Каратель. Том 3: Обитель мира (СИ) - Глебов Виктор - Страница 21

— Ну и как, у них что-нибудь получилось?

— Сомневаюсь, — Нороков усмехнулся. — На одних ритуалах далеко не уедешь. К тому же, необходимо реально смотреть на вещи.

— Как это сделали вы?

— Да, как это сделали мы, разгадав зашифрованные записи ксенов и создав благодаря им настоящее оружие, равного которому не было в истории человечества.

— А как же брат Марчелло, ритуалы и все эти храмы, в которые ходят пентаклисты?

— Это религия, мистер Сеймор, которая помогает сплотить людей вокруг одной идеи, создать единое культурное пространство. В условиях тотального космополитизма, когда понятия родины уже практически не существует, это очень важно, если ты хочешь противопоставить одну часть общества другой.

— Почему вы выбрали оккультизм, а не какую-нибудь из религий? Например, христианство, ведь и ваши союзники тамплиеры исповедуют её.

— Потому что старые религии себя изжили, они уже не могут дать ничего нового. И вы зря думаете, что тамплиеры — христиане. Это одна видимость. Между прочим, христианство запрещает евгенику, а гвардедиасы экспериментируют с человеческим организмом. Вы ведь были у них в лабораториях?

— Довелось.

— Значит, понимаете, о чём я говорю. Менять или «улучшать» тело человека, созданное по образу и подобию Господа — кощунство. Так считают христиане. Но гвардов это не останавливает.

— А что нового в Пентаклизме?

— Он даёт людям надежду проникнуть в тайны мирозданья. Наш президент — живой пример. Вы же слышали брата Марчелло: Великий Мастер снёсся с высшими силами и вырвал у них тайну! Значит, каждый может достичь чего-нибудь подобного. Это воодушевляет.

Глава 25

Макс отвернулся от разглагольствующего проповедника и некоторое время наблюдал за гепардами. Изящные животные лежали на имитациях скал и ветвистых деревьях, свесив лапы и хвосты. Даже дремлющие и расслабленные, они оставались прекрасными и грациозными.

— Знаете, — сказал Макс, — когда меня вербовали, то спрашивали, смогу ли я поделиться с вашими людьми Учением, которое практикует Федерация.

— Кто это вас спрашивал? — Нороков удивлённо поднял брови. На его лице было написано весёлое недоумение. — Фолнер, что ли?

— Да, он. И ещё отец Маринэ.

Нороков махнул рукой.

— Забудьте! — сказал он, усмехнувшись. — Рей Фолнер устарел. Надо же такое придумать: рассказывать об Учении, — он покрутил головой. — Зачем нам слушать про зачаточные умения экстрасенсов, когда мы можем менять пространство? А предсказателей и телекинетиков у нас самих хватает.

Они с Максом отошли от клеток и двинулись по центральной аллее зоопарка, глядя по сторонам и рассматривая животных. За ними следовали на расстоянии полусотни метров телохранители. Над головами была стеклянная крыша, на которую падал и сразу же таял, стекая по специальным желобам, снег.

Макс думал о том, что всё, что он делает, бессмысленно, потому что может принести личную выгоду нескольким десяткам людей, но мало хорошего даст миллиардам. Возможно, республиканцы правы, и общество нуждается в нравственном обновлении. Но когда его приносила война? Разве могут смерть и разрушение, коверкающие жизни, сделать человека лучше? Макс взглянул на шагающего слева полковника. Нороков, почувствовав его взгляд, повернулся и ободряюще улыбнулся.

— Не беспокойтесь, мистер Сеймор, — сказал он. — Все мы с чего-то начинали. Возможно, вашим Тулоном станет Европа.

— Что? — не понял Макс.

— Был в древности такой полководец, Наполеон Бонапарт. Начинал карьеру в чине капитана, а стал императором и завоевал чуть ли не полмира. Так вот, впервые он прославился и обратил на себя внимание в битве под Тулоном. Разве вы не изучали историю в военной академии?

— Изучали, но не так внимательно, как вы, — ответил Макс. — У нас были, в основном, практические занятия.

— Понимаю, — проговорил Нороков. — Знаете, — он внимательно заглянул Максу в глаза, — меня удивляет одна вещь.

— Какая?

— Вы не поинтересовались судьбой вашей девушки — кажется, её зовут Джул Аткинсон.

— Я слышал, как федералы говорили между собой о том, что захваченный на Антиземле персонал погиб во время взрыва трансактора, — соврал Макс, сделав скорбное лицо.

— Возможно, но не весь, — Нороков слегка улыбнулся. — Погибли те, кто был предназначен в жертву, но вашей девушки среди них, естественно, не было.

— Что вы хотите сказать?

— Джул Аткинсон жива, — ответил Нороков с загадочным видом.

«Тоже мне, удивил! — подумал Макс, внутренне усмехнувшись. — Я это знаю без тебя».

— И где она? — спросил он, стараясь натурально изобразить заинтересованность и удивление.

— У нас.

Макс едва сдержался, чтобы не рассмеяться полковнику в лицо. Было совершенно ясно, что тот решил шантажировать Макса мифическим заложником, но на этот раз парень знал, что в рукаве у Норокова пусто.

— Почему вы не сказали об этом раньше?! — спросил он тоном, в котором слышалась смесь волнения с недоверием.

— Вы не спрашивали.

— Мне не приходило в голову…

— Возможно, когда вы вернётесь с Европы, вам дадут встретиться. У вас будет возможность объяснить своей возлюбленной преимущества сотрудничества с Республикой.

Ну, да, не сейчас же устраивать встречу с несуществующим заложником! Макс едва смог скрыть презрение. Его опять пытались использовать, но на этот раз он понимал механизм манипуляции. А значит, немного опережал оппонента. По крайней мере, Макс на это надеялся.

— Какие же? — спросил он.

— Жизнь и ваше общество, — Нороков улыбнулся. — Полагаю, она достаточно высоко его ценит?

— Возможно. Но откуда мне знать, что вы говорите правду? Почему нам нельзя встретиться раньше?

— У меня нет причин вас обманывать, вы ведь уже согласились работать на нас, верно?

— Но, имея заложника, вы можете рассчитывать…

— Зачем так грубо? — перебил Нороков Макса. — Она не заложник. Просто… подстраховка.

— Я хочу её увидеть до отлёта с Плутона. Возможно, я погибну в боях, или ксены сделают из меня паштет.

— Это невозможно, — Нороков покачал головой. — Она не на Плутоне.

— Привезите её. Или позвольте мне…

— Нет, господин Сеймор. Приказ президента.

Макс насупился, всем своим видом показывая недовольство, раздражение и подозрительность и надеясь, что всё это у него получается достоверно.

— У вас всё равно нет выбора, — сказал Нороков, похлопав его плечу. — Так что не зацикливайтесь на этом. Просто утешьтесь тем, что она жива. Это ведь главное?

Макс кивнул, думая о том, что, судя по дате их предполагаемого свидания с Джул, жить ему отведено лишь до того момента, когда он вернётся с Европы. Потом Норокову надо будет предъявить Максу возлюбленную, а её у него нет.

Все эти люди — как республиканцы, так и федералы — старались тем или иным способом заставить Макса делать то, что им было нужно, постепенно переставая видеть в нём личность, способную думать и принимать решения. А может, они никогда его всерьёз и не воспринимали. Это было их ошибкой, но Макс пока не знал, как ею воспользоваться. Он прикидывал, как выбраться из паутины, сплетённой вокруг него, но пока не видел никакого выхода, так что следовало изображать пай-мальчика и делать то, что от него требовали и ожидали.

Глава 26

Макс заметил шагах в десяти справа человека в тёмно-зелёном пальто и чёрной лохматой шапке из искусственного меха. Тот стоял перед вольером с волками, опершись на заграждение, и рассматривал план зверинца, прикреплённый рядом с клеткой. Когда Макс с Нороковым приблизились, мужчина сунул руку в карман и достал жёлтый клетчатый платок. Шумно высморкавшись, он принялся его тщательно складывать. Нороков, брезгливо поморщившись, отвернулся. В этот миг незнакомец выразительно взглянул на Макса и чуть заметно кивнул.

С другой стороны аллеи вышла женщина в кожаной куртке и вязаной шапке. В руках она несла сложенную пополам газету. Макс услышал позади приближающиеся шаги телохранителей Норокова — должно быть, они что-то почувствовали. Макс с полковником прошли мимо мужчины и женщины. «Пять, — начал считать Макс, чувствуя, как внутри сжимающейся пружиной растёт напряжение. — Четыре, три, два, один!» Он прыгнул в сторону лишь секундой позже прогремевшего позади взрыва. Откатившись в просвет между клетками, парень вскочил на ноги и побежал по узкому коридору. За спиной застрекотал ручной пулемёт, потом раздались ещё два взрыва — наверное, гранаты. Справа и слева ревели испуганные звери. Какие-то мелкие животные с визгом бросались на решётку. Наверху завыли сирены, тревожно замелькали красные огни, вспыхнули прожекторы. Макс выскочил на дорожку и огляделся. К нему бежал человек в синем пуховике.