Подаренная Луной (СИ) - Салиева Александра - Страница 59

Воцарилось продолжительное молчание. Сёстры общались друг с другом мысленно. При этом лично для меня они проецировали картины хождений по магазинам. Так что не понять, о чём думали.

— Ясно, что ничего не ясно. Нет, это, конечно, многое объясняет в её поведении, но! Объясните нам, недалёким, в таком случае, как она же может быть парой Владу? — уточнила Аврора хмуро.

— В том и дело, что не пара она ему! — воскликнул излишне громко и возмущённо Кристофер. — Из-за  пробуждающейся силы Луны Влад принял желаемое за действительное. Уверен, если бы Эрида не являлась хранительницей волчьей души, он бы на неё изначально даже внимания не обратил никакого.

"Как и то, что тогда бы она вообще не появилась в нашей жизни",— закончил он уже про себя, но тут же усилием воли заставил себя думать об учёбе.

Вот теперь все взгляды устремились на мою персону. А я…

— Ну ты же сказал, что придумаешь, как их разделить без вреда для обеих сторон, вот и пытайся. А там посмотрим, кто из нас прав. Но до тех пор не смей приближаться к Эриде. Убью, нахрен. А если не убью, так покалечу.

Поднялся на ноги и, хромая на правую, поплёлся на выход, не обращая ни на кого внимания. Останавливать меня никто не стал. Лишь проводили напряжёнными взглядами. Вот только домой я возвращаться не спешил. Боялся сорваться на ту, кто меня там ждала. А то, что действительно ждала, я чувствовал всем своим нутром. Слышал обрывки мыслей даже на расстоянии в несколько километров. Никуда от них не деться, не скрыться и не отгородиться. Да я и не пытался. Несмотря на пропитавшую мышку горечь и самоедство, отражающие и моё состояние, это неплохо помогало отстраняться от дум остальных окружающих. Плюс, сперва стоило подлечиться, а уже потом появляться пред тёмными очами девушки.

В итоге, в свой коттедж я вернулся только к ночи. После того, как смог вновь взять под контроль свои эмоции.

Стоило переступить порог тёмного холла, как отсутствие брата ударило по мне болезненным разрядом. Словно из стен коттеджа душу вынули, лишив их всяческого уюта и тепла, несмотря на вроде бы плотную обстановку. Пока жил один, здесь вообще из мебели мало что было. Мне и кровати хватало с ванной комнатой. Это Кристофер уже потом занялся мелочами. Помню, я ещё смеялся над ним, сравнивая с бабой. А теперь вдруг понял, что и место это считал домом, потому что брат его таким делал. И тем больнее казалось его предательство. Ладно, если бы он просто пришёл и рассказал мне всё, как есть, а вот так… Хотелось уже не просто убивать, а утопиться в чужой крови.

Эрида обнаружилась в кабинете, лежащей на полу, посреди множество мелких деталей пазла, и с увлечением перебирающая один за другим в поисках нужного кусочка. Моего присутствия так сразу не заметила. А я вновь вспомнил брата. Тот точно также и в такой же позе развлекался, собирая различные картинки. Я облокотился на косяк, не спеша выдавать своего присутствия. Да и что уж там, откровенно любовался девушкой. Она изредка прикусывала губы, иногда хмурилась, подперев щеку ладошкой, полностью поглощённая своим занятием. Такая трогательная и ранимая, пробуждающая в моей душе каждый раз невероятную нежность. Я даже и не знал, что способен испытывать к кому-то, кроме матери, нечто подобное. Уютная и домашняя, что хотелось обнять и не выпускать из рук. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Лежать рядом с ней в тусклом свете настольной лампы, перебирать длинные тёмные волосы, наслаждаясь едва уловимым запахом сандалового масла, до сих пор хранящегося на её дивной коже. Снова и снова дыша ею. Изо дня в день. Из года в год. На протяжении многих веков.

Вот как от неё отказаться? И ещё меньше хотелось думать, что все мои чувства действительно навеяны силой пробуждающейся волчицы. Не может же быть в моей жизни всё так хреново?

Эрида тем временем замерла, осознав, что уже не одна.

— Добрый вечер, — улыбнулась чуть смущённо, поднялась и уселась, пристально глядя на меня, пытаясь угадать, каким именно образом я отреагирую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И снова я залюбовался ею. Тем, как играет свет на её длинных волосах, добавляя их цвету огня. Как прямые локоны рассыпаются по хрупким плечам, скрытым тёмно-синим вязаным платьем. Как одежда обтягивает тонкий стан, а тени придают ему ещё большую изящность. Как призывно смотрится открытая полоска кожи над резинкой чёрных чулок. Какие же маленькие у неё ступни стройных ножек. Прямо золушка.

От любования меня отвлекло исходящее от Эриды чувство вины за произошедшее утром. Её так и не отпустило. Отошло на второй план, пока она занимала себя головоломкой, а теперь снова обострялось. Как и моё. Ведь неприятного разговора не избежать. Я обязан рассказать ей правду, пусть на деле совсем не хочется.

— Я приготовила ужин, — донеслось от мышки, которая так и не дождалась от меня ответной реплики.

На самом деле изначально она не это собиралась сказать. Хотела попросить прощения. Но язык не поворачивался. А я не собирался настаивать. Сейчас мне просто хотелось посидеть с ней рядом, здесь, вот так, в обнимку, в тусклом свете настольной лампы, наблюдая за опутавшими комнату тенями, наслаждаться тишиной и покоем, что дарило близкое присутствие той, которая за считанные дни стала всего дороже.

— Привет, — поздоровался я негромко, прошёл вглубь кабинета и сделал то, о чём думал мгновение назад — уселся рядом с Эридой, перетащив ту к себе на колени. — Как себя чувствуешь? — положил ладонь на её животик.

Луна, какая же она маленькая и хрупкая. Дунь, и сломается.

Эрида задержала дыхание, уставившись на мою руку. Колебалась секунды две, прежде чем обхватить своей ладошкой. Крепко сжала. И внутренне порадовалась тому, что я её не отвергаю.

— Спасибо. Всё хорошо, — обернулась ко мне с улыбкой облегчения.

Новый вдох всё-таки сделала. И тут же порывисто выдохнула, при этом внимательно меня разглядывая. Вдохнула снова. Шумно. Глубоко. Тяжело. На грани головокружения. Впиваясь ноготками в мою кожу, как если бы я собирался её оставить.

Глупая. Так и не поняла, похоже, до сих пор, что я скорее глотку себе перегрызу, чем смогу хоть когда-нибудь оставить. Даже если мне придётся её отпустить, всё равно не смогу уйти из её жизни полностью. Пусть негласным и незримым свидетелем придётся стать. Пусть. Лишь бы видеть, что она счастлива. Моя мышка.

Снова не о том думаю. О плохом. Да и как тут думать о хорошем, если я знаю, что в отличие от меня она в любой момент может встать и уйти? А я не имею права её удерживать. Потому что по всем законам оборотней она действительно свободна. Соответственно, смирения мне это не добавляло. Как и тот факт, что утреннее происшествие придётся всё же обсудить. Будет нечестным скрывать от неё правду. Особенно, теперь, когда в ней начала проявлять себя волчья душа.

Стиснул девушку крепче в своих руках, а после и вовсе уложил ладони на обнажённую кожу бёдер. Чтобы тут же отнять их. Кожа Эриды почти обжигала. Дотронулся до её лба, чтобы убедиться верности своих выводов. Так и есть. Горячий.

— У тебя снова температура, мышка. И высокая, — нахмурился я. — И мне это не нравится, — добавил уже жёстче, задумавшись о том, что состояние Эриды очень уж напоминает ломку наших волчиц от долгой разлуки со своей парой.

Впрочем, отчасти так оно и есть. И это не то чтоб злило. Скорее, удручало. Потому что не со мной связано это её состояние. Хотя она сама так не считала.

— Нет, со мной правда всё хорошо, — не согласилась девчонка, по-прежнему неотрывно глядя на меня. — Просто… — замялась, снова глубоко втянула в себя кислород. — Охренительный у тебя парфюм, — выдала внезапным признанием, заставив меня тем самым улыбнуться. — И ты ведь не уйдёшь больше? Сегодня, — добавила. — Тебя весь день не было, — усилила хватку своей ладони на моей руке.

Поднял её ладошки выше и прикоснулся к ним в ласковом поцелуе.

— Нет, мышка, на сегодня с делами покончено, — заверил я её, потянув на себя и вынудив обнять меня за шею. — И я не пользуюсь парфюмом, чтоб ты знала, — прошептал, поцеловав в висок. — Это мой личный запах. Волчий. По которому меня можно выследить, где бы я ни находился. Ты вот пахнешь полевыми цветами, как оказалось. Сандал уже почти не ощущается на коже.