Красноармеец (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 46

Утром, когда я не представил свежей карты, капитан возмутился, и на мой резонный вопрос о какой карте он говорит? Получил ответ, что о той самой, со свежими сведеньями. Пожал плечами и сказал, что это не моя работа, я сижу за столом и занимаюсь своей, прописанной в уставе, если тут ко мне есть претензии, прошу высказать. Тот покачался с носков на каблуки несколько раз, и ушёл. А тут как дело было, девятого января я провёл разведку, нанёс данные на карту, мне сразу чистый лист выдали, и сдал дежурном по штабу. А моему новому командиру это не понравилось, через его голову. Потребовал сдать карту ему. Десятого и сдал, и это всё, одиннадцатого, это сегодня, тот ничего не получил и ушёл. Не знаю, что тот сказал начштабу, но никаких репрессий не было, я сделал свою основную работу и передал дальше. Начштаба пока исполнял обязанности комдива, нового не утвердили, может и его поставят. Пока не ясно. А потом нового полковника прислали, через три дня прибыл и сходу взялся вникать в дела. Этот комдив с начала войны две своих дивизии под ноль сточил и одну в окружении сгубил, пока не расформировали и его в резерв не отправили. А тут нашлась новая должность. Это особист информацией поделился. Напрягает такой комдив. Вот так я и продолжал служить, с интересом наблюдая что за телодвижения вокруг идут. Раза два ходил на охоту на передовую, пока это не запретил мне мой непосредственный командир. Пять немцев взял, мой счёт, подтверждённый, четырнадцать. А информацию с меня особо не требовали, немцы, видя, что их особо не трогают и успокоились, у нас тихие позиции были, хотя у Мценска вроде бои серьёзные шли. Я выполнял служебные обязанности образцово, не подкопаешься, хотя если захочешь, то легко, капитан хотел, но похоже на него надавили и тот стал меня игнорировать, что мне только и надо было. Потом к девчатам ходил, там две на сладости падкие. То с одной гулял, до палатки, то со второй. А для разнообразия. Жаль на тройничок не сговорил, смущаются, не хотят. И вот так как-то раз, и два месяца так пролетело. Февраль прошёл, мне официально девятнадцать лет исполнилось. Март десятого был. Именно в этот день меня срочно вызвали в штаб, я как раз в землянка был, отдыхал после плотного ужина, в последнее время отлично кормят, а то иногда подъедал из своих запасов, а сейчас отлично и сытно, разве что разносов не хватало, но у меня были, поэтому проблем не испытывал. Вот так добежал, посыльный встревоженный был, похоже что-то случилось, и там меня огорошили. Приказ из штаба армии, сдать дела и отправится в штаб армии за новым назначением. В направлении о нём ничего не было. И куда меня? Мне в дивизии нравилось, тихо и спокойно, менять мыло на шило я не хотел. Или там наоборот? Да не важно. Как Анну два месяца назад куда-то перевели, так и меня.

Эти два месяца прошли интересно, особо дрон я не гонял, за два месяца раза четыре поднимал, да и то на шум близких перестрелок. Штаб и его охрана даже оборону занимали. А это наживка в виде меня работала. Первый месяц вообще был довольно активен на новичков, которых и перехватывали особисты фронта, даже батальон НКВД пригнали и неподалёку разместили. Немцы быстро разобрались что тут ловушка, потеряв аж шесть групп, и банально забили на меня. Месяц уже тишина, так что постепенно госбезопасность и особисты фронта сворачивали свою деятельность, батальон тоже отбыл. Видимо я перестал быть нужен, дали армейцам дальше работать и вот я получил это направление. Если бы не Особый отдел армии, давно бы меня куда на другое место кинули. О той комиссии из штаба армии я помню, наверняка обо мне сообщили. Интересно было бы знать, что именно. Дела я сдавал своему командиру, капитану Хомякову, это быстро прошло, тот и так в курсе дел, я же говорил бюрократ, вещи собрал, и теперь с бумагами на руках, их уже подготовили, сухпай на двое суток, в дорогу. Пришлось поторопится, потому как в тыл ехала машина, недавно бульдозер с отвалом прошёлся и почистил от недавней снежной бури, вот с нею и доеду. Там комиссар дивизии едет, заодно почту подкинули попутным грузом, да и вообще бумаги в штаб армии по действиям дивизии за последние три дня. Успели всё, я проверил, всё что нужно на руки получил, дальше наспех со всеми простился, к машине. Только меня ждали, забрался в кузов, устроившись на мешках с письмами, тут мягче, и мы поехали. А было шестеро, водила, полковой комиссар Андреев в кабине, я, политрук, и два бойца из комендантского взвода. Комиссар по нашим тылам без охраны не ездил, и правильно делал. Обозники часто ходили, иногда их обстреливали. Даже у нас в тылу дивизии начали озоровать, но это дело особистов, вот и пусть работают. Я с дроном больше не помогал.

Конечно мне не понравилась такая спешка, что-то намечается, и снова я тут наживка или приманка. Есть подозрение, что машина до пункта назначения, а это ближайшая железнодорожная станция, не доедет. Однако покидать её я не торопился, каждую минуту ожидая нападения, но машина спокойно себе ехала, так и добравшись до станции. Там политрук сошёл, у него какое-то задание, и дальше, километров пять, где размещался штаб нашей армии. Комиссар сюда и ехал, я говорил. Тут мы расстались, дежурный по штабу изучил направление и не совсем уверено направил меня к командиру, что командовал отделом кадров. Там изучили направление, забрали, и выдали новое. Весело. В штаб фронта. Снова без конкретики, прибыть до такого-то числа, всё. А сразу такое направление выдать не могли, что ещё за секретность? А штаб фронта в Туле находился, на её остатках где-то. Так как снаружи стемнело ещё час назад, я узнал у дежурного по штабу где могу переночевать, а время было, успею ещё, вот и сопроводил посыльный к месту ночёвки. Это село практически не пострадало от боёв, поэтому тут штаб армии и разместился, немцы, почти попав в окружение, смогли сбежать через узкий коридор, бросив немало техники и вооружения, вот и село это спасло. Это большая редкость. Как описал посыльный, пока вёл меня, в селе все жили почти на головах друг друга, до этих мест добрались и жители сожжённых деревень, те что смогли выжить. Бойцы инженерных батальонов накопали полуземлянки, их на окраине села около полутысячи, там и живут такие беженцы из сожжённых деревень. У них там нары, печи, вполне можно зиму перетерпеть. Работают на нашу армию за пайки, чтобы было что есть. В хате, где меня устроили, тоже мест мало, но нашлось, так что вскоре я спал на полу, подложив вещмешок под голову. Покормили меня ужином у штабной кухни, продаттестат помог, так бы не подпустили, поэтому был сыт.

А с утра, после штабной кухни, где выдали паёк, на станцию на попутных санях, а там часа два и нашёл транспорт до Тулы. Да на дрезине. Начальник станции сообщил, попутный эшелон будет только вечером, пути ремонтируют, диверсия, но эта проскочит. Только эта открытая дрезина. Ну знаете, где за ручки тягают. Пусть уже весна началась, но будет нам на такой весело, так что замотали лица, было четверо, два пассажира и два железнодорожника. Инженер и рабочий. Тягали за ручки все вместе, заодно согревались. Как-то быстро добрались до места диверсии, рабочие помогли перенесли дрезину на другую сторону рельс, и дальше покатили. Да взяли одного бойца, руку повредил, перевязали, но в госпиталь его нужно, там операция требуется. Потеснились, место нашлось. Так за два часа и доехали до Тулы. Ничего, даже не обморозились, хотя градусов пятнадцать точно было, скорее даже взопрели. Я сразу к штабу фронта, трижды у патрулей уточнял, те постоянно документы проверяли, и так добрался. Дежурный снова в отдел кадров. Когда я зашёл в кабинет, после стука мне разрешили, то быстро осмотревшись, понял, что с этим командиром можно иметь дело. Тут было три рабочих места, зданий в городе уцелело мало, вот и уплотнялись, и если два захламлены, видать хозяева недавно вышли, то один был на месте. Всё ладно у него, всё на месте, перед ним не кружка, а фарфоровый стакан с чаем. На блюдце в тон стакану, ватрушка. Этот человек умеет ценить прелести жизни. А по званию тот соответствовал майору.