Война двух королев (ЛП) - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 41

"Это все, что ты хочешь мне сказать?" спросил наконец Малик.

Сухой, изматывающий смех потряс мои плечи. "Я много чего хочу сказать".

"Тогда говори". Малик вышел вперед, отбросив плащ и опустившись на колени. Голенища его кожаных сапог были удивительно чистыми. Раньше они никогда не были безупречными, всегда были забрызганы грязью или покрыты кусками соломы, которые он неизбежно проносил из конюшни через весь дворец. Он уставился на мою завернутую руку. "Я не собираюсь тебя останавливать".

Я скривился. "Я не заслужил твоего визита. Так что же ты сделал, чтобы заслужить его, брат?"

"Я ничего не сделал, Кас".

"Чушь."

Его взгляд метнулся вверх от моей руки. Издевательская улыбка вернулась, намекая на ямочку на его левой щеке. "Меня здесь быть не должно".

На мгновение надежда обрела форму. Как и говорила та служанка, Малик никогда не был там, где должен был быть. Когда мы росли, нам приходилось выслеживать его, когда приходили уроки, что стало для нас с Киераном своего рода игрой. Мы заключали пари на то, кто первым найдет Малика. Когда наступало время ужина, он всегда опаздывал, обычно потому, что забавлялся с едой или напитками, или просто трахался. Не раз я слыхал, как наша мать говорила Кирхе, что у нее было предчувствие, что она станет бабушкой, когда еще будет королевой. Она ошибалась, к большому удивлению всех. Даже я.

Но надежда угасла. Его неспособность быть там, где его не должно быть, не была признаком того, что мой брат, тот, кого я знал и любил, все еще в этой оболочке человека. Это было свидетельством чего-то совсем другого.

"Вы с этой сукой теперь так близки?" Полоса на моем горле натянулась. Я заставил свое тело расслабиться и прижаться к стене. "Что ты не беспокоишься о наказании?"

Ямочка на его щеке исчезла. "То, что я беспокоюсь или не беспокоюсь, не меняет того, что мы по-прежнему братья".

"Это меняет все".

Малик снова замолчал, его взгляд опустился. Между нами потянулся еще один долгий миг, и, боги, он выглядел как мой брат. Звучал как он. Я десятилетиями боялся, что больше никогда его не увижу. И вот он был здесь - и в то же время не был.

"Что она с тобой сделала?" спросил я.

Кожа вокруг его рта натянулась. "Покажи мне свою руку".

"Отвали".

"Ты начинаешь задевать мои чувства".

"Что в слове "отвали" дает тебе понять, что я беспокоюсь о твоих чувствах?"

Малик усмехнулся, и звук был знакомым. "Чувак, ты изменился". Он схватил меня за левое запястье, и я начал вырываться, как бы бессмысленно это ни было в моем нынешнем состоянии. Его глаза сузились. "Не будь сопляком".

"Я уже давно не был таким".

"Сомнительно", - пробормотал он, начиная разворачивать мою руку. Его пальцы были теплыми и мозолистыми. Мне стало интересно, умеет ли он еще обращаться с мечом, и разрешит ли это Исбет. Он раскрыл рану, позволяя повязке соскользнуть на камень. "Черт".

"Привлекательно, да?" Мой смех был холодным, даже когда я вспоминал все те случаи, когда он осматривал какую-нибудь мелкую царапину, когда мы были молоды. Когда я был сопляком. "Это та правда, на которую она открыла тебе глаза?"

Его взгляд переместился на меня, его глаза стали ярче, чем прежде. "Ты не знаешь, о чем говоришь".

Я подался вперед, не обращая внимания на ремни, которые он начал сжимать. Мое лицо внезапно оказалось напротив его. "Что она сделала, чтобы сломать тебя?"

"Почему ты думаешь, что я сломлен?"

"Потому что ты не цельный. Если бы ты был целым, ты бы не стоял рядом с монстром, от которого ты пришел меня освободить. Тот самый кусок дерьма, который..."

"Я точно знаю, что она сделала". Его взгляд задержался на мне. "Позволь мне задать тебе вопрос, Кас. Что ты почувствовал, когда понял, что наша мать и, вероятно, наш отец лгали нам о том, кто такая королева Илеана?"

Гнев жарко пульсировал во мне. "Что ты подумал?"

" Я был в ярости. Разочарован", - сказал он через мгновение. "Еще больше разозлился. Вот что я чувствовал".

Да, примерно так все и было.

"Так вот почему ты с Исбет? Предал всех и свое королевство?" спросил я. "Потому что мама и папа лгали нам?"

Его губы искривились в тонкой улыбке. "То, почему я здесь, не имеет никакого отношения к нашим родителям. Хотя, если бы они были честны, я бы подумал, был ли бы кто-нибудь из нас здесь".

Знание того, кем на самом деле была Кровавая Королева, могло все изменить. "Да."

"Но ничего из этого не меняет того, что твоя рана инфицирована".

"Мне плевать на рану".

"А зря." В его челюсти, в том же месте, что и у нашего отца, прямо под виском, запульсировал мускул. "Это уже должно было зажить".

"Ни хрена себе", - сплюнул я, когда ремень впился в мое горло.

"Тебе нужно питаться".

"Смею ли я повторяться и говорить "ни хрена"?

Его губы слегка изогнулись вверх. "Ты смеешь продолжать душить себя?"

"Пошел ты". Я сидел, делая неглубокие вдохи, пока путы медленно ослабевали.

"Ты ругаешься больше, чем раньше", - заметил он, глядя на мою руку.

"Это оскорбляет твою вновь обретенную чувствительность?"

Он рассмеялся. "Ничто больше не оскорбляет мою чувствительность".

"Теперь я в это верю".

Малик поднял бровь. "Если я дам тебе кровь, мой визит будет раскрыт".

"Значит, ты беспокоишься о том, что будешь наказан?"

Эти холодные глаза поднялись. "Это не я буду наказан".

Отвращение забурлило в моем пустом нутре. "Это значит, что тебя волнует то, что она делает со мной? Даже когда ты стоишь на ее стороне?"

"Верь во что хочешь". Он потянулся к складкам своего плаща, потянул за ремешок. Он протянул вперед узкий кожаный саквояж, какие часто носят с собой целители. "Подумал, что тебе понадобится помощь".

Я ничего не сказал, просто смотрел, как он достает маленькую бутылочку. Мне вспомнилось то, что сказала та служанка. Она сказала, что дала обещание, когда я спросил, зачем она здесь. И сказала, что ей было скучно. Но она знала, что моя рука заражена.

И, судя по всему, Малик пришел подготовленным именно из-за этого знания.

Он попросил ее проверить меня? Или она пришла к нему?

"Без крови твое тело так же полезно, как и тело смертного", - заметил он. "Инфекция распространится и попадет в твою кровь. Это не убьет тебя, но ты быстрее окажешься там, где не хочешь быть".

Я точно знал, где это было. Я был на краю с Поппи в Нью-Хейвене, но я сорвался с того обрыва, когда меня держали раньше.

Малик отвинтил крышку, и вяжущий аромат заполнил пространство. "Это будет жгуче, как огонь Бездны. Надеюсь, ты не будешь кричать и плакать, как раньше". Он крепко сжал мое запястье. "Это не закончится для тебя хорошо, если ты это сделаешь".

"Я не кричал, когда этот ублюдок отрезал его, так что ты думаешь?"

Под его виском снова напрягся мускул. "Тогда тебе лучше сделать глубокий вдох".

Я так и сделал, только потому, что знал, что будет дальше. Малик налил жидкость на частично обнаженную кость и нерв, его взгляд был прикован к моему. И, черт возьми, мне хотелось кричать, как в святом аду. Вдох, который я делал, ничем не облегчал жжение. Я стиснул зубы так сильно, что удивительно, что мои коренные зубы не треснули. От боли было трудно дышать или понимать, что, черт возьми, говорит Малик, но он говорил, потому что его губы двигались, поэтому я заставлял себя преодолеть мучения и сосредоточиться.