Последний дар жреца - Прево Гийом - Страница 21

Предположим, Фолкнер, что вы раздобыли ракету, — продолжал учитель, — и ваша ракета летает в два раза быстрее, чем ваш световой сигнал. Если вы вылетите на ней с Земли в одиннадцать ноль пять, у вас есть неплохой шанс нагнать свой сигнал к одиннадцати десяти. Другими словами, в одиннадцать десять вы нагоните собственное прошлое! А значит, в определенном смысле совершите путешествие во времени... Общий принцип, думаю, понятен. Остается только построить ракету, которая была бы способна обогнать световой сигнал, то есть перемещалась бы быстрее скорости света. А скорость света, как вы знаете, это самая большая из всех известных нам скоростей. Так что практически путешествие во времени всё же невозможно. Другими словами, Фолкнер, поскольку возможности вернуться на неделю назад нет, придется вам довольствоваться той отметкой, которая уже получена!

Сэмюэл кивнул, хотя понял далеко не всё из того, что говорил Мейврик. Его так и распирало рассказать учителю: ракета, о которой он говорит, находится в подвале «Книжной лавки Фолкнера» и внешне напоминает доисторический автомат, торгующий орешками!

После большой перемены у Сэма было два часа счастливой передышки благодаря сдвоенному уроку ИЗО с мисс Делоней. Наконец-то — предмет, на котором Сэму легко, потому что можно заниматься тем, что действительно по душе... Нарисовать на холсте дерево, почувствовать, как шелестят листья под угольным грифелем, как ствол становится толще под короткими мазками кисти, как цвета, мягкие и яркие, наполняют всё жизнью, — вот что доставляло ему радость!

— Неплохо, Сэмюел, — похвалила мисс Делоней. — Добавь каплю скипидара, работать будет легче. Да у тебя талант!

Вообще-то первая похвала за весь день.

Следующий урок — литература — представлял собой длинный обмен заунывными замечаниями по поводу одного откровенно тупого стихотворения. Голова Сэма кипела, он молился, чтобы это поскорее закончилось — например, чтобы тип из стихотворения перестал всю дорогу оплакивать свою прекрасную девицу и пошел развеяться в кино или в боулинг.

Когда наконец прозвенел звонок, Сэм вскочил на скейт и покатился к выходу. Воздух! Кислород! Прочь из этих стен, подальше от этих окон! Больше никакого Симона и никакой Мэдди!

Он полетел по тротуару в направлении автобусной остановки, не обращая внимания на ребят, которые махали ему рукой. Ему хотелось побыть одному.

Однако, выехав на большой перекресток, он почувствовал, как внутри всё похолодело. Монк и двое его дружков подпирали стенку автобусной остановки. Сэм хотел было развернуться, но поздно — Монк уже его заметил.

— Фолкнер! — гаркнул здоровяк, подскакивая к Сэму с неожиданной прытью. — Дохляк-недомерок!

Лапа в два раза больше руки Сэма схватила его, будто тисками.

—      Я тебя ждал, Фолкнер.

—      Ты ме-ме... меня ждал? — запинаясь, переспросил Сэмюел.

—      Ты мне должен двадцать долларов!

—      Что?

—      Двадцатку... За компьютерные детали!

—      Да нет, я же...

Сэм краем глаза следил за огромным кулаком Монка, который тот в нетерпении занес в воздухе. Двое других парней с любопытством таращились на Сэма, предвкушая, как этот сгусток хрящей и плоти расквасит ему нос.

—      Ну что ж, значит, как я тебя и предупреждал, расплатишься зубами...

Ни один прохожий не обращал внимания на происходящее, и все, кто дожидался автобуса, стояли уткнувшись в газеты.

—      Монк! — рискнул Сэм. — Ты... ты же не станешь этого делать, правда? Ведь в субботу соревнование! Если мастер Яку узнает, что мы дрались за пределами татами...

—      А кто ему про это расскажет-то? — проревел ему в лицо Монк.— Неужели ты?

—      Нет, не я. Но что если я не смогу туда явиться и меня снимут с соревнований? Из-за... ну, ты понимаешь, из-за несчастного случая! Мастер Яку потребует от меня объяснений, и... Ты же помнишь, как он всё время говорит? «Не допускайте беспричинной жестокости, всегда владейте собой! Всю энергию расходуйте на татами!»

Сэмюел сомневался, что это сработает, но больше ему ничего в голову не приходило. К тому же Монк с большим почтением относился к мастеру Яку.

—      На татами, да? — задумчиво проговорили его толстые губы.

Могучий кулак внезапно разжался и выпустил Сэма, а глаза хитро вспыхнули.

— Ну хорошо, хиляк! Встретимся в субботу на турнире. Я тебя раздавлю, как муху, на глазах у всех. Но если решишь туда не прийти, то я...

Он изобразил руками, как переломит Сэма пополам, подобно деревянной палочке для мороженого.

— Конечно, я приду! — ответил Сэм наигранно веселым тоном. Такое я ни за что на свете не пропущу!

Монк с настораживающей заботой поправил ему футболку — как будто хотел, чтобы его жертва осталась цела и невредима до дня турнира.

— Ну тогда до субботы, Фолкнер, и смотри, без шуточек...

—      Конечно, Монк! — сказал Сэм.

Но в глубине души сейчас он больше всего на свете хотел бы сесть в самолет и улететь на Северный полюс.

—      Сэм, что случилось? Ты такой бледный!

Дедушка сел напротив него в кухне и смотрел, как Сэм без особого энтузиазма доедает второе печенье.

—      Нет-нет, всё в порядке...

—      Переживаешь из-за папы, да? Это понятно, но, я думаю, не надо нервничать раньше времени. Ему ведь уже случалось так исчезать.

—      На два или три дня, — возразил Сэм. — Но ведь не на двенадцать!

Я говорю не про последнее время. Я про то, как было раньше, когда ты еще не родился...

Сэмюел чуть не поперхнулся.

—      То есть это происходило и до моего рождения?

—      Да, это началось лет двадцать назад, когда Аллан еще учился на историческом факультете. Как-то летом он уехал на три месяца на практику в Египет с одним известным археологом, профессором Чамблином или Чамберленом, не помню.

Дедушка попытался выдавить из себя улыбку, как будто бы рассказывал обычную забавную историю. Но история была непростая, Сэм это почувствовал. Раскопки в Египте — невозможно, чтобы речь шла о простом совпадении...

—      Ты знаешь, твой отец всегда был коллекционером — у нас там наверху хранится целый альбом с записями и газетными вырезками. По-моему, даже я сам вырезал кое-какие статьи.

—      Наверху? На чердаке?

—      Да, бабушка, наверное, убрала альбом в один из сундуков. Она тоже никогда ничего не выбрасывает.

—      И что же произошло в Египте, можешь рассказать поподробнее?

—      Поподробнее — вряд ли. Я знаю только, что во время раскопок были сделаны некоторые открытия. Обнаружили захоронения и священные предметы... Если тебе интересно, почитай статьи в альбоме. Но это — не главное. Главное — то, что в начале практики твой отец регулярно нам звонил. А потом, в один прекрасный день, вдруг перестал выходить на связь. Совсем — как отрезало, никаких признаков жизни! Представляешь, как сходила с ума бабушка! Ведь мало ли что с ним могло произойти! С большим трудом мне удалось раздобыть номер их лагеря. И там мне сообщили, что Аллан исчез... Весь отряд был уверен, что раскопки оказались для него слишком трудной работой и он вернулся домой. Да и не один, а с товарищем — его ровесником, который тоже проходил там практику. Но ведь Аллан нам ничего не говорил о том, что собирается вернуться!

Как это часто бывает с дедушкой, он перевел взгляд куда-то на потолок. Говорил он сейчас не столько с Сэмом, сколько с самим собой:

—      Так прошли две недели, две страшные недели. И вот однажды утром Аллан вдруг позвонил. Его объяснения были туманными, он говорил что-то о том, что ему захотелось поехать в пустыню, а позвонить оттуда непросто. Но теперь он вернулся к раскопкам. А потом, через пять или шесть дней, — та же история! Опять ни слуху ни духу! Так продолжалось два месяца: неделю он был на месте, а на следующую опять исчезал, потом возвращался — и снова пропадал. Мы с твоей бабушкой чуть не поехали туда сами, потому что уже не знали, что и думать! Но наш магазин было не на кого оставить, сам понимаешь.