Мамба в Афганистане (СИ) - Птица Алексей - Страница 40

— А что там с плитой?

— Она сидит намертво, — отозвался Тану. — Мы пытались с Аль-Шафи сдвинуть её, но не смогли.

— Да, за столько-то веков… А давайте положим на неё гранату и подорвём?!

— А если всё станет только хуже? Плиту перекосит и всё, ничего мы с ней не сделаем.

— Тогда давайте её расшатаем и откроем.

— Ладно, завтра посмотрим, что можно сделать, а сейчас давайте ужинать и отдыхать. Завтра ранний подъём и сложный день. Чувствует моё сердце, нам ещё и воевать придётся.

Я засыпал, а мозг настойчиво работал, выискивая информацию среди разрозненных фактов, что накидал мне в память Змееголовый. Вот тоже скотина, в карты он изволит играть, когда моя жизнь и судьба на кону стоит. Кто ещё будет ему души посылать, окромя меня? А он так наплевательски относится. Эх, ну надо думать, думать. Я заснул, а мозг продолжал работать, строя самые фантастические картины.

Перед глазами развернулся кусок пергамента, на котором неизвестными письменами было что-то написано. Я напряг зрение, буквы приблизились и сначала расплылись, а потом стали снова видны и надпись стала читаема по-русски.

«Мы долго отступали, пришли в свой храм, что рядом с Буддой возведён и не мешает нипочём он жить нам в благости своей.

Но враг наш оказался нас сильней, теперь мы в юдоли своей, последний долг огню мы отдаём.

Мы в жертву принесли себя, да здравствует наш Зану-бог всегда! А кто решится нас узреть, тот должен бога возродить. Тогда он двери вам раскроет, и храм свой сам побеспокоит. А без него никак нельзя врата туда открыть.

Лишь лепесток священного огня, что символа коснётся, откроет вход в чертог, а до тех пор он ни за что не отворится, как ни стараться.

И наша жертва тем сильна, что бескорыстно отдана. Так знай, кто сможет прочитать сей свиток: ты символ нужный в развалинах найдёшь, покрытый пылью вековечной, и лишь тоскою бессердечной ты сможешь вновь попасть сюда.

Но знай, что ждёт тебя беда, лишь только ты без света вступишь в темноту… А, впрочем, незнакомец, ты предупреждён. Ищи и будешь награждён!

Ну, ни хрена себе послание. Ящер, Яще-ер!

— Чего тебе, Мамба?

— Как, чего? Мне нужен лепесток священного огня, чтобы проникнуть вниз, в чертоги, и там благость обрести.

— Давай, ты не будешь нести стихотворную муру, — ответил Ящер, глянув строго. — Тебе не помощь требуется, а ум. Его ты и так имеешь, включи мозги, найди свет и поднеси его к знаку. Даю подсказку, нужен свет от солнца. Я без тебя заботой поглощён, как дать тебе удачу. Ты видел, что гора закрыта, а в ней тоннель, но он обрушен, ей-ей-ей, поэтому давай мозгами тоже пораскинь, а то останешься навек в обители зороастризма. На этом факте я с тобою расстаюсь, бывай здоров, но я ещё вернусь. Не обольщайся, от тебя я не отстану. Гляди, парниша, веселей, хоть ты и негр, но русский до мозга костей.

На том Змееголовый растворился, а на меня как будто свет пролился, даря возможность понимания. И сон продлился дальше, но, увы, тут наступило утро, и встали мы, чтобы проникнуть в обитель зороастризма.

Бывают в жизни огорченья, и наш отряд, осла забрав, оружьем обряжен, с утра не жрамши, двинулся к тоннелю. Осёл, что был накормлен и напоен, шёл молча, не орал, а нам пришлось молиться… и думать, где священного огня добыть нам малый лепесток.

Быть может, надо на восток нам взором обратиться?

Возможно так, возможно нет, но приближается обед, а мы всё так на месте и стоим. Отряд, нам неизвестный, в это время к нам спешит. И думается мне, что он нас хочет пощипать, немного крови попускать и отобрать всё нажитое, добытое таким трудом. И золото, и серебро хотят — не много ли? Да трудно тут винить кого, когда здесь каждый живёт за счёт другого.

Но здравое зерно, а это было именно оно, внезапно мозг мой посетило. Ведь что такое свет? Светило нас обогатило своим познаньем, — фух, кажется, меня немного отпустило.

Очнувшись от раздумий, взглянул я наискосок — бинокль лежал. А!!! Так вот, к чему сказал мне Ящер трёхголовый. Свет солнечный нам должен посветить, зажечь и осветить возможность входа в подземелье. Подсказка верная проста, не требует большого пониманья, да вот балда я.

Блин, что-то думать стал я в стихотворной форме. Ну, что же, так бывает, торкнуло почему-то, видно, неспроста. Вроде тут ничего такого не растёт, может пыльца какая прилетела, да обогрела моё сознание. А теперь нам надо лупой зажечь кусок бумаги и факел сделать. Потом тот знак найти, что указал во сне неведомый мне свиток.

Ну, а дальше обрести чего-то там, весьма хорошее и нужное. Тьфу, никак не отойду от этой пыльцы, вроде и не пил ничего. Я рассказал Саиду и Тану свою идею, и мы стали искать возможность розжига небесного огня. Промучившись десять минут, мы смогли линзой бинокля поджечь кусок бумаги, а от него уже и факел самодельный сотворить.

Но я совсем забыл, что нужно ещё знак найти. Туда мы поспешили. Разбитый лабиринт, нагроможденье пыли… Ползая по нему и камни обтирая, искали знак богов, но что-то не нашли.

Задумавшись, я огляделся. Ведь должен где-то быть загадочный и нужный символ! Вот люк, завал, коридор, в конце его тупик. А ну-ка, глянем туда, быть может, прячется в углу там нужный символ солнечных огней. Скорей туда, скорей!

Вот и тупик, вокруг пустые стены, но если провести по ним рукой, то кожей чувствуешь щербинки старой кладки. Пальцы нащупали узор, рисунок старый, неизвестный. Дунув на пыль веков, я очистил знак, и руку отведя, смог вдоволь им налюбоваться.

— Тану, давай за факелом, свети.

Мой друг-басмач, увидев, что нашли, бросился назад, крича: Саид, огня! Саид, огня!

Услышав крик Тану, тот газетный лист воспламенил, и от него поджёг свой факел. Неся его в руках, на помощь прибежал.

Факел долго нагревал чистую поверхность стены, пока линии знака не налились теплотой и жаром. Тепло проникало внутрь стены, постепенно снимая оковы вечных запоров. Не знаю, каким образом они держались и почему такие сложности, но, видимо, древние люди обладали такими знаниями, о которых нынешние поколения давно забыли. Жаль, столько знаний кануло в Лету безвозвратно.

Уж первый факел, сыпля искрами, постепенно истончился, и мы стали поджигать от него другие самодельные. Но вот знак насытился жаром, снизу послышался тяжёлый гул. Пол слегка задрожал, и люк, освободившись от удерживающих его засовов, приоткрылся, явив нам вход.

Втроём мы общими усилиями распахнули его, насколько смогли.В тусклом солнечном свете, едва освещавшем полутьму коридора, показались крутые ступени. Они величаво спускались вниз и исчезали в темноте.

— Фонарики все взяли?

— Да, — ответил Саид.

— Оружие?

— Да.

— Эти, что идут сюда, далеко?

— Они ещё не ушли от старой крепости. До вечера мы сможем делать свои дела, а дальше надо убегать. Встречаться с моджахедами я не хочу.

— Я тоже не хочу, Саид.

— И я, — согласился Тану.

— Ну вот, поразительное единогласие, тогда включаем фонари, оружие наизготовку, и вниз. Посмотрим, что ждёт нас впереди. …Так, совсем забыл, вот, держите повязки на лицо, там могут быть вредные бациллы. Не хотелось бы выйти с золотом, а потом умереть месяца через три, да, Тану?

Тану сразу вспомнил свою Ани, представил, как на ней женится и только начнёт наслаждаться её прелестями со всех сторон, а тут такая незадача. Он аж зубами скрипнул от досады и буквально выхватил из моих рук повязку.

— Повязки пропитаны дезинфицирующим раствором, советую их с лица не снимать, а то сдохнете в мучениях.

После этих слов я надел повязку себе и отдал такую же Саиду. Тот немедленно натянул её на лицо.

— Ну что, пошли?

На этот спич Саид и Тану просто кивнули и зажгли фонарики. Зажёг и я. Держа бебут наизготовку, вступил на первую ступеньку лестницы, ведущей вниз, потом остановился.

Ага, темно как у негра в …, то есть у меня. Смешно и пошло, зато и страха меньше от таких наблюдений.

Освещая дорогу перед собой фонариком, я медленно спускался вниз. Бебут настороженно покачивался в правой руке. Не думаю, что в кого-то придётся стрелять, а вот зарубить зверушку ночную вполне возможно. Но и Стечкин был со мной, и АКСУ висел за спиной, только меча и шлема не взял, наверху всё осталось, с ослом.