Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь - Страница 89

Документы Архива внешней политики Российской империи свидетельствуют, что за помощь, оказанную в 1870–1871 гг. семейством Аль Сабах багдадскому вали Мидхаду-паше при занятии Турцией Катара и провинции Эль-Хаса, что на северо-востоке Арабского побережья Персидского залива, шейху Кувейта, ’Абдалле Аль Сабаху, «турки пожаловали титул каймакама, то есть турецкого вицегубернатора». Более того «правитель Кувейта с братьями получили подтверждение прав на владение громадными садами финиковых пальм на правом берегу р. Шатт-эль-Араб, что в 5–6 часах езды от Басры» (6).

В 1892 г., после смерти шейха ’Абдаллы, правителем Кувейта стал шейх Мухаммад ибн Сабах (правил 1892–1896). Он также был признан турками в качестве каймакама, притом не только Кувейта, но и «ряда районов на территории от Кувейта до Катара»; где — с согласия Турции — «мог распространять впредь свою юрисдикцию».

Шейха Мубарака, пришедшего к власти в Кувейте в результате дворцового переворота (17 мая 1896 г.), турки не только «подтвердили в правах каймакама», но и наградили (по представлению генерал- губернатора Басры Мухсина-паши) орденом Меджидие 2-й степени; более того, «облагодетельствовали вскоре титулом паши» (7). Проникнув во дворец правителя, рассказывает в «Очерках по истории Кувейта» В. Л. Михин, шейх Мубарак со своими сыновьями Джабиром и Салимом, и семью бедуинами разоружили стражу и физически расправились над шейхом Мухаммадом, братом шейха Мубарака, прямо в его спальне (8).

Шейх Мубарак, отмечал консул А. Круглов, искусно использовал в его отношениях с турками, в этой «дружбе сквозь зубы», женитьбу своей родственницы на вице-губернаторе Басры Раджабе-эфенди. Обладая талантом переговорщика, еще при дяде своем, ’Аб- далле Аль Сабахе, «служил для турецких властей в Аравии специальным агентом-посредником в сношениях с племенами», в том числе с «правителями крайне важных для Турции шейхств Прибрежной Аравии», таких, к примеру, как Бахрейн (9).

Шейх Мубарак, по отзывам встречавшегося с ним известного уже читателю профессора Н. В. Богоявленского (1902 г.), был «умным, интересным человеком и тонким восточным дипломатом», ловко лавировавшим между своими врагами и остававшимся независимым. Шейх Мубарак, к слову, — это седьмой эмир Кувейта из династии Аль Сабах (интересный факт: цифра семь у арабов Аравии — счастливая; даже имя ребенку аравийцы дают на седьмой день после рождения).

Переход Кувейта из рук персов под власть арабских племен датируется началом XVII столетия. Кувейт, как самостоятельное княжество в Восточной Аравии, активно участвовал в региональных делах, торговых и политических. На это указывают, в частности, дошедшие до наших дней хроники тех далеких времен. В них говорится о том, что в 1730 г., когда имам Омана обратился к шейху Кувейта с просьбой о предоставлении помощи в борьбе против португальцев, кувейтцы незамедлительно снарядили в Маскат два судна с оружием и амуницией (10).

Путешествие во времени. Тремя главными семейнородовыми кланами племени ал-’утуб, отделившегося от племенного союза ’анза и переселившегося из Северной Аравии в Кувейт (1716 г.), историки называют Аль Сабах, Аль Халифа и Аль Джала- хима. Со временем, сообщал консул А. Круглов, «в Кувейте остался проживать род Сабахов, заложивший княжество Кувейт»; два других «отодвинулись к Бахрейну» (11). Шейх Сабах ибн Джабир Аль Сабах, родоначальник династии Аль Сабах и основатель эмирата Кувейт пришел к власти на волне острой межплеменной борьбы, развернувшейся в Кувейте после смерти шейха Сулаймана, последнего владыки из династии Аль Хамид, правившей землями Кувейта с 1669 по 1756 гг.

Кувейтяне, доносил А. Круглов, «дорожат своей свободой»; они готовы к тому, чтобы «отстаивать ее с оружием в руках». Шейх Мубарак «в управлении Кувейтом от турок самостоятелен», «строго следит за всем, что творится не только в его владениях, но и далеко кругом». И очень «заботиться о том, чтобы иностранные агенты не свили у него гнезда». Один из таких агентов, индус по происхождению, уличенный в «политической переписке», был «немедленно выслан за пределы Кувейта» (12)

В Кувейте, докладывал А. Круглов, «существует лишь одно лицо, носящее феску, — карантинный чиновник, выполняющий заодно обязанности турецкого шпиона». Явных «признаков подчинения» туркам или англичанам там нет. Турецкий флаг, развивающийся иногда над дворцом Мубарака, он «волен и не поднимать». «Жители Кувейта настолько привыкли к самостоятельности, что на вопрос, есть ли в городе иностранцы, отвечают: есть человек 15 турецкоподдан- ных, да несколько персов».

Переход Кувейта в руки англичан, чего они так добиваются, резюмировал А. Круглов, «с точки зрения наших непосредственных интересов в бассейне Персидского залива, представлялся бы крайне нежелательным». Это стало бы «важным шагом бриттов» в направлении «расширения сферы их влияния в Аравии». Такое развитие событий дало бы Британской империи реальную возможность для того, чтобы «приблизиться к исполнению своей заветной мечты о превращении Персидского залива в Mare clausum (Закрытое море)» (13).

Шейх Мубарак, отмечается в одном из документов Архива внешней политики Российской империи за 1904 г., соблюдал все приличия статуса «лояльного вассала Турции», отведенного ему Константинополем. И едва бы решился нарушить сложившиеся отношения с Портой, «если бы последняя не задалась мыслью усилить воздействие Турции на Кувейт» в целях превратить «свою номинальную власть в Кувейте — в реальную». Если бы не стала открыто вмешиваться в этих целях в межплеменные розни кувейтских племен и «подстрекать против шейха Мубарака племена Джабаль Шаммара». Когда же Порта «предприняла попытку ввести в Кувейт небольшой турецкий гарнизон», а потом выслали туда «канонерскую лодку, командир коей передал Мубараку Сабаху распоряжение султана явиться в Константинополь», тогда шейх Мубарак и принял решение о переориентации на Англию (14).

В конце XIX столетия численность населения города ЭльКувейт, информировал российский консул в Басре А. Адамов, не превышала 10–12 тыс. чел. Функционировала судоверфь. Дом консула Великобритании, «оштукатуренный и окрашенный снаружи», издалека бросался в глаза «белым пятном своего фасада». Был даже «более заметен, чем дворец самого шейха», отличавшийся от других, «разбросанных вокруг построек», лишь одним — «флагштоком, да вечным присутствием у ворот нескольких оседланных коней, доставлявших во дворец гостей шейха» (15). На острове Фао действовал телеграф, установленный там англичанами (1864 г.).

Кувейт, писал А. Круглов, «слыл бойким местом торговли». Бедуины Эль-Хасы, к примеру, «пригоняли туда для обмена на финики, одежду и ружья своих овец, лошадей и коз». Многие товары попадали из Кувейта — контрабандным путем — в Неджд и Хиджаз, и даже в Багдад, «один из центров религиозно-политической жизни Арабского Востока», где, как следует из сообщений российских дипломатов, в конце XIX столетия насчитывалось 68 мечетей, 6 церквей и 22 синагоги.

Благодаря торговле, Кувейт быстро разрастался. Известный уже читателю чиновник по особым поручениям С. Сыромятников, посещавший Кувейт в 1900 г., отмечал в своем сообщении на заседании членов Общества ревнителей военных знаний, что в 1900 г. население Кувейта составляло 30 тыс. чел., а торговый флот шейхства насчитывал «200 барок от 200 до 300 тонн». Рост торговли способствовал развитию образования. Кстати, первая в истории Кувейта школа (Ал-Мубаракийа), открыла двери для детей (для мальчиков) в 1912 г. Первая школа для девочек (Ал-Шаркийа) появилась в 1936 г.

Увлекательные воспоминания о Кувейте оставил английский полковник Х. Диксон. Он был очевидцем и участником многих событий, имевших место в Прибрежной Аравии в конце XIX столетия. Занимал должность политического агента Великобритании в княжествах Восточной Аравии, а затем — политического резидента в Кувейте. Две книги Х. Диксона («Арабы пустыни», «Кувейт и его соседи»), посвященные арабам Аравии, содержат в себе много интересных сведений об обычаях и нравах народов «Острова арабов».