Путешествие в молодость (СИ) - Поляков Эдуард Павлович - Страница 30

— Тебе чего там кололи то, что ты с синьки, по ходу, на вещества перекинулся? — хмыкнул Саныч. — А то начал, я за ЗОЖ, я за ЗОЖ.

— Чист, как младенец, — буркнул я. — И про ЗОЖ я не говорил. И с веществами не общаюсь. Я с недавнего времени закон блюдю. А в этих широтах он запрещает эксперименты с химическим одурманиванием разума. А по поводу мыслей… Я ж тебе говорил, общения в больничке мне не хватало. Скучно было, вот и думал за всякое.

— Значит, только разговоров и не хватало? — заговорщицки подмигнул мне Саныч и совершенно без стеснения, бахнул стопку коньяка в одну каску.

Я хмыкнул и задумался. Давать разъяснения на озвученный вопрос, как выражаются в известных кругах, я не спешил. Фермер устал ждать, и мы слегка закусили, покурили и повторили. Местный олигарх опять потребил коньяк, я — томатный сок.

Хер его знает почему, но меня дико на томаты потянуло. Ну да организму виднее, что ему хочется. Я же, по факту, тупо пошел у него на поводу.

После третьей, захмелевший Саныч, так и не дождавшись от меня ни “А”, ни “Бэ”, начал оправдываться за свои тяжелые кулаки и неразбериху, в которой он совершенно случайно задел мою черепушку.

Обычный треп хмельного чувака, чувствующего за собой косяк.

Самое интересное наступило после восьмого тоста, всё также провозглашенного в мою честь. Выслушав все извинения и заверив друга, что зла на него не держу, я плавно вернул разговор к началу беседы.

— Саныч, а ты же с главврачом на короткой ноге? — тактично поинтересовался я, лениво смакуя дольку лимона, щедро посыпанную сахаром.

После излечения я сам охреневал от своих гастрономических пристрастий. Лимон, да без коньяка — это же извращение чистой воды. Пару недель назад это было моим жизненным кредо. А сейчас…

Соленые огурцы с шоколадом для меня самым кайфовым лакомством казались. Видно, знатно мне лампочку подрихтовали. Ну не залетел же!

— А ты с какой целью интересуешься? — ухмыльнулся дружан.

— Да так. Медичка там одна работает. Прям мастер своего дела. Выписали так быстро, что спасибо сказать не успел. Теперь неудобно, — схитрил я.

— Медичка, говоришь? — подмигнул мне фермер. — Это случайно не та сексапильная бляндиночка, с которой я в дверях в первый день столкнулся? И про которую, кстати, я тебя весь твой больничный срок пытал, а ты в партизана играл, — активно треская сочную ветчину, уточнил Саныч.

— Она самая, — открылся я.

— А хочешь, я прямо сейчас тебе свидание с ней организую? — изобразив недвусмысленный жест, уточнил дружан.

Я слегка подзавис. А потом все встало на свои места и срослось.

— Так вот откуда ноги растут? — протянул я расстроенным голосом.

Фермер в мою перемену настроения не врубился. Совершенно.

— А чего не так то?

— Да все не так. Я-то голову ломал, напридумывал себе всякого, а тут вон оно как! — разозлился я.

Саныча мой ответ явно не удовлетворил. Не въехал он в тему.

— Короче, прикинул, и получилось у меня, что запала она на меня немощного да болезного, — попытался донести я истину. — Я ж поверил, что она с чистой совестью и по зову сердца каждый вечер ко мне ходит, — разоткровенничался я. — А оно вон значит как. И почем нынче любовь продажная?

Моя реакция Саныча удивила. Он явно ожидал, что я начну благодарить его, восхвалять его идею. Фермер даже позу подходящую принял. А тут такое.

— Это был большой облом, — процитировал я современно музыкального классика, оценив состояние товарища.

— Писец. Причем, полный, — буркнул Саныч.

— Да не парься ты, — подмигнул я другу. — За заботу спасибо, но предупреждать же нужно. Я ж себя мачо вообразил. Покорителем молодых сердец. У меня от таких убеждений, аж габитус увеличился. Эт мне так твоя медичка сказала, — с серьезными щами заявил я.

Саныч мою тираду еле дослушал. Вначале, казалось, он совсем не вдупляет, о чем я. Но после слова “Габитус” он затрясся в приступе беззвучного смеха. А потом и вовсе сложился в кресле пополам, уперевшись лбом в кулак с зажатой сигаретой.

— Как говоришь? Габитус у тебя подрос? — переспросил он, еле сдерживаясь. — Медичка сказала? Ой, бля. Не могу. Молчи а. Дай в себя прийти, — выдавил он, вытирая слезы.

Ненадолго его хватило. Вытер дружан глаза, посмотрел на меня и опять, трясясь от приступа смеха, рухнул на стол.

Совсем обидно мне стало. Но виду я не подавал. Состроил морду кирпичом и курил, пуская кольца в потолок.

— Слушай сюды, животное, — выдохнул Саныч, когда очередной приступ отступил. — В животноводстве есть такое определение — габитус. Если по-простому, это общий внешний вид, упитанность животины, вкупе с её настроением и прочим. В общем, если скотина не жрёт ни хрена, на ногах еле стоит и у нее на морде написано “Лучше пустите меня на колбасу” — эт херовый габитус. Один мой знакомый зоотехник так говорит. А вот если скотину правильно лечить начинаешь, габитус повышается. То бишь, животина и жрать начинает, и поиграться не прочь, и к размножению начинает интерес проявлять.

Саныч перевёл дух, опрокинул в себя ещё стопарик и продолжил.

— Второе. По вечерам к тебе в гости заглядывала не медичка, а зоотехничка. Практикантка с четвертого курса. Она у Фёдорыча, есть у нас тут неподалеку животновод такой, практику производственную проходит. Так эта мандель подумала, что ей все за красивые глаза поставят. А хер там. Фёдорыч не такой. Он ей в начале практики сказал: “Зоотехник в отпуске. Будешь его работу делать. Вон бычатник, там конюшня. Хозяйство у меня племенное. Дуй семенной материал с производителей собирать. Манекенов у меня нет, так что ручками поработаешь и моих производителей за писюны подёргаешь, чтобы они в специальный сосуд накончали. Да ты и так должна знать. В институте учишься, да и сама не маленькая уже.

Я сидел с открытым ртом, не въезжая, то ли на мне тренировались, перед тем, как к быкам и коням идти, или…

— Так эта манда нихрена не сделала, — прервал мои размышления фермер. — Может забила, а может не смогла. А утром за материалом покупатель приехал. В криокамерах, соответственно, вместо спермы лучших производителей района — воздух. Причем, не свежий.

— Короче, люлей зоотехничка эта знатных огребла. Я в кабинет к коллеге заглядываю, а она Фёдоровичу орет, я лучше у престарелого директора и зоотехника семенной материал целую неделю по три раза на дню забирать буду путем оральной стимуляции, чем быкам пиписьки массировать. Фёдорыч от злости аж покраснел. У него здоровья на такие подвиги не хватит, а мне предложение интересным показалось. Ну, поговорил я с коллегой, и пошла студентка в больничку, свою вину засасывать. Как то так, — подмигнул мне Саныч.

— Я нахрена у тебя про неё спрашивал то? Завтра у этой специалистки практика заканчивается. Фёдорыч мне весь мозг вынес, справилась она с заданием или нет? — расставил Саныч все точки над i.

Друга я слушал с открытым ртом. Оказалось, вон оно как. А я-то на свидание хотел ее пригласить.

— Ааа, — махнул я рукой. — Предупредить не мог? Я ж почти жениться надумал.

— Прям так душевно сосет что ли? — опешил фермер. — Предлагаешь её ещё на отработке задержать?

Причём спросил он это с таким выражением лица, как будто это для него было в порядке вещей. С таким лицом, обычно, вещь обсуждают, а не судьбы людей. Лично мне, противно даже стало. А Саныч даже ухом не повел. Сидел, смаковал коньяк и ждал ответа.

— Тебе и не снилось, — решил подлить масла в огонь.

Обидно мне стало. Куда катится этот мир? Так нажраться захотелось. Еле сдержался. И была то мне эта девушка никем. Даже имени ее не знаю. А вот зло меня взяло.

— А если так, то чего грустный? — удивился Саныч. — Один звонок и через двадцать минут она тут. Гараж в твоем полном распоряжении, — хмыкнул дружан.

— Иди ты в баню, — сплюнул я. — Вечно у вас богатых все продается и покупается. Привыкли к власти. За людей только свой круг считаете. А остальные — так… Товар, — разозлился я.

— Санек, ты чего? — опешил фермер. — Да я же…