Три цвета крови - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 51

Дронго спустился вниз и, снова сильно хромая, прошел в директорский кабинет. Там рассуждали о непонятном требовании террористов выдать им восемь парашютов. Услышав это, Дронго нахмурился. План Груодиса представлялся теперь во всем своем блеске. Он взглянул на часы. До назначенного террористами времени оставалось около часа. Но машина с деньгами уже шла по направлению к аэропорту.

– Можете уже ему рассказать про деньги, – предложил спикер.

– У меня есть план, – сказал вдруг Дронго. – Мне срочно нужно знать, кто именно сидит рядом с Груодисом.

– У вас есть список? – спросил спикер министра национальной безопасности. – Кто сидит с ним за столом?

– Конечно, есть. – После потрясения с вазой все министры потеряли всякий интерес к самостоятельности. Было слишком страшно иметь дело и с этим террористом, и с этим экспертом. Оба были одинаково непонятны и одинаково загадочны.

Спикер, пробежав глазами список, передал его Дронго.

– Зачем он вам? – спросил, недоумевая. – Думаете, кто-то из них может нам помочь обезвредить террориста?

– Нет, – улыбнулся Дронго, – Груодис слишком большой профессионал, чтобы его мог ликвидировать кто-то из ваших гостей. Мне просто нужно просмотреть список. Здесь указаны их должности?

– Да.

– Министр местной промышленности, министр легкой промышленности, – читал Дронго. За длинными столами обычно сидели восемь человек, по четыре с каждой стороны, – военком республики, а это кто?

– Директор промышленного объединения, – пояснил спикер. – А почему вы спрашиваете?

– Нужно, чтобы к одному из министров подошел сотрудник охраны и громко сообщил, что его машина пострадала в результате аварии.

– Какой аварии?

– Министр тоже спросит какой. Вот тогда и нужно сказать, что автомобиль «Эсперо» сильно ударился об эту машину, когда она выезжала, и водитель доставлен в больницу. Вы уже знаете, кому принадлежала эта машина?

– Председателю парламентского комитета Гамиду Убатлы, – сказал министр внутренних дел, – это была его машина.

– Убатлы? – Дронго задумался. – Подождите, здесь написано, что на месте Груодиса должна сидеть супруга этого Убатлы. А напротив он.

– Он, наверное, не приехал, – сказал кто-то.

– А машина его здесь? – спросил Дронго.

Спикер зло посмотрел на сидевших вокруг него людей, возмутился:

– Сыщики! – закричал он. – Ничего нормально сделать не можете.

– Значит, Груодис прошел в зал по документам Убатлы, – заключил Дронго.

– Это невозможно, – вмешался Касумов, – охранники проверяли все пропуска.

– И почти не смотрели в паспорта, – кивнул Дронго, – вернее, почти не смотрели на фотографии. Конечно, он прошел, загримировавшись. Но здесь вписана и супруга. Значит, он должен был приехать не один.

– Я это знаю, – сказал спикер. – Его пригласили с женой.

Дронго поднялся. Он вспомнил вытянутую женскую руку в номере отеля Бад-Хомбург. И выстрелы в Пискунова. И лицо женщины в казино. Он поморщился: нога по-прежнему болела.

– Я знаю и второго террориста, – сказал он громко, – давайте сделаем то, что я предлагал. Пусть кто-нибудь подойдет к одному из министров и скажет, что его машина пострадала при аварии с автомобилем Гамида Убатлы. Сказать это нужно не очень громко, но и не очень тихо.

– Лучше я сам пойду, – сказал Эльдар Касумов, – и говорить по-русски нужно, чтобы меня поняли?

– Ни в коем случае. Нельзя играть в поддавки. Груодис наверняка знает турецкий. Говорите только по-азербайджански, чтобы все было логично, как обычно. Все должно выглядеть очень правдоподобно, иначе он поймет, что мы играем.

– Ясно, – кивнул Касумов.

– Мне нужно войти с другой стороны, – попросил Дронго, – чтобы меня не видел Груодис. И одну из телевизионных камер направьте на него. Мы должны видеть, куда он сразу посмотрит после того, как услышит сообщение об аварии.

– Я сейчас поручу это телеоператорам, – кивнул министр национальной безопасности, – там двое наших людей работают.

– Прекрасно. Пусть камера следит за выражением его лица. А я войду с другой стороны. Мне нужно все видеть самому.

– Надо было его сразу арестовать, – зло проворчал министр внутренних дел, – а мы с ними в куклы играем. Нажмет, не нажмет. Взорвет, не взорвет. С этими подонками нельзя договариваться. Они все равно всегда обманывают.

– С этим я, пожалуй, соглашусь, – улыбнулся Дронго, – каждый из нас действительно пытается перехитрить друг друга. И все зависит от того, кто это лучше сделает.

– Думаете, это сработает? – спросил Касумов, когда они в который уже раз вышли из кабинета.

– Не знаю, – пожал плечами Дронго, – но попробовать нужно, у нас осталось около сорока пяти минут.

– Я хотел у вас спросить... – Касумов вдруг замялся, – как это называется?

– Что именно?

– Ну, вот то, что вы делаете. Интуиция, или вы просто так умеете все просчитывать?

Дронго засмеялся. Потом сделал шаг и поморщился: нога болела все сильнее.

– Я и сам не знаю, – честно признался он, – наверное, просто характер такой. Люблю делать свою работу хорошо. Пошли наверх. Нам еще предстоит сыграть свой последний акт в этой трагедии.

Глава 34

Разница между московским и бакинским временем в один час оставалась и после развала державы. Очевидно, существовали ценности, неизменные при любом раскладе человеческих характеров и стремлений. Сидевший в своем кабинете Жернаков читал последние сообщения из Германии.

Группа Груодиса имела довольно тесные контакты не только с местной мафией в лице Матюхина и его товарищей. По просьбе Груодиса два месяца назад трое молодых парней были переданы в его распоряжение, и никто не знал, куда они исчезли. Матюхин отбирал для него этих парней по всему московскому региону. Требование было суровое: все трое должны были отслужить в десантных войсках. Никаких других условий не было. Трех ребят отправили в Германию и, похоже, забыли про них.

Было сообщение и из Литвы. В ответ на запрос относительно судьбы бывшего офицера литовского КГБ, известного в Вильнюсе, как Йозас Груодис, пришел подробный отчет о его деятельности с указанием на то, что сам Груодис исчез несколько лет назад и в настоящее время не является литовским гражданином. Но Жернаков обратил внимание на другой факт. В последние два года в Вильнюсе Груодис работал с офицером КГБ Ингой Струмилиной, которая выехала из Вильнюса полгода назад.

Он вспомнил рассказ Дронго о женщине, которую тот видел в казино, и неизвестной, стрелявшей затем в Пискунова. Дронго не видел напавшего, но был уверен, что это была женщина. Если это действительно так, то стрелять могла бывший сотрудник КГБ СССР Инга Струмилина. Похоже, Дронго не ошибся.

В этот момент позвонил директор ФСБ. Он попросил своего молодого заместителя зайти к нему прямо сейчас. Жернаков сложил документы и отправился в кабинет директора.

Тот читал какие-то документы. Увидев вошедшего, сухо кивнул, продолжая просматривать лежавшие перед ним бумаги. Потом протянул их Жернакову.

– Можете ознакомиться.

Это было сообщение из Афин, из российского посольства. Греческая сторона была очень обеспокоена предстоящим подписанием договора между Азербайджаном и Грузией и планами дальнейшей транспортировки нефти через территорию Турции. Кроме естественных причин – давней вражды греков со своим соседом по НАТО из-за различных проблем с островами в Эгейском море и на Кипре, – греки не хотели столь явного усиления своего восточного соседа, происходившего в ущерб самой Греции.

Греческая сторона настаивала на прежнем варианте нефтепровода, через Новороссийск, а затем через Болгарию и Грецию в Европу. Обращалось внимание на то, что греков в данном вопросе готовы поддержать и американские советники. Более того, представляющий интересы транснациональных компаний некто Фрезер уже трижды вылетал в Болгарию для переговоров по вопросам строительства нефтепровода. Особую заинтересованность проявляли греческие судовладельцы, для которых подобный вариант явился бы золотым дождем.