нас ждут из темноты”.

Бухал то я без закуси, вот и шарахнула мне в голову моча, что было бы неплохо испанского мотива в эту песню добавить. Ну и добавило на свою голову.

В первом же припеве толпа разверзлась и перед нами нарисовалась Анька. Та, что Чижа мандавошками наградила.

Ей, видать, тоже хорошо было. Так задницей крутить начала! Мужики смекнули, что к чему, смели с ближайшего к сцене стола все, что там было и водрузили на него нашу знакомую.

А та и рада стараться. Крутит задницей под нашу самодеятельность. А потом и оголяться начала. И только до трусов она дошла, как я кончил. Играть, в смысле, кончил. Песня закончилась. Да и пальцы перерыва настоятельно требовали.

И тут меня такой флешбэк постиг. Мужики, один в один, как в Тарантиновской кинохе лицами поменялись. Ломанули к Аньке и давай её за всякое лапать и на близости настаивать.

А эта дура не придумала ничего лучше, как схватить, что из валяющихся на столе шмоток под руку попалось, и ломануть к нам. С воплем: “Помогите, вые. ть хотят!”

Я даже и сообразить чего происходит, не успел, как эта мандель спряталась за моей спиной, а я лицезрел как минимум десяток синих и жаждущих близости рыл.

В голове была полнейшая пустота.

И как выпутываться из этой херни было непонятно. Хотя один проверенный вариант, всё же был…

Я, аккуратно отодвинул микрофонную стойку, перехватил инструмент поудобнее, на манер биты бейсбольной, и с воплем: “Кому испанский галстук! Недорого! — размахивая древней акустикой над головой, начал пробиваться к выходу.

Эффект неожиданности сработал в нужную сторону. Анька и Чиж смекнули, чё по чём и прикрывали тылы, отмахиваясь микрофоном и стойкой от этого девайса.

Эффект неожиданности сыграл нам на руку, но до выхода мы добежать не успели. Мужики отвисли, перекрыв единственный путь к отступлению.

Я уже замахнулся, прицеливаясь вмазать по самой наглой башке.

— Бах, бах, бах, — раздались три резких и сухих, но оглушительно громких щелчка. Как будто пастух кнутом вдарил.

Толпа затихла и замерла. Мы тоже застыли.

— Чё это было? — пискнул кто-то.

— А ну стоять, млять! — прогремел знакомый голос.

— Петрович! — расплылся я в улыбке, признав участкового.

— Петрович! — обрадовался Чиж.

— Пять минут и больше вас двоих я ни в этом кабаке, ни в этой деревне не наблюдаю. Никогда! — отчеканил мент. — И шалаву свою забирайте. Время пошло!

Усатый не шутил. Это я по растопыренным усам понял.

Да, пинание наших бренных тел он выстрелами в воздух предотвратил, а вот отписываться за пальбу ему теперь до китайской пасхи придётся.

— Спасибо, Петрович, — шепнул я, прежде чем закрыть дверь этого гостеприимного заведения.

— Ты ещё тут? — скривился мент.

Намёк я понял. Не дурак. Буркнул на замешкавшегося Чижа, отвесил пенделя Аньке и быстрым шагом двинул к своей старушке.

— Нет, вот ты мне скажи? Как так? — возмущался я, нарезая круги вокруг джавы. — Как ты тут нарисовалась то? Откуда ты такая? По морде же видно — не местная! Ты заговоренная что ли? Как тебя не встретим, так в лютый писец стопроцентно вляпаемся.

— Из города. Приехала на фестиваль. А по поводу приключений, так это же наоборот прикольно. Будет, что в старости вспомнить, — заулыбалась Анька.

— Ога! — оскалился я. — Чиж, вон, тебя точно до самой смерти вспоминать будет. Как выпьет стопочку в хорошей компании, так и будет вспоминать.

— Дебилы, — огрызнулась Анька. — Злые дебилы. Полюбому от недотраха! Может потрахаемся? А? А то мне сегодня переночевать негде.

— Ты видел? Нет, ну ты видел? Точнее, слышал? — завопил я, размахивая руками. — Злые мы. Значит. От недотраха. Может потрахамся? — передразнил я подругу. — Прыгай в коляску и мандой там не тряси! В бане отмоешься, живность выведешь, а потом и переночуешь. И то, если насосёшь на ночлег, — смилостивился я, почесывая причинное место.

— Что-то чешется в мудях, не помру ли я на днях? Череп ломит, спасу нету! Кто там квакает в кустах? — продекламировал Чиж, взбираясь на сидуху “старушки”. — Хотя, нет. Ты говорила, что ни с кем ты не былааа, и что я первый, кому ты дала! — заорал дружан мне в ухо, и мы поехали в родные пенаты.

Анька вроде бы возмутилась нашей бестактности и пошлым намёкам на наличие у неё живности, но слова её потонули в реве мотоциклетного движка.

Глава 31. Как в старой сказке

Делать нам нечего, и вот один раз

Решили записать альбом, ну полный атас!

Даже не альбом, а сказку ваще

Где участвует козёл — Бессмертный Кащей

Где участвует царь с сыновьями и женой

Также Баба-Яга со своею избой

«Сектор газа».

Мурлыкал я себе под нос, наблюдая закат с крыльца бабкиной бани. А чего ещё делать, если настроение подходящее? Минорное такое. Да и с чего бы радоваться то? Ближе ко второй половине августа всегда такая фигня. Одним прекрасным вечером ты ощущаешь дыхание осени и всё. Писец.

А ты ещё столько не сделал…

Об этом я думал и вчера, да и сегодня взгрустнулось что-то. И это несмотря на половые ништяки. А что без них бы было бы?

Итак, восстанавливая хронологию.

За три дня, что прошли с момента нашего визита в недружественное нам село ничего интересного не произошло. Моя бабка Аньку приняла, против её обитания в бане не то, что не возражала, а недоумевала, какого лешего подругу в бане то поселили.