Подаренная Луной (СИ) - Салиева Александра - Страница 65

Потянул малышку за волосы вверх, вынуждая осознать изменения в нашем тандеме.

— Теперь вести буду я, мышка, — пообещал ей с ухмылкой, отпуская внутреннюю сущность на волю, сливаясь с ней воедино. — Надеюсь, ты к этому готова.

Не знаю, собиралась ли она ответить, я всё равно не позволил, впился в манящие губы глубоким и достаточно грубым поцелуем. Вместе с этим все внутренние барьеры пали, выпуская на волю живущего во мне хищника. Теперь даже если захоти девчонка, уже ни за что не смогу остановиться. Слишком помешался я на мышке. Настолько, что хватило одного стона с её стороны, а я оказался на грани того, чтобы кончить прямо в этот миг.

Руки отдельно от разума шарили по стройному телу, наверняка оставляя множество следов, но мне и этого было мало. Хотелось грубее, сильнее, ярче. Но приходилось помнить, что в моих объятиях человек, а не волчица, и любое излишнее проявление чувств приведёт к катастрофическим последствиям. Именно поэтому я перехватил её запястья, подняв над головой и прижав к стене. А вот второй рукой продолжил изучать свою девочку дальше.

Какая же она мягкая, аппетитная, такая горячая, мокрая…

— Скажи, что моя! — почти приказал.

Скользнул ладонью по ноге мышки, приподнимая ту и закидывая себе на талию, чтобы провести пальцами по влажной плоти, не спеша переходить к большему, заработав в ответ протестующее хныканье.

— Твоя, — выдохнула слабо Эри, дёрнувшись вперёд в попытке получить новую порцию ласки. — Твоя! —  повторила громче, с требовательными нотками. — Твоя, чёрт возьми, — повторила с очередным умоляющим стоном.

Не стал больше мучить ни её, ни себя: приподнял за бёдра, и вошёл одним уверенным движением. И тут же замер в ожидании. Я. Но не Эри. Она прогнулась в спине, закусывая нижнюю губу, обняла меня за шею, впиваясь ноготками в кожу.

— Твоя… — выдохнула рвано. — Твоя...

И всё. Меня не стало. Осталась лишь чистейшая похоть и горящий теми же эмоциями карий взор, затмевающий собой всё остальное. Ничего не видел больше. Не чувствовал. Только её. Ту, что нужнее всех на свете. Ту, что сейчас обхватывала мой член так правильно и необходимо, что я едва терпел, чтобы не кончить раньше времени. Вбивался в податливое тело снова и снова, на грани помешательства. И сам себя не узнавал. Несмотря на самый близкий контакт, мне было мало. Всего. Её, ощущений, что она дарила, собственных чувств. Хотелось получить больше. Внутри спиралью закручивалось нечто до селе незнакомое. Словно я только что заново родился и уже никогда не буду прежним. И этот новый Я теперь вовсе не мыслил жизни без мышки. Желание обладать ей достигло предела, выводя наслаждение на новый уровень. Особенно, когда она сжала меня собой на пике своего оргазма. И уже кончая сам, я не удержался и впился в её плечо проявившимися клыками. Отстранился лишь спустя минуту, не раньше.

— Чёр-рт… — протянул, заметив кровь и осознав случившееся, и уткнулся лбом в стену сбоку от её лица.

Меня всё ещё колотило от пережитого, а из груди рвалось беспрерывное рычание. Лишь когда более-менее успокоился отстранился и посмотрел на мышку. В карих глазах до сих пор витал туман страсти, ноготки впивались мне в шею.

— Я… — выдохнула тяжело Эри. — Я… Ты… — с видимыми усилиями пыталась связать фразу воедино, замолчала на секунду, вдохнула глубже. — Ещё хочу!

Понимающе улыбнулся и заправил влажную прядь за ушко.

— Хочешь, получишь, — заверил я её. — Если хорошо попросишь, — добавил, не скрывая самодовольства, поднял девушку на руки и понёс наверх, в спальню, а затем и в душ, который автоматически включился, стоило только ступить внутрь. — Прости, — произнёс уже виновато, ставя мышку на ноги, провёл по испачканной в крови ключице, после чего склонился и принялся зализывать рану, мысленно ругая себя за несдержанность.

А она только сейчас обратила внимание на содеянное мной. Тонкие пальчики погладили меня по затылку.

— Совсем не больно, — заверила Эри. — Без тебя — было больно. А это… — улыбнулась, обхватила моё лицо обеими руками, вынуждая смотреть ей в глаза. — Не больно, — сказала то, что я уже слышал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Прищурился, всматриваясь в её лицо, ловя отголоски мыслей о том, что не обманула.

— Да? А мне казалось, что тебе наоборот, очень даже хорошо было, — хмыкнул беззлобно, внутренне отстраняясь от собственных эмоций, что взметнулись при воспоминаниях о недавних событиях. — Всё выяснила, что хотела? — потянулся за стоящим на полке гелем, который принялся методично размазывать по девичьим плечам.

Эрида молчала. Чувствовала себя виноватой, испытывая желание попросить прощения за собственный поступок. Но не выразила вслух ни того, ни другого. Зато в какой-то момент перехватила моё запястье, придвинулась вплотную, запрокидывая голову, глядя на меня снизу-вверх.

— Не отпускай меня больше. Никогда. Никому не отдавай, — практически взмолилась. — Мне правда было очень больно, — добавила совсем тихо. — Чуть с ума не сошла от этой боли, — призналась следом.

Внутри всё сжалось от ответной боли. Но на деле улыбнулся и погладил девушку по голове в успокаивающем жесте. Глупышка моя. Разве я могу её отпустить? Ту, которой дышу? Никогда. И не отдам. Никому. Но о том вслух говорить не стал. И без того всё ясно, как по мне.

— А нечего от меня было сбегать, — укорил я её на деле, перехватывая ладони. — Люблю тебя, — признался следом, переводя тему.

Да. Люблю. Её. Такую вредную, проблемную, настоящую, нежную, наивную, потрясающую, самую лучшую. Мою. Мышку. А все остальные могут катиться в Грани со своими "нельзя".

— И я… Люблю… Тебя… — с улыбкой отозвалась Эри. — Очень люблю, — прижалась губами к моей щеке. — Тебя. Люблю… — произнесла, наряду с нежным поцелуем.

И вот зря она это сделала. Потому что я снова вмиг завёлся до предела. С одного прикосновения её губ к моим. С одного обжигающего выдоха. И наполненного голодом взгляда.

— А я тебе уже говорил, что оборотни жутко несдержанные и озабоченные звери? — ухмыльнулся предвкушающе, прижимая мышку к себе ближе.

— Нет, не говорил, — уткнувшись носом мне в шею, кажется, всё же засмущалась девушка, вызвав у меня приступ умиления.

Я заулыбался шире прежнего и сжал в ладони её волосы, вынуждая вновь смотреть на меня.

— Теперь сказал, — только и сказал, прежде чем снова погрузиться в манящее тепло тела своей пары.

И уже намного позже, засыпая, подумал, что я, и правда, никогда не смогу насытиться ею. Сколько бы раз в сутки ни брал её. Потому что она как наркотик. Чем больше употребляешь, тем сильнее зависимость. И вряд ли меня способно что-то излечить от этой тяги. Даже та самая пресловутая сыворотка, разрывающая парность. Ничто и никто не способен избавить меня от наваждения по имени Эрида. Даже я сам. И пусть она ни разу не волчица. Мне плевать. Пока она рядом я точно знаю, что справлюсь со всеми трудностями, в чём бы они ни заключались.

— Ты только не бросай меня никогда, мышка, и я стану для тебя тем, кем только захочешь, — прошептал в тишину спальни, крепче сжимая объятия.

И пусть она меня уже не слышала. Я всё равно сделаю для неё всё и даже больше. Просто потому что не могу иначе. Не могу и не хочу.

Глава 22

Эрида

Я сходила с ума. Выгибалась в чужих объятиях, горела заживо в пламени встречной страсти, таяла и растворялась в даримой ласке, теряя рассудок тёрлась об него, как мартовская кошка, поддаваться безумно-неутолимому желанию быть настолько близко, насколько только удастся. И всё равно казалось мало. Всего. Даже когда поцелуи перестали быть просто поцелуями, ранили и жалили. Привкус собственной крови на губах — и тот лишь усиливал жажду моего желания. Нельзя хотеть кого-то так сильно. На грани помешательства. Безрассудно. Не помня себя — только его одного и то, что он может мне дать. Но я хотела. И весь мир бы отдала за эти мгновения. Ни капли сожаления. Никакого раскаяния. Совсем не стыдно. Наоборот. Казалось, я впервые за все свои годы начала дышать по настоящему и чувствовать себя той, кем должна быть. Просто потому, что я дышала Им. Таким родным. Любимым. Самым лучшим мужчиной. Моим единственным. Всё остальное не имеет значения. Пусть сгинет, канет в небытие. Сгорит вместе с нами в разожжённом пламени. Неважно. Не хочу, не могу, не буду помнить и знать. Лишь он...