Последний козырь - Томан Николай Владимирович - Страница 1

"Военные приключения" ® является зарегистрированным товарным знаком, владельцем которого выступает ООО "Издательство "Вече".

Согласно действующему законодательству без согласования с издательством использование данного товарного знака третьими лицами категорически запрещается.

Составитель серии В. И, Пищенко

© Томан Н.В., наследники, 2022

© ООО "Издательство "Вечем, 2022

ПОСЛЕДНИЙ КОЗЫРЬ

Несмотря на почтенный возраст, Харитон Егорович Никодимов, главный кондуктор товарной станции, все еще ходит широким быстрым шагом. К тому же сегодня, после утомительной поездки, Никодимов торопится домой. Он пересекает привокзальную площадь и подходит к переулку, в котором стоит его дом, но едва заворачивает за угол, как сталкивается со смуглым, худощавым парнем.

— Здравствуйте, Харитон Егорович, — почтительно снимает кепку парень, кланяясь Никодимову.

— Так, так… — удивленно произносит главный кондуктор, внимательно всматриваясь в лицо парня. — Вернулся, значит?

— Вернулся, Харитон Егорович.

— Что-то уж больно быстро.

— Так ведь я… — виновато начинает парень, но Никодимов, усмехаясь, перебивает:

— За примерное поведение и ударную работу освобожден досрочно? Ну, и опять, значит, в наши края?

— Сами знаете, Харитон Егорович, мать у меня тут. Жалко ведь ее…

— А ты бы раньше ее пожалел, — хмурится старый железнодорожник. — Что, однако, делать думаешь? Опять за прежнее?

— Ну что вы, Харитон Егорович! С меня хватит — попробовал, что оно такое. Слово дал… Да разве вы поверите? Я сам, конечно, понимаю — слову моему грош теперь цена, пока делом не докажу, что человеком стал…

В глазах Харитона Егоровича недоверие.

— Ну что ж, поживем — увидим.

И, уже собираясь продолжить свой путь, Никодимов спрашивает парня, заметно понизив голос:

— А кореша твоего чего ж освободили так скоро? Тоже, поди, за ударный труд? Как же так, однако? У него ведь грехов на совести поболе твоего.

— Какого кореша, Харитон Егорович?

— Чего прикидываешься-то, будто не понял, о ком речь? Сашку Козыря имею в виду. Сообща ведь когда-то воровали… Говорят, видели его тут недавно. И как только выпускают на волю таких бандитов!

— Быть этого не может, Харитон Егорович! Его ведь надолго… На пятнадцать лет!

— В расход нужно было, бандюгу! — возмущается Никодимов, не сводя с парня строгих глаз.

Парень явно встревожен, хотя и пытается скрыть свое волнение. Видно, его в самом деле поразило неожиданное известие о том, что Козырь на свободе, и это непонятно Никодимову — в одной шайке ведь были…

— А кто же видел его, Харитон Егорович?

— Не помню уж кто, — уклончиво отвечает Никодимов. — Только похоже, что и вправду объявился он в наших краях — снова начал кто-то пошаливать на железной дороге. А ведь после того, как тебя с Козырем забрали, спокойно было… А ты, значит, твердо решил перековываться? Снова в осмотрщики пойдешь или по другой специальности?

— Оформился уже слесарем в вагонное депо.

— Ну что ж, желаю удачи, если это у тебя всерьез!

Дождь с ожесточением сечет лобовую стенку соседнего вагона. Холодные брызги его то и дело захлестывают стрелка военизированной охраны Егорова. Зябко кутаясь в разбухший от влаги брезентовый плащ, он сидит на скамейке тормозной площадки, прислонясь к стенке и зажав винтовку между колен.

"Совсем худо было бы, не пересядь я на площадку с подветренной стороны. Промок бы там до нитки…" — невесело думает Егоров, прислушиваясь к завыванию ветра и слитному стуку колес.

Его привыкшие к темноте глаза различают иногда лишь смутное мелькание огоньков далеких поселков. А громыхающая громада поезда, вагоны с ценным грузом, которые поручено ему охранять, давно растворились в непроглядной тьме.

Но вот дождь начинает понемногу стихать: отчетливее слышится теперь стук колес на стыках рельсов, пыхтение тепловоза на затяжных подъемах. А еще через некоторое время в просветах между туч появляется полноликая луна, освещая мокрую стенку соседнего вагона и сбегающие струйки дождя.

Слегка высунувшись с тормозной площадки и повернув голову в сторону движения поезда, Егоров видит отброшенные на откос насыпи тени вагонов. Впереди два крытых большегрузных, за ними са-моразгружающиеся хопперы, гондолы полувагонов и низкобортные думпкары…

Поезд идет по глубокой выемке, и силуэты вагонов четко печатаются на пологом откосе, как на экране театра теней. Но вот крыша одного из них почему-то слегка горбится. Егорову кажется сначала, что искривляется она неровностью откоса, на который падает его тень. Но почему же тогда горбится только этот вагон?..

Лишь присмотревшись получше, Егоров начинает различать смутный силуэт склонившегося над крышей человека. Стрелок мгновенно вскидывает винтовку, но, сообразив, что нелепо стрелять по тени, перебрасывает ее за плечо и проворно взбирается на барьер площадки. Дотянувшись до крыши, он подтягивается на руках и ложится грудью на мокрое железо.

Теперь ему видно очертание человека, сидящего на крыше вагона с ценным грузом. Он обращен спиной к Егорову и не замечает стрелка.

— Эй, кто там?! — громко кричит Егоров, щелкая затвором. Но тот, к кому обращен окрик, не оборачиваясь в его сторону, торопливо сбрасывает что-то с крыши на землю.

Егоров, распластавшись на мокрой кровле вагона, прижимает приклад винтовки к плечу и не целясь стреляет…

Услышав выстрел, неизвестный испуганно оборачивается, делает резкое движение правой рукой, будто выхватывает что-то из-за пояса, и поспешно ложится на крышу. Почти тотчас же над головой Егорова свистит пуля.

Обозленный стрелок перезаряжает винтовку и, теперь уже тщательно целясь, спускает курок. Попадает он в грабителя или промахивается, судить ему трудно, так как луну опять заволакивают тучи. На всякий случай он стреляет еще раз, ничего уже не видя.

Бандит не отвечает. Убит он или ранен? А может быть, только притаился и ждет, когда луна снова выглянет из-за туч?

"Хорошо бы, — размышляет стрелок, — подползти к нему поближе". Но в темноте легко сорваться с мокрой крыши: поезд мчится так стремительно, что вагоны ходят ходуном…

Но вот наконец впереди зеленый огонек входного светофора, и локомотив начинает сбавлять скорость. А когда поезд прибывает на станцию, Егоров спрыгивает на ходу и бросается к вагону с ценным грузом, на крыше которого только что орудовал грабитель.

На тормозной площадке никого. Неужели бандит успел соскочить и скрыться? Или, может быть, истекая кровью, лежит на крыше?..

Забросив винтовку за плечи, Егоров торопливо взбирается на вагон. В ярком свете станционных прожекторов он видит в центре крыши черную дыру четырехугольной формы, четко обозначенную загнутыми кверху краями кровельного железа.

А где же бандит? Спрятался в эту дыру или свалился с крыши?

Освещая карманным фонарем отверстие, похожее на пробоину, образованную снарядом, Егоров — осторожно заглядывает в него. Лучик света выхватывает из темноты лишь плотно уложенные тюки да куски деревянной обшивки.

Начальник дорожного отдела милиции полковник Ковалев в третий раз перечитывает телеграмму и тяжело вздыхает. Опять кража ценного груза из товарного поезда, и снова из девятьсот восьмого!

— Случайность это или не случайность? — произносит он вслух, поеживаясь от свежего ветра, ворвавшегося через открытое окно. Похоже, что осень вступила в свои права — все чаще дуют северные ветры, все реже выглядывает солнышко, почти ежедневно идут дожди. "Пожалуй, не случайно все-таки облюбовал кто-то девятьсот восьмой…"

Рассеянно посматривая через окно на мокрые здания привокзальной площади, он озабоченно думает, кого бы послать на место происшествия.

"Надо бы Антонова, а он в командировке. Тогда, может быть, Чилидзе или Пичугина? Нет, им рановато такое серьезное дело… А что, если Стрельцова?.. Да, пожалуй, именно Стрельцова!"