Одна зима на двоих 2 (СИ) - Верховцева Полина - Страница 35

Пришлось уложить ее поперек седла, туда же примостить украденные вещи, а затем затянуть веревкой, чтобы не свалилась в дороге. Потом Ким переложила в один из пустующих мешочков аракит и потуже завязала шнурок.

— Иди, Лисса! — она указала на узкий перешеек в Драконьих Горах, — помнишь ту пещеру, где мы с тобой провели последнюю ночь перед спуском в долину? Вот туда.

Вирта протестующе заржала.

— Мы закончим и сразу отправимся следом. И постарайся чтобы тебя никто не заметил. Твоя ноша очень важна и для меня, и для Хасса, — она порывисто поцеловала ее в нос, — иди!

* * *

Как только вирта скрылась за углом, Ким бросилась обратно. Не в обитель сна, где Хасс крошил белые цветы смерти, а в монастырь. У нее было свое дело, не менее важное. Она проскочила мимо входа в обеденный зал, где за скудной трапезой собрались все обитатели монастыря, и притаилась за углом.

До нее доносился тихий гул голос и звон ложек по жестяным тарелкам. Старая йена что-то вещала, но в этот раз ее голос казался коварным шипеньем змеи, от которого кожа покрывалась ледяными мурашками.

Ким побежала дальше. Миновала главный холл, потом сквозь узкую дверь просочилась в ту часть монастыря, где жили служители, и в нерешительности замерла перед дверью в комнату хранительницы монастыря.

Вдруг Хасс все-таки ошибся? Неправильно понял, и на самом деле старая милая йена не при чем? Вдруг…

Но сердце верило кхассеру безоговорочно. Йена была хранительницей, вот только хранила не монастырь и не своих одаренных воспитанниц, а белый дурман, забирающий чужие жизни во имя Милрадии.

Сомнения исчезли. Она толкнула дверь и смело шагнула внутрь.

Здесь было все так же, как и раньше: скромная, аскетичная обстановка, которую разбавляли лишь белые кружевные салфетки на подушках и вычурно-яркая вазочка на маленьком столе. В ней сиротливо стоял, начинающий увядать букетик ландышей. Ким поморщилась — с недавних пор ей перестали нравиться белые цветы.

Она подошла ближе, выкинула букет и с опаской вязала в руки вазу. С виду вроде обычная, но девушка не обманывалась на этот счет. Ее поверхность была холодна, но ладони жгло от простого прикосновения, и было ощущение, будто она дрожит. Мелко пульсирует у нее в руках.

А еще казалось, будто вещь довольна и сыта.

Ким швырнула ее об стену. Раздался тихий звон, но ваза не разлетелась на осколки, только один краешек сбился и теперь поблескивал острыми гранями.

— Проклятье! — Ким снова ее схватила и со всей силы бросила об пол.

Снова треск, и снова отбился маленький кусочек. Вещь сопротивлялась. Несмотря на то, что девушка ее швыряла и топтала, она продолжала держаться! Сдавая свои позиции лишь по чуть-чуть. По маленьким кусочкам, мелкими трещинами, сколами.

— Ломайся же! — вскричала Ким, снова бросив вазу об стену.

— Что ты творишь, безумная?! — раздался голос позади нее.

Это была запыхавшаяся йена. Ее седые волосы, обычно затянутые в строгий аккуратный пучок, совсем растрепались, рот гневно искривился и дрожал, а в глазах не было привычного тепла. Там кипела злость, ярость и страх. За ее спиной возвышалась хмурая Харли.

— Я все знаю, все! — сквозь слезы прокричала Ким, — все это ложь! Ваша забота — ложь. Вся жизнь в монастыре — ложь! Миарт-таны ложь!

— Замолчи, ненормальная! — прохрипела йена, — я велю посадить тебя в темную. На голодный паек. Будешь знать, как всякую ересь нести.

— Это не ересь! — прохрипела Ким, — это правда.

Она снова схватила вазу. Та еще держалась, но ее поверхность уже была испещрена мелкими трещинами.

— Поставь ее на место! Немедленно!

— И не подумаю, — Ким снова замахнулась.

В этот момент до нее с улицы донесся перестук копыт, мужские тяжелые шаги, звон оружие.

— Обыскать все! — грубый мужской голос гремел над монастырем, — взять живьем! Обоих!

— Допрыгалась, — зло прошипела йена, — я отдам тебя им.

— Мне все равно, — Ким со всей мочи ударила вазой по стене. Та жалобно зазвенела и сдалась, осыпавшись на пол ворохом цветных осколков.

— Что…что ты наделала? — йена тяжело упала на колени и протянула свои старые, изнеможённые руки к осколкам.

Потом вскочила и с неожиданной прытью бросилась к Ким, но сделав всего пару шагов остановилась и по-звериному завыла.

Она начала меняться…

Седые волосы клочьями выпадали из головы, обнажая лысый, покрытый старческими пятнами череп, подглазины все больше западали внутрь, делая ее похожей на скелет. Черные руны с ее рук начали расползаться по ее телу, покрывали пальцы, шею, сморщенное лицо, заливали своей тьмой глаза.

Ким отскочила к стене и обеими руками зажала себе рот, чтобы не закричать от ужаса.

Хранительница монастыря хрипела и металась по комнате с каждым мигом все больше ссыхаясь, скрючиваясь, и опускаясь к полу. Она становилась уродливой карлицей, потом странным существом с тоненькими конечностями, а потом и вовсе рассыпалась кучкой черного пепла.

Наконец все затихло.

От старой доброй йены не осталось ничего кроме изношенной одежды да кучки праха. В коридоре гремели тяжелые мужские шаги, а у Ким не было сил бежать. Да еще и Харли перегораживала своей внушительной фигурой единственный выход из комнаты.

— А ну-ка иди сюда! — прорычала она и, схватив Ким под руку, вытолкала наружу.

Воспитанница даже не сопротивляться. В ушах до сих пор гремели проклятия йены, а перед глазами пылал ее страшный конец.

Харли вытащила ее в коридор и, не позволяя ни на миг остановиться, поволокла дальше. Не к стражникам, а в другую сторону. Мимо комнат и подсобок, к неприметному черному ходу, ключи от которого были только у нее и других наставниц.

Отперев старый замок, она навалилась плечом на кривую дверь, и буквально вышвырнула Ким на улицу.

— Беги, глупая. Они тебя на кол посадят за то, что ты сделала с хранительницей.

Ким вскинула на нее испуганный, непонимающий взгляд.

— Ты отпускаешь меня?

— Беги, Ким, — Харли скупо обняла ее за плечи и тут же оттолкнула от себя, — Беги!

После этого вернулась внутрь и заперла дверь.

Ким побежала, вдоль стен, стараясь держаться кустов и темных провалов. Надо было предупредить Хасса, что стражи из Милрадии уже здесь…

Кто-то налетел на нее сзади и тут зажал рот шершавой ладонью. От нее отвратительно несло цветочной сладостью.

— Тссс, — над самым ухом, — это я.

Кхассер убрал ладонь и прежде, чем она успела пикнуть, подхватил ее на руки. Он двигался так быстро, что Ким даже не успела заметить, как они оказались за насыпью в ольховнике, растущем за монастырем.

— Тебе успели увидеть? — спросил он, неотрывно наблюдая за серым строением сквозь неплотно сомкнутые ветви.

— Нет. Успела уйти до того, как они ворвались. А ты успел?

Он молча кивнул.

— Миар-таны?

Снова кивок. Выглядел Хасс плохо. Тьма непрестанно клубилась во взгляде, скулы заострились, на щеках залегли глубокие тени. И дышал он тяжело, будто через силу, а где-то внутри, в могучей груди что-то клокотало.

— Хасс, что с тобой?

— Нам надо уходить в драконьи горы. Немедленно.

— Хо…хорошо, — согласилась Ким, — Лисса уже двигается в том направлении. У нее моя подруга и камень.

Хасс не стал оборачиваться сразу. Вместо этого он схватил Ким за руку, отвел дальше в пролесок, и уже там, под прикрытием деревьев перекинулся в зверя. Лег на землю, опустил крылья и тихо заворчал, глядя ей в глаза.

— Ты хочешь, чтобы я…залезла на тебя?

Кхассер нетерпеливо кивнул. Тогда Ким неуклюже закарабкалась ему на спину, кое-как пристроилась между крыльев и обняла за косматую гриву.

* * *

Сначала они летели низко. Хасс стелился по земле, едва касаясь когтями травы, плавно огибал деревья, попадающиеся на пути, и лишь когда добрались до самой кромки, за которой было открытое пространство, резко взмыл вверх, на такую высоту чтобы снизу нельзя было достать ни стрелой, ни арбалетным болтом.