Ваши не пляшут (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 54

Чтобы не светить оружием тут же приобрел специальный заплечный чехол для его ношения в населенных пунктах. Патроны и средства ухода за карабином поместил в рюкзачок. Главное, не разбить стеклянную бутыль с оружейным маслом, вот дел-то будет. Перед самым выходом вспомнил еще об одном непременном атрибуте ухода за огнестрелом — специальной оружейной бумаге. Приобрел рулон, не клянчить же у маменьки всякий раз ненужное тряпье. К тому же лишнего текстиля на селе практически не бывает, все так или иначе уходит на изготовление полезных вещиц, хотя бы, тех же лоскутных покрывал и половичков, также платьиц для девчачьих кукол, ну и на ремонт одежды, разумеется.

Вышел из оружейного магазина с облегченным больше чем на сотню имперских тугриков кошельком и обремененный довольно чувствительным грузом. Настроение на взлете, словами не передать. Особо радовала цифра полторы тысячи рублей, которую я сэкономлю, изготовив собственные рунические оружие и боеприпасы. В том, что сумею это сделать, я был абсолютно уверен, однако перед тем, как приступать к работе «Практикум по курсу создания элементарных и комплексных конструктов» непременно перечитаю хотя бы в той его части, где речь идет о магии рун.

Задерживаться у Матвеевых не собирался. Потихоньку, чтобы не побеспокоить хозяев прошел во двор. Наградил Шеболка за службу купленным по дороге пирожком с мясом. Только схватился руками за руль, собираясь стянуть мотоцикл с подножки, тут на крылечке нарисовалась троюродная сеструха Маша.

— А, Володенька, наконец-то! Заждалась тебя. Хотела в центр бежать, тебя искать. — Голосок у нее что-то уж больно подозрительно радостный. Интересно девки пляшут, раньше она подобной заинтересованности по отношению к, скажем, не самому близкому родственничку не проявляла.

— А чего меня ждать? — недоуменно вылупился на Машку.

— Ты свой мотик покамест оставь, братец. Пойдем со мной, я тебя одному интересному человеку представлю. — И, подойдя ко мне, в бесцеремонной манере схватила за рукав куртки.

— Так, Маш, не торопись. Толком объясни, куда и за чем, ты собралась меня тащить. Может мне оно и не надо вовсе?

— Глупый, мальчишка! — возмутилась девушка. — Пойдем, по дороге все обскажу.

— Подожди, хоть покупки оставлю. — Признаться, я был крайне удивлен столь неожиданным натиском сетрицы.

Минут десять скорым шагом и мы вновь на центральной площади Климовска, на этот раз не в торговой её части а у двухэтажного кирпичного здания. Вывеска рядом с входом оповещала, что это «Редакция газеты «Климовский вестник».

По дороге Машка кратко, но вполне доходчиво довела до моего сведения весьма занятную историю. Сеструха фактически моя ровесница, совершеннолетие её отпраздновали в марте месяце еще до моего внедрения в тело Володьки Зубова. Иная на её месте о семейном очаге начала бы грезить, о будущих детках, ну и так далее. Эта же оказалась дамочкой весьма амбициозной. Ей, видите ли, совершенно не в масть ублажать какого-нибудь купчишку, чиновника или, упаси Господь, пролетария, готовить пищу и стирать описанные и обкаканные детские подгузники. У неё мечта успешно закончить школу и поступить в Воронежский Педагогический институт на факультет словесности. По окончании которого она автоматом получает не только право преподавания в школе русского, латыни, древнегреческого, а к ним еще пару-тройку европейских языков, ей тут же присваивается девятый ранг титулярного советника, а к нему в довесок еще и личное дворянство. То есть из мещанского сословия девушка одномоментно трансформируется «в ваше благородие». А там и о дальнейшей семейной жизни можно подумать. Машка, если объективно, девка складная. И на фигурку оченно даже ничего, и на мордаху приятная, только с характером несносным — обо всем собственное мнение имеет и нет для нее авторитетов. Впрочем, о прошлых конфликтах моего реципиента с троюродной сестрицей умолчим.

Итак, Мария планирует в следующем году закончить школу и поступить в институт. Но вот беда, кандидатов и кандидаток на место будущего учителя школы выше крыши. То есть для того, чтобы поступить в Воронежский пед, её нужно обскакать, как минимум, человек десять. Учится Маша на отлично, но и другие абитуриенты не с двойками в школьном формуляре на вступительные экзамены явятся. Так что, было бы неплохо, чтобы в означенном документе появилась запись, характеризующая кандидата в студенты с самой позитивной стороны. Для этой благородной цели она вот уже второе лето трудится корректором и внештатным корреспондентом в уездной газетенке «Климовский вестник».

Короче, мечтает девка о карьере училки и личном дворянстве, флаг ей в руки и барабан на пузо. Авось и станет, когда-нибудь под-полковницей, ну или, в зависимости от сексуальных пристрастий супругов, над-полковницей.

Что же касаемо моего участия во всей этой истории, получилось так. Прошлым днем Маша сидела в корректорской, редактировала письмо какого-то крестьянина, жаловавшегося на некачественную работу паромной переправы через Дон, мол, «халтурють, рейсы задерживають необоснованно и деньги лишние деруть нечистоплотные на руку паромщики».

Как-то неожиданно она запела услышанную на дне рождения троюродного братца «На сопках Манчжурии». Её чистый звонкий голосок, а главное незнакомый мотив и глубокий патриотический текст привлекли внимание главреда Федора Саввича Гаевого, проходившего по случаю мимо распахнутой настежь по причине невыносимой летней жары двери кабинета.

Федор Саввич и сам в начале века принимал участие в тех событиях в чине штабс-капитана от артиллерии, был неоднократно ранен, потерял много боевых товарищей, поэтому немудрено, что грустная песня в исполнении временной сотрудницы буквально взяла за душу пожилого мужчину. Гаевой дотошно расспросил растерянную девчонку, где и при каких обстоятельствах она впервые услышала эту песню. В результате выяснилось, что неподалеку от Климовска в каком-то селе Бобровка проживает юный уникум, сочиняющий не только тексты, но прекрасные мелодии. Как результат главный редактор на неделе собирался съездить в Бобровку, чтобы лично посетить Владимира Зубова, а тут, что называется, поэт и композитор собственной персоной нагрянул в уездный город. Амбициозная сестрица, воспользовавшись данным обстоятельством, что называется, решила подзаработать пару-тройку рейтинговых баллов в глазах человека, от мнения которого во многом зависит оценка её трудовой деятельности. Вот такая хваткая оказалась Мария Михайловна Матвеева, прям горжусь ею.

На её, (как впоследствии оказалось) и на моё счастье главный редактор оказался на месте. Невысокий седой как лунь мужчина лет под шестьдесят с изборожденным ранними морщинами лицом и шикарными пышными усищами, переходящими на щеках в не менее пышные бакенбарды. Подбородок тщательно выбрит. Умный взгляд глубоко посаженных синих глаз из-под кустистых бровей. Гаевой хоть и был облачен в цивильный костюм, военная косточка в нем чувствовалась. К тому же, обязательный к ношению полный бант ордена «Святого Андрея Первозванного» лишнее подтверждение тому, что человек не отсиживался в тылу на теплой интендантской должности.

После представления сестрицей доставленного «на блюдечке с голубой каемочкой» братца, чем-то озабоченное лицо гравреда буквально расплылось в лучезарной улыбке. Прям Дедушка Мороз, бороды из ваты не хватает, впрочем, и усов с бакенбардами вполне достаточно за эту роль.

— Так это вы, молодой человек, являетесь автором столь чудесных строф и не менее чудесной музыки? — Федор Саввич задал вопрос буквально в лоб.

М-да, неловкая ситуация получается. Назваться автором, как-то не очень честно по отношению к настоящим сочинителям. Признаться в своем иномирном происхождении — однозначно оказаться в цепких лапах сотрудников какого-нибудь «Центра по изучению демонических проявлений», ну или чего-то подобного. Сказать, что услышал неведомо где и незнамо от кого, можно, конечно, но жаба душит, ибо непременно найдется какой-нибудь ухарь, что присвоит слова и музыку, на этом еще и зарабатывать начнет. Неожиданно мне на помощь пришла Мария: