Красноармеец (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 38

А уйти я всё же смог. Километров двадцать отмахал, да как-то вошёл в ритм, и без остановок вперёд, только трижды останавливался, чай пил, чуть подслащённый, по кружке за раз выпивал. К моменту, когда рассвело, я уже определился где нахожусь, вот и направлялся к позициям своей дивизии, там к своим выйду. Тут километров сорок от силы по прямой. И это если та на том же месте стоит, а не двинула вперёд, как фронт выровнялся. Канонаду почти не слышно, далеко ещё, звуки разрывов слушал, но это наша авиация работала, что пока большая редкость. Так вот, углубившись в лес, я так и двигался по нему, пока не вышел на противоположную опушку. Мороз такой, что деревья трещали, как выстрелы вокруг, стволы лопались. Я не знаю есть ли за мной погоня, но сам я уже в ватник переоделся, в ватные штаны, так что проблем с морозом не испытывал. Маска на лице, так я до носа ещё шарф замотал, тот уже инеем покрылся, на руках меховые рукавицы из беличьего меха. Такие лётчикам шьют. Прислали труженики тыла подарки фронтовикам, и вот мне перчатки достались. Как раз мой размер, очень понравились. Вот так встав на опушке, я задумался, прислонившись к дереву. Поле открытое, если двинуть вперёд, даже в маскхалате буду виден издалека, горизонт серый, почти синий. На его фоне я буду выделяться. А можно остановится и передневать. Честно говоря, вымотался, но в том и проблема, возможная погоня на хвосте. Немцы упорные, если встанут на след, не отстанут, а сокращать расстояние между нами, мне бы не хотелось. Стоит глянуть с помощью дрона, но ему такой мороз вполне себе помеха. Я же говорю, дорогой брал, всепогодный, но всё же рисковать им не хотелось. В инструкции чётко указано, что температура, максимальная, не ниже минус тридцати пяти. А тут поди знай, могло и до сорока упасть. Вон как деревья трещат. Дрон мой хлеб, с помощью него я работу получаю в штабе, не будет его, меня оттуда мигом пинками на передовую погонят. Некоторый авторитет я там наработал и не хотелось бы его терять.

Вот так я хотел было дёрнуть дальше, да замер, так как боковым зрением засёк движение. Неужели немцы? Я же по прямой не шёл, если бы это так было, те бы перебросили силы вперёд и перегородили дорогу. Примерный маршрут те знают, но я петлял, то влево, то вправо, поди слови. Наверняка посты на высотках выставили, но я и их избегал. Тут никаких сил не хватит перехватить, тем более, когда их оборона трещит и те обступают. Однако не немцы, иногда проваливаясь в снег, шагало трое, в унтах, утеплённых комбинезонах, в шлемофонах. Руки, как и у меня, в рукавицах. Опустив бинокль, я цыкнул языком. Это лётчики, причём наши. Метрах в двухстах от меня, совсем рядом. Если бы поднял дрон, увидел бы. Убрав бинокль обратно, я сунул два пальца в рот и громко зашипел. Блин, когда научусь свистеть? Сколько уже пытался. Ну ладно, не получилось и не получилось. А вдруг смог бы? После этого, сделав губы дудочкой, содрав шарф и маску, и засвистел. Вот это услышали, присели, один залёг. Помахав рукой, я поправил маску и шарф, и отталкиваясь палками направился к ним. Те тревожно головами крутили, маскировочная накидка обезличивала меня, поди пойми кто, но если так нагло прёт и один, значит свой. Вот так подкатив, один из летчиков встал, и я козырнул, представившись первым:

- Старший лейтенант Одинцов, разведка Двести Девяностой стрелковой дивизии.

- Старший лейтенант Губарев, командир звена, Шестьдесят Первая смешанная авиадивизия.

- О, так вас же отвели с передовой на пополнение и комплектацию? -пожимая тому руку, сказал я.

- Вернули как наступление началось. А про вашу дивизию слышал, хорошо наступаете.

- Это да.

- Вы тут значит проведите разведку?

- Нет, до моей дивизии далеко. Я из плена сбежал. Идём в лес, думаю минут десять у нас есть, чаю попьём, поедим, а то проголодался, - поручковался я с остальными. Был штурман-бомбардир и стрелок-радист. Их «СБ» ещё вчера сбили. Почти сутки в тылу у немцев.

- Ты не пустой?

- Нет, я всегда с носом в табаке и губами в варенье, - усмехнувшись, ответил я.

- Да, хорошо живёшь.

Мы вернулись в лес, так я дал стрелку топорик, лапник нарубить, сам отбежал, и вскоре вернулся с медвежьей шкурой и сидором, в котором немецкие саморазогревающиеся банки. В руке нёс парящий котелок. Внутри чай. Пока те жадно чай пили, по очереди, через край, я показал, как протыкать банки, да сам и сделал, чтобы разогревались, и пока четыре банки так разогревались, шипя и паря, нарезал буханку хлеба, на четыре крупных куска, и вот так поели консервированного мяса. С голодухи нормально, сделали вывод лётчики.

- Трофеи - это хорошо, - сказал я, пряча ложку, с лётчиками пришлось поделится приборами, их заинтересовала моя, та была в комплекте складного ножа.

Не из будущего, местная поделка, трофей с ромбового, в его карманах нашёл. Вот так пока поели, особо не общались. Дальше те описали как их сбили, а я стал описывать как меня похитили. Точнее, с момента как очнулся. Только свои способности не выдавал, рассказывал, как сам немцев облапошивал, убивал конвоиров и бежал. Причём, дважды. В самолёте так повезло, из прорехи мешка торчала рукоятка пистолета, причём нашего «ТТ», видать кто-то из экипажа перевозил трофеи, там кусок меховой шубы торчал из дыры, проверил незаметно, заряжен, и начал стрелять, благо не связали. Фарт, он такой фарт. С парашютом прыгнул. Потом как выследил Гудериана в Мценске, и застрелил его, с ещё двумя генералами.

- Думаю вы теперь понимаете, какая за мной погоня, - закончил я рассказ. О том, как меня в танке подбили, и как из разгорающейся бронемашины вылезал, тоже рассказал.

- Слышал я про этого генерала, - сказал старлей. - Неужели так разозлились?

- Представим ситуацию, товарища Сталина убили, и вот след убийцы, вы рванёте по следам убийцы? А немцы своего Гудериана обожали не меньше. Знаете, как меня били, когда я сдался на блокированном складе? Если бы не мешали друг другу и не плотная зимняя одежда, убили бы.

Те мгновенно оценили ситуацию.

- Так может пойдём уже? - предложил старлей, тревожно осматриваясь. Да и остальные напряглись.

- Вот именно.

Отбегать я не стал, свёрнутую шкуру понёс стрелок, а сидор с консервами и котелком, уже штурман. Да, вторую буханку хлеба я нарезал на четыре части и каждый свой кусок сунул за пазуху, чтобы не замёрз, как если бы в сидоре был. Так и рванули по полю прямо днём, я иногда замирал и в бинокль изучал горизонт. Пока чисто. Так и двигались, тут поля, снег почти смело, солома торчала, в общем, лётчикам бежалось за мной вполне комфортно, хотя от тех уже пар шёл, это же я на лыжах мне легче. Километров семь отмахали, с двумя перерывами. Так-то два летуна ничего, темп держали, а штурман послабее, часто отдых младлею требовался. Вот так овраг попался, спустились в него, впереди дымы, но не бои, то ли деревня, то ли какая немецкая часть. До наших рано пока. Тут в овраге где по колено, где по бёдра провалились, наст крепкий, мороз сковал, но второй и третий ломали его унтами, и это по моим следам шли. Проще не друг за другом идти. Попробовали, и действительно так легче стало. Правда, дыхание всё равно сбили.

- Всё. Не могу больше, - выдохся штурман и осел на снег.

- Ждите здесь, я за машиной, там похоже немцы, угоню что, и подъеду. Тут и на грузовике по полю можно гонять. Увидим, что попадётся.

Так что рванул дальше по дну оврагу, он тянулся почти в нужную сторону, пусть в себя придут. А дальше у рощи действительно немцы стояли. Ремрота, как я понял, сам видел брызги сварки, потом и кувалдой работали. Как раз пробовали на ходу отремонтированную машину, отчего я вздохнул. Немцы любят комфорт, в такую холодину они вряд ли бы покинули тёплые дома деревушки что была рядом, но в том и дело что большая часть работ шла в огромном шатре, это не палатка, там внутри стояло насколько машин, дымила печка вроде буржуйки, вот в таких комфортных условиях те и работали. А снаружи старались быстро перебегать из одного тёплого помещения в другое. Только часовые маячили на охране, да и тех каждый час меняли. Что по восстановленной машине, то это был немецкий танк «четвёртой» модели, так что выбора что угонять, не стояло. Тем более танк подогнали к заправщику, и не соблюдая технику безопасности, не глуша, начали заправлять. Заправщик был в виде грузовика с бочками топлива в кузове. Причём к полю, где я укрылся, особого внимания не было, посты со стороны рощи, оттуда проще подобраться, а также было два пулемётных гнезда с круговым обзором. Вот они меня больше всего напрягали. А так я овраг уже покинул и медленно полз, лыжи сняты, я всё тёмное прибрал и вот так сближался. Тут вообще поле следами гусениц изрыто, видимо поле использовали как танкодром для проверки техники, и это хорошо, на равном снежном насте меня бы быстро заметили, а так ползу в колее гусеницы и нормально. Внимательно отслеживал, если что, замирал. Заправка закончилась, и когда танк проезжал мимо, я вскочил и запрыгнул на корму, чуть не сорвался под гусеницы. Прижавшись к башне, пополз к передку, и увидев открытый люк, там торчала голова водителя, увенчанная наушниками, выстрелил из «Глока». Танк так прямо и полз, удаляясь в поле. Водитель должен был свернуть и дальше к стоянке техники, но теперь уже всё. Перебравшись к нему, просто столкнул на пол, тут танк тряхнуло, на кочку наехал, сам чуть не свалился и не попал под него, и устроился на месте мехвода. Чёрт, маскхалат кровью испачкал, но повернул, ускоряясь, до тридцати километров в час разогнался, к своим. За мной похоже снег стеной, облаком, гнал как мог. А тревоги не было, похоже меня не увидели, сама машина в зимнем камуфляже, и то что «четвёрку» угнали, никто не понял.