Зеркала и галактики (СИ) - Ворон Елена - Страница 8

«Отвадить ухажера»! Вот, значит, как… Солнце над стенами замка померкло. Дэсс встал, чтобы уйти и не размяукаться перед сестренкой.

– Сядь, – Дэсса поймала его за руку и потянула назад. – Ты ничего не понял. Сона – умница и сознает, что ты не можешь взять ее в замок женой. А быть тебе просто любушкой она не хочет. Пусть даже ты княжеский сын.

– Как это не могу взять женой? – рыкнул Дэсс, мгновенно ощетинясь. – Мне тут и отец не указ!

– Наш отец ни при чем, – мягко возразила сестренка. – Сона – единственная дочь.

– Ну и что?

Дэсса повернула лицо к солнцу, прижмурила свои удивительно красивые зеленые глаза. Почти такие же красивые, как у Соны.

– Единственная дочь не рожает собственных детей, – произнесла она тихо, словно стесняясь. – Ее род оборвется на ней. А ты ведь не оскорбишь Сону, взяв вторую жену, которая нарожает тебе детишек?

– Нет, – подтвердил княжич. Он и раньше понимал, что Сона останется бездетной. Но неужели это так важно? – Дэсса, послушай. У нас есть ты и Лисса. И Касс, который скоро приведет в дом жену. На что нам мои дети? Я готов обойтись племянниками. Целой кучей замечательных дэссят, лиссят и кассят.

Княжна засмеялась – точно зазвенели тающие льдинки на горном водопаде, который был схвачен суровым зимним морозом, а под весенним солнцем отогрелся.

– Братец, – Дэсса любовно потрепала его по ушам, – к нам едет князь Вас-Лий с женой и дочками. Через три дня будут здесь. А дочки – красавицы, каких поискать. Загляденье! Одна постарше нас с тобой, но трое – ровесницы, и любая с радостью станет тебе жен… Ты что?

Княжич встал со скамьи, выпрямился во весь рост. В горле родился угрожающий рык.

– Вот увидишь, – проговорил Дэсс в гневе, – я приведу Сону в замок своей женой. Или уйду в ее дом.

Дэсса поглядела очень серьезно, черные пучки волосков над глазами изогнулись вперед, отчего сестренка показалась на несколько лет старше.

– Сона отказалась от люб-цветов. Она не станет твоей женой.

– Я добуду ей Руби, – объявил Дэсс. – От Руби не отказываются.

Дэсса в испуге вскочила, подхватила соскользнувший шелк. А ну как и впрямь брата понесет в Долину Черной Смерти, за страшным сокровищем? Если мужчина обманул Черную Смерть, он может взять себе любую женщину, будь она хоть княжеская невеста. Да только не много на свете охотников за Руби, кроваво-красным камнем поразительной красоты. Боятся СерИвы Черной Смерти. Один неверный шаг – и…

– Ты с ума сошел, – сказала Дэсса.

– Я люблю Сону.

– Мужская любовь быстротечна, – заявила княжна, умудренная опытом всего женского населения замка. – Ты забудешь Сону, едва увидишь дочерей Вас-Лия.

Оскорбленный Дэсс отшатнулся.

– Сестра! Быстрая река унесла твои мысли, а глупый язык зацепился за корягу и остался болтать почем зря. – Младший княжич, хоть и не набрался мужской мудрости, перенял от старших кой-какие обороты речи.

Дэсса возмущенно взвизгнула и побежала со двора, размахивая шелковым отрезом, словно отгоняла кусачих крыланов – гнала прочь обидные слова брата. Если правильно отгонять, слова не прилипнут к ней навсегда.

– Я не позволю! – выкрикнула она, обернувшись в дверном проеме; свет от горящего внутри белого шара окружил сиянием ее золотистую фигурку. – Не пущу тебя, слышишь?!

И не пустила. Дэсс был уверен: сестрица немало постаралась для того, чтобы князь рассердился на какую-то пустячную провинность младшего сына и распорядился три дня не выпускать его из замка. Дэсс мрачно слонялся по залам и коридорам, силой собственного гнева гасил светящие шары, а потом, когда поднимался крик, зажигал их снова. Князь приказал запереть Дэсса в темницу, куда, по легендам, сажали самых отпетых преступников. Здесь не было ни единого шара, и стояла кромешная тьма. И холод – сырой, леденящий, просачивающийся сквозь шерсть. Возмущенный наказанием Дэсс спел несколько охотничьих песен, и эти песни убийства неслись по воздуховодам, повергая в дрожь женщин и детей. Княжича выпустили и привели к князю, и Росс Мат-Вэй самолично наложил на непокорного сына заклятье, лишив голоса. Тут вмешалась мать, и Дэсса не отвели назад в темницу.

Замечательно получилось! Отец подобного не ожидал. Когда прибыли дочки Вас-Лия, златошерстные красотки с белоснежными пятнами на плечах, младший княжич лишь хрипел да сипел, да разводил руками, показывая, что говорить с высокородными девицами он не может. Очень невежливо. Вас-Лий был сильно задет, княгиня едва сдерживала упреки, а дочки перекинулись на Касса, хотя было известно, что он уже выбрал себе невесту. Дэсса прогнали из пиршественного зала.

Мать тут же принесла ему кувшин с горячим молоком и медом диких чиппелей, полагая, что наложенное отцом заклятье давно рассосалось, а любимый сын всего-навсего простудился в темнице. Княжич с удовольствием выпил целебное лакомство и улегся в постель, под пуховую перину. Однако едва мать вышла из комнаты, он выскользнул следом и под звуки праздника в честь благородных Вас-Лиев выбрался из замка.

Он сходил в Долину Черной Смерти и добыл-таки Руби. Дэсс превосходно знал древние легенды и дал себе труд подумать, что и как сделать, где искать. А сколько СерИвов до него погибли, сунувшись за Руби наобум!.. Но потом Дэсс принес камень Соне, и вот тут-то его ожидал самый страшный удар.

Глава 5

Сона сидела на каменной скамеечке у входа в дом, под раскидистой пальцелисткой, и впервые на памяти Дэсса ничем не занималась. Она была закутана в отрез белого шелка – Дэсс прежде не видел на любимой такой красоты. Пальцелистка опустила одну ветку и тянулась к Соне резными листьями, которые и впрямь напоминали пальцы; одна веточка уже легонько оглаживала плечо прекрасной СерИвки.

Когда княжич неслышно подошел и предъявил на ладони добытый Руби, Сона вскочила, широко распахнула свои синие глазищи и молча уставилась на кроваво-красный переливчатый камень. Дэсс даже подумал: а вдруг она и с Руби что-нибудь сотворит, убьет его, как люб-цветы? Он чуть не сжал пальцы в кулак, чтобы спрятать сокровище. Едва-едва удержался. Нет худшего оскорбления для девушки, чем вот так ее поманить, да в последний миг передумать.

Дэсс ждал ответа. Должна же Сона сказать хоть слово.

– Ты меня не любишь? – наконец спросил он, не дождавшись. Руби кроваво переливался и щедро выстреливал алыми искрами – рука у Дэсса дрожала.

– Люблю, – прошептала Сона и подняла на княжича несчастные глаза. Они были синее самой яркой небесной синевы, глубже самого глубокого озера. Но на дне их таилось черное горе – чернее глухой ненастной ночи.

– Ты пойдешь со мной в замок? – Дэсс не стал приказывать, хотя имел право, он лишь спросил.

Сона испуганно отступила, и княжич ее не удержал. На мгновение опоздал схватить за руку – а Сона уже стянула с себя белый шелк и заслонилась им, держа ткань на вытянутых руках. Голубоватая фигурка сделалась тускло-серой – со вздыбленной шерсти ушли голубые переливы. У Дэсса был Руби, но даже Руби не давал права увести женщину, которая столь сильно противится. По крайней мере, Дэсс не мог так поступить.

– Почему? – спросил он.

– Я была в человеческом доме, – произнесла Сона, и княжич не узнал любимого голоса – такой он стал тоненький, ломкий. – Я любила человека.

– Зачем?! – только и смог вымолвить потрясенный Дэсс.

Она издала короткий яростный вой. Пальцелистка испуганно вздрогнула, листья начали отодвигаться от девушки.

– Затем, что ты не увел меня в замок! – выкрикнула Сона, комкая дорогой белый шелк.

– Ты же сказала… – начал Дэсс.

– Я сказала! А ты хотел бы – увел! – В синих глазах вскипели слезы, что были страшнее прорвавшей плотину реки. – Я год ждала! Надеялась! А ты… подарочки носил, пустяки всякие! Родителям стыдно показывать. Не подарки, а… ошметки из княжеского дома.

– Сона, – холодно проговорил оскорбленный княжич, – шальная птица клюнула тебя в маковку, и ум вылетел через уши. Привяжи свой осиротевший язык к двери родительской спальни и оставь его там навсегда.