Дело о королевском изумруде (СИ) - Куницына Лариса - Страница 14

— Ему приснилось, что он собака, при этом он страдал лунатизмом.

— Да? — маг с удивлением взглянул на барона. — Мне как-то не пришло в голову такое простое объяснение.

— Помоги мне отодвинуть кровать от стены, — распорядился Марк, подходя к широкой массивной кровати.

— Я?.. — несколько растерялся Филбертус.

— Шевелись! — проворчал Марк и взялся за спинку в изголовье.

— Отойди, — велел ему маг и, подняв руки перед собой, медленно согнул их, словно подтягивая что-то.

Кровать вздрогнула и со скрипом сама отползла от стены.

— Что ж, и от магии есть практическая польза, — пробормотал Марк и наклонился, чтоб вытащить оттуда пару сапог.

Они были старые и изношенные, но на удивление тяжёлые. Перевернув их, Марк высыпал на смятое одеяло монеты, которые зазвенели золотым дождём.

— А быть вором, оказывается, довольно прибыльно, — усмехнулся Филбертус и, присев рядом, зачерпнул горсть монет.

— Наверно, это плата за похищение изумруда, — предположил Марк, снова заглядывая за кровать. — Для него это целое состояние, наверно, в голове помутилось, когда он получил такую кучу золота. У него даже тайника нормального нет, чтоб спрятать его, вот и пришлось засунуть в старые сапоги.

— Здесь около трёх тысяч марок.

— Против трёхсот настоящей стоимости изумруда. Наверно, он считал, что ему повезло.

— Но ведь он промышлял по сейфам, наверняка находил там много ценного.

— Вряд ли он мог забраться в какой-то по-настоящему богатый дом. Слишком рискованно. Если поймают — убьют без суда и следствия. Только купцы и ремесленники передают воров магистрату и старостам цехов. А что может быть в тайниках у купцов и ремесленников? Деньги, слитки, сравнительно недорогие драгоценности, которые удаётся сбыть скупщикам за небольшую сумму. Неудивительно, что, желая получить такое богатство, он удержался от того, чтоб утащить диадему или хотя бы один опал.

— Заметь, тот, кто навестил его здесь, не догадался отодвинуть кровать. Среди денег нет изумруда? — Филбертус разворошил кучки золота на постели.

— Во-первых, то, что он получил золото, доказывает, что он уже передал добычу заказчику. Никто не стал бы давать такому пройдохе аванс. А, во-вторых, если здесь была та же дама, что в двух других случаях, у неё бы просто не хватило сил сдвинуть кровать. Она могла заглянуть под неё, пошарить там, но сапоги стояли у самой стены и рукой до них не дотянуться. Пока всё это лишь подтверждает мои догадки, но никак не продвигает наше расследование вперёд. Мы не нашли ни убийцу, ни вора, ни его заказчика.

— Ни изумруд. Впрочем, не исключено, что Енот скоро объявится в виде ходячего трупа. И тут бы нам неплохо было успеть до того, как его порубят ножами или мечами. Не то, чтоб я сильно за него переживал, но он знает ответы на многие наши вопросы.

— Верно, но здесь, на окраине, он может и вовсе не объявиться. Его убьют и сбросят в сточную канаву или выгребную яму, или зароют на заднем дворе, на каком-нибудь из кладбищ или по частям сожгут в очаге. Так что я не слишком рассчитывал бы на то, что мы его ещё увидим. Погоди-ка, что это?

Он протиснулся за кровать и с трудом вытащил из-под неё какой-то белый комок бумаги. Присев рядом с Филбертусом, он развернул его. Маг брезгливо отодвинулся.

— Какие-то объедки!

— Посмотри на обёртку! Очень тонкая шёлковая бумага с гофрированным краем. Судя по остаткам, в неё было завёрнуто что-то сладкое из крема, — Марк понюхал. — Лакрица? Подожди, что-то такое я слышал. Мадлен говорила, что какая-то подруга угощала её пирожными с лакрицей, которые ей понравились.

— Тогда передай ей, что такие пекут в кондитерской «Букет фрейлины», — проговорил Филбертус, и в следующий момент оба вздрогнули и воззрились друг на друга, после чего маг склонился к бумаге в руках Марка. — Точно, это именно такое пирожное! Оно называется «Подвязка фрейлины». Я заказываю по дюжине за раз, оно прекрасно подходит к отвару из ежевики и малины с крепким вином. Но откуда оно у этого вора? Знаешь, сколько оно стоит?

— Ну, денег у него теперь достаточно, — Марк зачерпнул монеты и золотой струйкой выпустил их обратно. — Более важен другой вопрос: как пирожное из кондитерской в центре города, куда заходят только очень богатые люди, попало сюда?

— Я понял, о чём ты, — кивнул Филбертус. — Этот Енот и кондитерская «Букет фрейлины» трудно совмещаются даже в моём понимании, а, значит, если он бывал там, то его должны были запомнить, как нечто совсем неуместное. Но, допустим, мы выясним, что он туда заходил. Что дальше?

— Возникнет следующий вопрос: что он делал на улице дворцов и особняков пару дней назад?

— Заказчик!

— Ты на редкость сообразителен, — усмехнулся Марк. — Идём в кондитерскую. Я заодно закажу для жены и сына какие-нибудь сладости.

Поручив охранявшим в ход в комнату сыщикам собрать золото, перевезти его в Серую башню и, на всякий случай, оставить в комнате засаду, молодые люди отправились в кондитерскую.

Их путь лежал на улицу Принцессы Оливии, где когда-то стоял маленький красивый дворец любимой дочери короля Анри Золотое Копьё. Этот дворец давно уже разрушился и был снесён, хотя до сих пор его место обозначала высокая колонна из белого мрамора, на которой был укреплён украшенный цветочными гирляндами из бронзы позолоченный герб принцессы. Теперь эта колонна была зажата между двумя стоявшими рядом особняками, и разглядеть её можно было только в светлое время, заглянув в узкую щель между стенами.

Эта улица находилась в непосредственной близости от Королевской площади и была задумана, как её продолжение, поскольку на ней разместились дома верховной знати, которым не хватило места перед королевским дворцом. Она была достаточно широка, чтоб на ней могли разъехаться две кареты, днём и ночью хорошо освещена, для чего на стенах и на столбах висели большие фонари, которые заправлял и зажигал с наступлением темноты фонарщик, получавший своё жалование из королевского казначейства, куда хозяева особняков специально для этого вносили фонарный налог. Вот и сейчас он брёл вдоль улицы со своей лестницей, канистрой с маслом и маленьким закрытым фонариком от одного фонаря к другому. Привычно поклонившись двум богато одетым молодым аристократам, которые шли в сопровождении своих оруженосцев, он прошёл мимо.

Кондитерская «Букет фрейлины» находилась на углу, на первом этаже доходного дома, который поэтажно сдавался богатым провинциалам, приезжавшим в столицу. Это было красивое заведение со стеклянной витриной, украшенной разноцветными фонариками, висевшими по краям, и ящиками с буйно цветущей примулой на подоконниках. Велев оруженосцам остаться на улице, Марк и Филбертус вошли внутрь и оказались в уютной, хорошо освещённой лавке, где на подставках из цветного стекла и на больших фарфоровых блюдах были разложены пирожные и конфеты, являвшиеся настоящими шедеврами не только благодаря тщательно разработанной и строго секретной рецептуре, но и изысканному оформлению.

Здесь пахло ванилью и корицей и, остановившись возле блюда, на котором лежали посыпанные сахаром бутоны алых роз, Марк подумал, что обязательно нужно привести сюда Мадлен и Валентина, хотя последний наверняка закатит истерику, требуя купить ему всё и немедленно. Он улыбнулся, увидев на соседнем блюде маленькие пирожки в виде птичек с изюминками вместо глаз.

— Добро пожаловать, господа, — услышал он голос, такой же сладкий, как и пирожные на подносах, и, подняв голову, увидел красивую даму средних лет, пышную, белую и румяную, как только что извлечённый из печи кекс. Она была наряжена в платье из розового атласа со множеством оборок, напоминавших обёртки конфет, а на её высокой груди поблёскивал бриллиантиками кулон в виде кренделя на чёрной бархатке. По обе стороны от неё стояли две юные девицы, помоложе, но явно выпеченные в той же форме. — Чем мне вас угостить? — пропела хозяйка. — Может, желаете торт «Рыцарские трофеи», который так нравился королю Франциску, или печенье «Белый щит», рецепт которого был придуман в честь победы короля Армана над алкорцами? Если любите что-нибудь более пикантное, то могу предложить пирожное «Подвязка фрейлины» и конфеты с розовыми лепестками «Ночной поцелуй».