Научи меня желать (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 4

Правда, справедливости ради, в телохранители к маркграфу никто сломя голову не рвался – всё же боевой генерал. Да такой боевой, что двое его предыдущих охранников где-то там, на полях, и остались. Но, так или иначе, а любой к нему на службу не попадёт.

И кто это может оценить? Разве только такие же кадеты, да и те решили, что у Недил амбиций слишком много. На войне карьеру, конечно, сделать легче, но там ещё и умирают.

***

Ночью оружие в столице имели право иметь при себе только патрульные городской стражи и срочные вестовые. Днём пожалуйста, сколько угодно, хоть гаубицу волоки, никто слова не скажет, если, конечно, на это соответствующее разрешение есть. А после захода солнца за одно ношение шпаги или рапиры могли даже офицера забрать. Логика такого правила многим казалась сомнительной. Но, во-первых, директива эта была выпущена ещё лет триста назад, а пересмотреть её никак руки не доходили, а, во-вторых, закон на то и закон, чтобы соблюдать его вне зависимости от логичности.

Ну и обходить, естественно. Дворяне на любые условности плевали всегда и во все времена. Горожане же, выходя на улицу по темноте, прихватывали с собой деревянные дубинки, кастеты или ножи, чтобы «ветчинки порезать» – всё это за оружием традиционно не считалось. Видимо «недосчитавшихся» никогда такими дубинками по голове не гладили и кухонные ножи под рёбра не совали.

Леора к горожанам себя не относила, а закон уважала, потому и оказалась в переулке с голыми руками сразу против трёх невежд, которые от неё явно чего-то хотели, но о желаниях своих ни сказавших ни слова. Не считать же за объяснение ту самую дубинку, прозванную развесёлыми лердаргардскими жителями «уравнителем», летящую прямёхонько в висок!

От деревяшки кадет увернулась, великодушно позволив ей звонко, но бесполезно тюкнуть о стену, а вот дальше стало кисло: обороняться безоружной рукой в корпусе не обучали. Конечно, кое-кто из парней увлекались борьбой, но Недил к ним не лезла, потому как, при всём желании и упорстве, первой быть не могла, да и десятое место ей не грозило – стати не те.

В общем, увернувшись и отскочив к дому, чтобы по всем правилам фехтовального искусства не дать противнику за спину зайти, Леора оказалась один на один с длинным, узким, изъеденным частой заточкой ножом и громилой, сжимавшим его в кулаке – двое других бугаёв держались позади.

– А ну, господин хороший, – просипел тот, что с ножом, видимо, сходивший тут за главаря, – давай, что там у тебя ни на есть.

Недил на это даже отвечать не стала. И не потому, что язык к нёбу прилип, хотя во рту и впрямь сразу как-то очень сухо сделалось. Просто вряд ли молодчики поверили бы, будто у неё при себе и медной монеты нет. Да и сообрази они, что кадет никакой не «господин», кто знает, как дело обернётся.

– Гля, парни, как перетрухал-то, – гоготнул главарь, – аж штанишки обмочил небось. Да не боись, не тронем, нам просто выпить хотца.

– Ну так и попросили бы по-человечески, – раздался откуда-то слева, из переулочной темноты, мужской голос. Леора вместе с громилами на говорившего, конечно, обернулась, но ничего, кроме смутного силуэта, не увидела. Зато монету – полновесный серебряный лердар – смачно шлёпнувшийся в жирную, по щиколотки, грязь, рассмотрели все. – Надеюсь, этого жажду утолить хватит?

Главарь глянул на Недил, на тёмную фигуру, кивнул подельнику, веля подобрать монету, губы облизал, снова покосился в темноту.

– Да как тут враз-то скажешь, господин хороший? – сипнул, утирая нос предплечьем руки, в которой нож держал. – Теперь-то вас двое, значица, и пошлина того… двойная.

– Молодец, – весело похвалил неизвестный, – считать научился. А Добрую книгу читал? Сказал же святой Сцепиус: «Довольствуйся малым!».

– Чегой-то говорите, не пойму, – озадачился громила.

– Говорю, вон пошли, – любезно пояснил силуэт.

Вытащенный им клинок не блеснул – не от чего ему тут блестеть было, но шорхнул о ножны очень красноречиво, а потом и свистнул коротко, рассекая воздух, как это делает только хорошая таргерская шпага с широким клинком.

То ли громилы в оружии тоже разбирались и знали, что таргерцы заслуженно считались непревзойдёнными фехтовальщиками, то ли Добрую книгу они всё-таки читали, но переглянувшись, дружно сплюнув напоследок, буркнув предупреждающе-угрожающе нечто вроде: «Ещё свидимся!» – убрались, то и дело оглядываясь, до смеха напоминая поджавших хвосты, но огрызающихся псов.

Правда, Леоре смеяться почему-то совсем не хотелось.

– Что же вы, молодой человек, – с эдакой лёгкой укоризной протянул незнакомец, подходя ближе. Правда, ничего, кроме плаща и шляпы, да той самой шпаги, которую мужчина в ножны так и не убрал, Недил не увидела. – Не знаете, что перед такими шавками пасовать нельзя? Порвут. Вы в порядке?

– Д-да, – только и выдавила кадет. И от собственного прыгающего мячиком голоса её затошнило. – Со мной всё в порядке, – сумела-таки выговорить, откашлявшись. – Спасибо за помощь. Если бы не вы…

– Прошу прощения, леди, – человек залихватским и очень красивым, таким единым движением вбросил клинок в ножны, отступил, поклонился, махнув полой плаща. – Барт Брадил к вашим услугам.

– Кадет Недил, – сипнула Леора – пришлось снова откашляться. – Ещё раз благодарю вас…

– Ну а я ещё раз приношу свои извинения, – незнакомец, то есть теперь уже знакомец, дослушивать не стал. – По правде говоря, тут такая темень, что не только лычек – слона не заметишь. Ну а вам просто необходимо выпить горячего вина и немедленно. Холодно сегодня, – мужчина демонстративно повёл плечами, будто в самом деле замёрз. – И не возражайте. Можете считать это приказом вышестоящего офицера. Всё-таки я капитан. Пойдёмте, кадет, здесь неподалёку есть замечательное местечко.

– Спасибо, – опять промямлила Леора, не без труда отлипая от стены – колени подрагивали, да и спина была мягкой, как тюфяк, плечи сами собой горбились, втягивая голову.

Кажется, этот Брадил что-то такое понял, потому как ненавязчиво поддержал её под локоть, но ничего говорить не стал, даже темноту не упомянул, за что Недил ему была вдвойне благодарна.

***

Милым это местечко Леора не назвала бы: тесный и жутко грязный кабак на пять столов, с безбожно дымящим, воняющим горелым жиром очагом, закопчёнными стенами, заплёванным полом. Зато тут оказалось тихо, всего несколько припозднившихся посетителей клевали носами над глиняными кружками и никаких тебе разгулявшихся компаний. А хозяин, похожий на сонную ласку человечек, получив серебряный лердар – мелких монет капитан, видимо, вообще не признавал – оживился, раскланялся, проводил гостей к столу. Протёр столешницу собственным передником сомнительной чистоты, светильник поставил.

Вот когда лампа осветила Брадила, Леора чуть не охнула и что он там заказывал, уже не слушала. Уж очень красив оказался капитан, с такого только картины писать. Тот же святой Сципиус получился бы бесподобный. Причём красота эта была не из нынешнего времени, а та, что ценилась лет двадцать-тридцать назад: светлые, чисто промытые, оттого блестящие волосы ниже лопаток; кожа бледная, почти белая; лицо тонкое, едва ни девичье; губы капризно изогнуты луком, да ещё и родинка над левым уголком рта.

Леора перерыла генеалогию Высоких домов, но Брадилов так и не вспомнила, хотя Кровь на лбу капитана буквально печатью сияла. Впрочем, на северном побережье когда-то властвовали Брадилусы, из них вполне могли получиться и Брадилы, как в своё время из Недилусов вышли Недилы. Точнее, одна Недил[5].

– Вот и ваше вино, – обрадовался спаситель, пододвигая кадету кружку. – Пейте, а потом я провожу вас. И не смейте спорить. Ничего не имею против дам в армии и ценю их заслуги, но Лердаргард не поля боя.

– Здесь опаснее? – улыбнулась Недил, послушно отпивая.

Её на самом деле познабливало, а пойло, хоть и не слишком приятное на вкус, было горячим.

– Естественно. Там, – Брадил неопределённо мотнул головой куда-то в сторону, – вы засадили бы силой в тех молодчиков и весь разговор, даже пепел сметать не надо, ветром снесёт. А здесь за такие шутки и под суд угодишь враз.