Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь - Страница 93

Одно время Бахрейн являлся морским форпостом могущественного царства карматов. В истории Аравии карматы известны дерзким набегом на Мекку, похищением и удержанием в течение более двадцати лет Священного Черного камня Каабы. Будучи своего рода «аравийской Спартой», с блестяще организованной военной подготовкой молодежи, Бахрейн времен карматов (X–XI вв.) успешно противостоял величественному Багдаду. Карматы совершали военные экспедиции в Нижнюю Месопотамию, грабили суда в Персидском заливе, хозяйничали на торговых путях, шедших в Аравию из Петры и Пальмиры, тогдашних караванных столиц Арабского Востока. Власти Халифата, несмотря на имевшийся в их распоряжении мощный военный потенциал, были не в состоянии защитить от карматов ни направлявшихся в Аравию паломников, ни двигавшихся туда для обмена товарами торговцев из Багдада, Дамаска и Александрии.

Царство карматов, просуществовавшее до второй половины XI века, управлялось специальным советом во главе с правителем. Регулярные военные силы карматов насчитывали 20 тыс. хорошо обученных воинов, которые, в свою очередь, владели 30 тыс. рабами-исполинами, специально отобранными и подготовленными ими для ведения рукопашного боя. В случае объявления войны карматы в течение суток могли собрать и выставить под седлом 107 тыс. воинов. Никакие налоги с населения в их государстве не взимались. Ответственность за благосостояние подданных целиком и полностью лежала на совете старейшин. Для нужд внутренней торговли карматы чеканили собственную монету (1). Во владения карматов, помимо Бахрейна, входили Эль-Хаса, Катар, Катиф и Хаджар, то есть вся береговая полоса вплоть до Кувейта.

Абу Тахир Сулайман, самый прославленный предводитель кар- матов, отличался щедростью и храбростью, мужеством и отвагой, то есть лучшими качествами, которые, по понятиям бедуинов, должны «украшать истинного витязя пустыни». Полностью соответствовал характеру и духу бедуинов, и поэтому смог привлечь под свои знамена многие племена Аравии. В 919 г. захватил Басру, в 925 г. разграбил Куфу. Затем подступил к стенам Багдада и овладел и им. В 930 г. совершил набег на Мекку, в разгар паломничества; перебил тысячи богомольцев. Черный камень, вывезенный им в Эль-Хасу, удалось вернуть на место только в 951 г. (при деятельном участии фатимидского халифа Мансура) (2).

Побывав под властью Сасанидов (IV–VI в.), а также в составе арабского Халифата (VII в), Бахрейн в 1507 г. оказался в руках португальцев. Оставался их владением в зоне Персидского залива до 1662 г., когда португальцев с острова потеснил персидский шах Аббас I (3). И для Португалии, и для Персии Бахрейн представлял интерес как центр мировой торговли жемчугом и перламутром. По свидетельствам русских путешественников и дипломатов, в сезонном промысле ловли жемчуга у берегов Бахрейна участвовало до 25 тыс. чел. и 4 тыс. парусных лодок. Бахрейнский шейх, получавший 15–20 % со стоимости улова, а также специальную подать с судов, по праву считался одним из богатейших людей Востока (4).

Зигзаги судьбы. Родоплеменной клан Аль Халифа из племени ал-’утуб, во главе с шейхом Ахмадом ибн Аль Халифой, уйдя из Кувейта, переселился в земли, что на северо-востоке от Бахрейна (с центром в Зубаре), где-то в годах 1770-х. Активно участвуя в торговых обменах народов Персидского залива с Индией, Южной Аравией и землями бассейна Красного моря, клан этот, заложивший правящую ныне на Бахрейне династию Аль Халифа (существует c 1872 г.), окреп, разбогател и серьезно заявил о себе как о «важном центре силы» на Восточном побережье Аравийского полуострова.

Правитель Бендер-Бушира, шейх Наср, под властью которого находился тогда Бахрейн, обеспокоенный «ростом военной силы соседних арабов», а также укреплением их позиций в торговле, решил «опрокинуть Зубару». Военная кампания, организованная им против Зубары под руководством его племянника, наместника на Бахрейне, провалилась. Более того, арабы во главе с родом Аль Халифа захватили Бахрейн (1784), и удерживали его за собой до 1800 г., когда Бахрейн сделался вассалом Омана.

Причиной для развязывания Маскатом военной кампании против Бахрейна послужил отказ племени бану ал-’утуб платить таможенные пошлины Оману. Дело в том, что с незапамятных времен со всех парусников арабов Прибрежной Аравии, ходивших по торговым делам в Индию, в Африку или в бассейн Красного моря и возвращавшихся оттуда с грузами, в казну имама Маската взималась пошлина в размере 1,5 % со стоимости завозимого ими в свои земли товара. Арабы Бахрейна выплачивать ее отказались. Возникла ссора, повлекшая за собой военную экспедицию оманцев и захват ими Бахрейна.

Однако никаких дальнейших мер по укреплению своей власти на Бахрейне Маскат не предпринял. Заложников из местных крупных семейно-родовых кланов, как это практиковалось в те времена, с собой в Маскат оманцы не увезли, парусный флот бахрейнцев не конфисковали и не сожгли. Наместником Омана на Бахрейне султан поставил своего 12-летнего сына, а советником и министром двора при нем назначил шейха Мухаммада. Он-то и предал оманцев; и помог арабам во главе с родом Аль Халифа вновь захватить власть на Бахрейне, которую те удерживали впоследствии на протяжении целого ряда лет, не встречая никаких контрмер со стороны Маската.

В 1807–1808 гг. Бахрейном овладели ваххабиты, взяли в заложники представителей всех ключевых семейно-родовых кланов 15 бахрейнских племен, и отправили их в Дарайю. По пути туда один из них, шейх Абдул Рахман ибн Рашид, умудрился бежать; добрался до имама Маската. Заключив между собой союз, они организовали военную экспедицию и выпроводили ваххабитов с Бахрейна. Поверив Абдул Рахману, его словам насчет вечной дружбы Бахрейна с Маскатом, владыка Омана вверил ему управление островом. Однако вскоре Абдул Рахман вошел в сношения с родственным ему племенем ал-’утуб, и снял с себя все обязательства в отношении имама Маската.

Опасаясь новой военной кампании со стороны Маската, бахрейнцы решили заручиться на такой случай развития событий поддержкой своих бывших противников, ваххабитов. За оказание протекции и военной поддержки, если таковая потребуется, обязались платить им дань.

В 1816 г., утвердившись во мнении о необходимости предпринять карательную экспедицию против Бахрейна, правитель Маската обратился за помощью к персам. Затянувшееся молчание шаха воспринял, как нежелание властелина Персии вмешиваться в разногласия Омана с Бахрейном, и поэтому решил действовать самостоятельно. Однако успех ему не сопутствовал. Имело место предательство. Бахрейнцам стали известны некоторые важные детали готовившегося похода, что и предрешило печальный для правителя Маската исход дела. Войско его попало в западню. Сам он спасся чудом. Пробившись с гвардейцами-телохранителями к поджидавшему его у побережья быстроходному судну, едва-едва смог уйти от погони.

Вернувшись в Маскат посрамленным, потеряв в бесславной кампании брата, горел желанием отомстить арабам Бахрейна, притом непременно и чего бы это ему не стоило. Вступил в переговоры по этому вопросу с сэром Уильямом Кейром Брантом, находившимся в то время с эскадрой английских боевых кораблей у побережья Эш-Шамал.

Бахрейнцы, обеспокоенные военными приготовлениями имама и возможностью выступления на его стороне персов и англичан, решили, что дешевле будет откупиться. И предложили имаму мир на условиях ежегодной уплаты дани, в размере 30 тыс. долл., и признания обязательств в отношении злосчастных таможенных пошлин, из-за чего, собственно, и разгорелся весь этот сыр-бор. Что касается Персии, которую они также раздосадовали, перестав платить ей дань, то бахрейнцы поступили следующим образом: направили в Шираз, где наместником был персидский принц, наследник престола, послов «с подношениями». И попросили его содействовать тому, чтобы персы не помогали имаму, если тот захочет, вдруг, вновь напасть на них. Заверили принца в том, что «будут почитать Персию, и ни в какие сговоры, враждебные интересам Персии, не вступать».