Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Цветок яблони (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 61


61
Изменить размер шрифта:

— Чего ты там бурчишь?

— Не видал я мужиков в женских тряпках. Этот одет, как мы. Чего ты к нему прицепилась-то?

— Хочу знать потому что! Скажи мне, мутец? Зачем?

— Дэво чтят Милосердную, — последовал спокойный ответ.

— Да уж какое тут милосердие. Смотри, что вокруг творится. Когда люди режут друг друга, ни о каком милосердии нет и речи.

— Это точно, — поддакнул Дапт. — Мир доживает последние дни. Слышали? Дикари с северных гор пришли к границам Горного герцогства. То ли ловчими их кличут, то ли охотниками. Их тысячи! Столько, что, чтобы спасти страну, асторэ вернул часть своей армии! Иначе они сожрут всех людей!

— Так и сожрут? — недоверчиво покосилась на него Юзель.

— Конечно, сожрут! Они же дикари! Чего им еще делать, как не жрать?!

— Ну-ну!

— А еще там пустой объявился! Да что ты кривишься, старая?! Я правду говорю! Слышал на рынке в Легге, еще две недели назад! Пустой! Чудовище высотой до неба, как гигант! Уничтожил несколько замков со всеми жителями и охраной. Но тут я скажу, так им и надо, паскудам! За наши-то слезы.

— Ты, как я погляжу, много плачешь, — усмехнулась Юзель и причмокнула губами, подгоняя мула. — И чего? Где теперь твой пустой?

— Говорят, сдох. Они ж долго не живут. Помер, победив всех, кто вышел против него. Лучших рыцарей горного герцога.

— Дурачье.

— Кто?

— Да хотя бы ты. Пустой. Придумаешь же. Еще таувинов приплети.

Дапт было пытался спорить, но Юзель цыкнула на него и спросила у Ремса:

— Куда ты едешь?

— Куда укажет Богиня.

— Ха. — Юзель не обиделась, пахла она так же, как прежде. Подозрением к нему. Подозрением к Дапту. Подозрением ко всем вокруг, словно они только и ждут, когда она отвернется, чтобы умыкнуть её бесценный ковер.

— А куда держишь путь ты?

Ее блеклые глаза равнодушно скользнули по его лицу:

— Хотела бы я наградить тебя той же монетой, сказать, что куда укажет твоя богиня. Но у меня нет секретов. Хочу переправиться через Ситу.

— А дальше? — Дапт повернулся в их сторону.

— Поглядим, — неопределенно пробурчала та. — И так задача не из простых, а ты хочешь, чтобы я тебе все свои мечты растрепала. Не сбудется тогда. Смотри-ка! Опять впереди чего-то дымит.

Они взяли южнее, через поля, отнюдь не ровные, потеряв во времени и в скорости, прежде чем выбрались на очередную пустую дорогу.

За сосновым пролеском, после сожженного и разоренного поселения из пяти домов, где путники не нашли для себя ничего ценного или съестного, они выехали к завалившейся набок карете, выпряженным лошадям и пятерым мужчинам, переругивающимся между собой.

Бородатые, в куртках с капюшонами, при оружии, они были потными, краснолицыми, злыми. На дороге оказались разложены инструменты: пила, несколько топоров, которыми рубят лес, а также жерди и два брёвна. Заметив вновь прибывших, незнакомцы закончили разговоры, а Юзель, натягивая поводья, негромко выругалась:

— Дезертиры, спаси нас Шестеро. Вот повезло.

— Дровосеки это, — не согласился Дапт. — Что ты как курица пугливая?

Но в голосе его было столько неуверенности, что он никого не смог обмануть. Дровосеки и карета — довольно странное сочетание, это признавали все.

Пятерка смотрела на них с видом оценщиков, которым внезапно принесли в лавку редкий товар. Ремс не сомневался, что их измерили, взвесили, попробовали на зуб и назначили свою цену для перепродажи.

Один как бы невзначай подхватил топор: двуручный, тяжелый, с широким лезвием и массивным обухом. Другой, дабы полностью увериться в количестве людей, бесцеремонно вскочил на подножку фургона, заглянул за занавесь, увидел перепуганные лица детишек, не представляющих опасности.

— Ч-что вы д-делаете? — От страха Джут стал заикаться.

— В общем, так, — сказал заглянувший бородач. — Фургон мы забираем. Лошадей выпрягайте, скарб снимайте. Никого не тронем, если не станете валять дурака. Нам нужен только фургон. Вы — нет. Даже бабы. Честная сделка, как по мне. И щедрая.

— Вы не можете...

Бородач взял Джута за грудки, притянул себе, обнажая кинжал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Скажи еще раз, чего я не могу.

Джут промолчал, и его отпустили.

— Еще жратва, — напомнил командиру тот, кто держал топор.

— Половину вашей еды. И у вас лошади, мул, телега. Будете рыпаться, мы перестанем быть добрыми. Кроме черномордого, — «дровосек» указал на Ремса, — я что-то не вижу среди вас бойцов. Ты хочешь драться за повозку, карифец?

Ремс даже не сделал попытки потянуться к рукоятке тесака. Сидел как сидел, с лицом, на котором не отражалось никаких эмоций. Он не видел смысла вступать в бой, убивать людей, защищать то, что не было его собственностью. След оставляет отпечатки лишь там, где проходит богиня. А на этих несчастных милосердная не смотрела. К тому же её помощь уже оказана. Осталась лишь минута, прежде чем последует наказание.

Джут опасливо, словно в любой момент ожидал удара, сполз на землю. Иста, негромко причитая, вытаскивала детей. Один разбойник шагнул к повозке Юзель, и та, побелев лицом, все же нашла в себе силы процедить:

— Полезешь к моему добру, прокляну.

Дезертир хохотнул, пятерней прочесал бороду:

— Да не так-то и надо мне, мать. Но уговор. Половина снеди нам.

— Это ты не со мной договаривался. Да и нет её зд...

Она прервалась, так же, как и все остальные, услышав стук копыт. Спустя несколько томительных секунд появились всадники, и самый сметливый из пятерки солдат (в другое время стоило бы восхититься, сколь быстро он соображал), забыв о грабеже, бросился в кусты.

Воины в белых плащах с вышитым на них водоворотом, поднимая пыль, по двое подъехали к ним, ближайшие опустили короткие копья, нацелив их на всех мужчин. Четверо спешились, обнажили мечи и ринулись в лес, ловить беглеца.

Иста от греха подальше залезла под фургон вместе с детьми. По лицу Дапта было видно, что он бы не прочь присоединиться к жене Джута. Юзель лишь сплюнула, не ожидая от вновь прибывших ничего хорошего.

— Кто такие? — спросил воин с лохматыми, уже седеющими усами.

— А ты-то сам кто будешь? — Юзель ляпнула то ли со страху, то ли не подумав, тут же прикусила язык, а Дапт спрятал лицо в ладонях, тихонько застонал, решив, что из-за проклятущей бабки они все вляпались в куда большие неприятности, чем всего лишь миг назад.

Но среди солдат раздались смешки, и усатый, поглядывая на старуху с иронией, свойственной людям, увидевшим нечто забавное, сказал:

— Я командир «Снежных медведей», Фэрт да Кло. Так кто вы?

— Путники, добрый милорд, — зачастил Джут.

— А эти? — Кивок в сторону четырех «дровосеков», старавшихся держать руки на виду и не дергаться, так близко от них были наконечники копий.

— Фургон они хотели наш отобрать, — прорезался голос у калеки Тока.

— Брешет, — тут же отозвался бородач.

— На чьей стороне воевал? — спросил у Тока молодой, совсем мальчишка, воин рядом с командиром отряда.

— Не на вашей, милорд, — не стал отпираться тот.

— Где был?

— Мясорубка Ситоу, милорд.

Фэрт да Кло покосился на юношу, не сказал ничего, наоборот, дождался легкого кивка и обратил все внимание на «дровосеков»:

— Назовите себя.

— Мы путники, милорд.

— Это я уже слышал. — В голосе звучало пренебрежение. — Проверьте.

Двое воинов покинули седла, направились к карете. Пока открывали дверь, рылись внутри, вернулась четверка бросившихся за беглецом.

С добычей.

Тянули его волоком, на землю тонкой струйкой текла кровь. Раненого швырнули под копыта, и он лежал, негромко хрипя. В груди у него что-то булькало, столь неприятно, что Дапт покачал головой, а Джут вздрогнул. Ремс чуял, что совсем скоро этот человек умрет.

Все пятеро.

Очень скоро.

Так и случилось.

— Смотрите, милорд. — Те, кто обыскивали карету, притащили совсем маленький, но тяжелый сундучок с уже сбитым замком. Ремс не смотрел в него, и так знал, запах золотых монет.