Фаза ингибиторов - Рейнольдс Аластер - Страница 19

Николя уже не пыталась возражать – поняла, что я принял окончательное решение. В ее голосе звучала лишь нескрываемая тоска.

– Ей не следовало так с нами поступать.

– Да, – согласился я, криво улыбаясь сквозь слезы. – Не следовало. И мне совершенно не нравится происходящее. Но здесь и сейчас я значу намного меньше, чем Солнечный Дол. – Я опустился на корточки, так что мое лицо оказалось на уровне лица Викторины, и взял ее за подбородок, и заглянул в полные слез глаза. – Это самое худшее, что могло со мной случиться. Но прошу тебя, оставайся сильной и будь хорошей девочкой. Я сохраню твою любовь, где бы ни оказался, а ты сохранишь мою любовь здесь, в Солнечном Доле. Живи, расти и люби. И пусть мама гордится тобой, а я всегда буду гордиться вами обеими.

– Убей ее ради меня, – сказала Николя.

– И ради меня, – добавила Викторина.

– Когда представится шанс. А он наверняка представится.

Тяжело вздохнув, Николя поцеловала меня и отошла.

– Ты хороший человек, Мигель. Мы будем тебя помнить. Но и ты должен помнить нас. Где бы ты ни был, что бы ни случилось, храни в своей душе мои слова: ты хороший человек, и тебя любят.

Был отдано распоряжение не чинить нам помех. Мы беспрепятственно покинули лазарет, а затем пределы Святилища. Прошли мимо моего дома к электрокару, который должен был доставить нас в конец длинного тоннеля. К тому времени мы уже знали, что отряд Чунг добрался до относительно надежного укрытия за герметичным люком на восемнадцатом километре, а поскольку этим людям было приказано не оборонять тоннель и не задерживать скафандры, мы разминулись с ними, когда они возвращались в Святилище, потрясенные тем, что едва остались живы, – они находились гораздо ближе к точке попадания снарядов, когда рельсотроны развернулись в нашу сторону.

Последние два километра тоннеля за шлюзом были полностью разрушены – отчасти снарядами, отчасти преждевременным срабатыванием заложенной взрывчатки. Скафандры, оставив в углубляющейся борозде отчетливый след, ждали по другую сторону шлюза.

По требованию Сидры я приказал Святилищу закрыть люк на шестнадцатом километре, заперев нас в двухкилометровой воздушной трубе. Сойдя с электрокара, мы подошли к люку. Сквозь его толстое стекло виднелись скафандры – будто бледные призраки.

Это был просто люк, не шлюз. По одну его сторону находился воздух, а по другую вакуум. Либо нам предстояло выйти, либо скафандры должны были войти к нам. И то и другое означало разгерметизацию – весь воздух, запертый в двухкилометровом отрезке тоннеля, вырвался бы наружу.

– Что будем делать? – спросил я. – Полагаю, у тебя есть план?

– Не пытайся задержать воздух в легких.

Я скептически посмотрел на Сидру:

– Потому что ты не хочешь моей смерти?

– Потому что мне не нужны проблемы с выращиванием новых легких для тебя. Хотя мне все равно придется над тобой поработать, так что, возможно, я и впрямь порадую тебя кое-чем новеньким.

– Это, конечно, здорово, что ты не предложила прихватить снаряжение для пребывания в вакууме. Надо полагать, штуковина внутри тебя – система жизнеобеспечения?

Сидра наклонила голову, размышляя над ответом:

– Что-то вроде. Но для того, чтобы прожить несколько секунд в вакууме, она не потребуется. Скафандры сомкнутся вокруг нас сами; если хочешь, попробуй шагнуть в свой. Или просто подожди, когда он к тебе приблизится.

Пройдя достаточное число тренировок и зная, что делать при разгерметизации, я не пренебрег предупреждением Сидры насчет воздуха в легких. Она положила руку на рычаг открывания люка, и я глубоко вдохнул, чтобы насытить кровь кислородом. Потом выдохнул, и Сидра открыла люк.

Не помню, что было дальше. Кажется, нас вышвырнуло потоком воздуха. В какой-то момент я смутно осознал, что мне тепло, что я дышу и меня ведут – будто раненого солдата поддерживают его товарищи.

Мы двигались по поверхности планеты, изрытой снарядами рельсотронов, – я в одном скафандре, Сидра в другом, слева от меня. Шли в ногу. Я попытался слегка отстать, но скафандр был намного сильнее моих собственных мышц.

– Не сопротивляйся. Со временем я позволю тебе управлять почти всеми функциями скафандра. Но не сегодня, пока ты еще слегка на нервах.

– Ты слышала, что я пообещал Николя и Викторине?

– Что убьешь меня? Да.

– Думаешь, не смогу?

– Думаю, тебе стоит реалистично оценивать свои шансы.

– Я видел, на что ты способна, Сидра. Я видел, как легко ты нас переиграла, как запросто могла всех нас уничтожить. И еще видел, как быстро ты можешь двигаться. Возможно, умственно и физически ты самое опасное из всех существ, которых я когда-либо встречал. Но ты вовсе не неуязвима. Ты испугалась топора, пусть даже на секунду. И не смогла подавить страх. Ты совершаешь ошибки. Я видел ту штуку внутри тебя.

– С чего ты взял, что я сама не хотела, чтобы ты ее увидел?

– С того, что ты еще кое-чего не умеешь – лгать. Думаю, ты так стремишься быть идеальной, что тебе не хватает умения быть человеком.

– Да ты чуть ли не насквозь меня видишь. И как же собираешься меня убить?

Я пожал плечами внутри скафандра:

– Придется найти топор побольше.

Сидра остановилась, и я тоже. Подняв руку, она сделала жест, будто подзывая что-то с неба.

Над нами возник корабль – черная крестовина, затмевающая звезды. Конический корпус с небольшим утолщением сзади, острый нос и два лонжерона с двигателями.

– Это «Коса». Корабль типа «мурена», с некоторыми дополнениями. Быстрый, темный и невероятно резвый. На какое-то время он станет твоим домом, так что привыкай.

– Если за тобой сюда последовали волки, вряд ли это время будет долгим.

– Они меня даже не видели. «Коса» умеет держаться в тени и двигаться против ветра. Стаи ингибиторов безжалостны и сильны, но с трудом приспосабливаются к меняющейся обстановке. Это наша единственная надежда – быстро адаптироваться и искать способы сбить их со следа.

– На этой штуке есть оружие?

– Да, очень мощное. Но его хватит лишь для того, чтобы замедлить волков. Зато маскировка у меня отменная. Они не видят моих двигателей, не видят корабля. Темноприводы, криоарифметика, хамелеофляж, манипуляция световыми потоками, плюс еще шесть или семь принципов, для понимания которых тебе пришлось бы совершенствовать мозги.

Вытянув руку, Сидра сотворила во мгле над головой светящийся прямоугольник, из которого, будто язык, выдвинулся пандус, коснувшись нижним краем земли. Мы шагнули на пандус, и тот двинулся обратно, доставив нас в шлюз.

Я ощутил движение корабля; в животе возникла тяжесть. Мы улетали прочь от Михайлова Дня.

Как шлюзовая камера и скафандр заполнялись воздухом, я даже заметил, но вдруг мой шлем щелкнул и сполз назад. То же произошло и со шлемом Сидры. Затем скафандры раскрылись полностью и мы смогли из них выйти, оставшись в том, что было на нас в Святилище. Пустые скафандры переместились к стене шлюза и наполовину погрузились в нее.

– Сколько тут людей?

– Только я. А теперь еще ты.

Я попробовал прикинуть, как долго Сидра пробыла вне «Косы».

– И этот корабль летает сам? Он же длиной полкилометра.

– Около того. И да, в основном он летает сам. Мы можем с ним общаться по нейросвязи, но только на относительно небольшой дистанции. Во всем остальном… «Коса» достаточно умна для корабля.

– Надеюсь, тут хороший карцер.

– Я вовсе не собираюсь сажать тебя под замок. Что это были бы за манеры? Нет, корабль теперь твой. Можешь ходить по нему куда вздумается. Если я сочту нужным куда-то тебя не пустить, «Коса» тебе откажет, сперва вежливо, а потом категорично. И если потребуется, применит силу.

– Таковы правила?

– Таковы правила.

– Ладно. А вот мои. Несмотря на все твои предупреждения, я найду способ тебя прикончить.

– Что ж, хорошо. Мне нравятся люди, у которых есть цель.

– Буду искать варианты. И какой-нибудь наверняка подвернется, если проявить терпение.