Гвардия Хаоса (СИ) - Акисс Ардо вин - Страница 14

Плечи Сигурда поникли под тяжестью груза ответственности планетарных масштабов. Всего на пару мгновений, а потом он снова расправил их и выпрямил спину. Он, он сам — собственноручно — взвалил на себя эту ношу. Потому что только он способен воплотить в жизнь замысел подобных масштабов и подобной сложности.

Он, Сигурд.

Император.

Глава 6. Старый друг и город, который есть

— Значит, Дженази — твой дядя, — сказал Просперо, выслушав короткий рассказ Юрики. — А твою мать зовут Ришари… Синьор Дженази, вы случайно не можете рассказать, есть ли связь между вами, вашей сестрой и знаменитой актрисойс Судо, Джиной Саргас?

— Джина Саргас и есть Ришари, — ответил дядя Юрики. — Кино — ее страсть, но насколько я помню, она снялась лишь в паре фильмов, когда мы жили с ней на Железном архипелаге.

— Это очень странно, — пробормотал инспектор, — фильму, в котором я ее видел, больше пятидесяти лет.

— Вас это удивляет? — улыбнулся Дженази.

— В свете последних событий? Не особо. В конце-концов, какая разница, сколько лет женщине, если она смогла родить такое прелестное дитя?

Юрика фыркнула и отвернулась, словно говоря: «Твоя лесть совершенно не трогает меня, старик».

— Хотя не могу признать, что Юрика доставила массу хлопот мне и моим коллегам… Синьор Дженази, вы еще не знаете, чем занималась ваша племянница последние четыре года?

Юрике страшно захотелось уронить на голову Просперо что-нибудь тяжелое. Публичное разоблачение было совершенно не в ее интересах.

— Судя по тому, как вы спокойно говорите о ее прегрешениях, Просперо, ничего действительно достойного порицания в них нет. Боюсь предположить, что на фоне остальных членов семьи, включая меня, она попросту невинный ангелочек. Впрочем, я еще надеюсь на ее второго брата…

— Джин… брат убил ребят из-за меня, — вырвалось у девушки. Она до последнего боялась признаться в этом инспектору, и, наконец, решилась. Может быть теперь, когда он знает всю правду, отстанет уже от них?

Просперо покачал головой.

— Он поступил очень жестоко и непростительно, но твоей вины в этом нет, дитя. Я рад, что вы пролили свет на тайну этого страшного преступления, и теперь просто хочу узнать, можно ли его наказать?

Вопрос был обращен к Дженази, глаза которого тут же потемнели.

— Наказать? И какого рода наказание вы хотите для него предложить? Пожизненное заключение? Штраф? Исправительные работы? — дядя Юрики зло оскалился, пугающе и как-то по звериному.

Просперо отвел взгляд.

— Есть ли плата, равноценная, которую сможет уплатить один человек за убийство семи? Разумеется, нет. Все, что правосудие может сделать в таких случаях — лишить преступника возможности и дальше сеять смерть. Вы понимаете меня, синьор Дженази?

— Понимаю, — ответил тот. — Но я не стану вырывать клыки своему племяннику в надежде на его раскаяние. Человек должен сам осознать свое преступление, и самостоятельно выбрать себе меру наказания. Понимаете меня, синьор Просперо?

— Вы мечтатель, синьор Дженази. Преступник просто так не придет к мысли о покаянии. И уж тем более, к с самому покаянию. Я понимаю, что Джин Саргас — ваш племянник, и вам тяжело признать меру его преступления.

В воздухе повисла тяжелая, свинцовая пауза. Даже убаюкивающие звуки несущегося вперед поезда, мягко приглушенные превосходной звукоизоляцией корпуса, и голоса людей в соседних купе не могли разбавить, смягчить это молчание двух мужчин, избегавших смотреть друг другу в глаза.

Юрика испугалась. Испугалась того беспощадного зверя, лик которого на мгновенье проступил сквозь добродушную маску ее дяди. Испугалась, что Дженази не выдержит, убьет его прямо здесь. Она искренне ненавидела брата-убийцу, и потому прекрасно видела, что дядя не планирует для него каких-то особых жестоких наказаний — и уже тем более смерти. А значит, с инспектором у него так называемый конфликт интересов.

«Нет человека — нет проблемы». Пожалуйста, инспектор, не перешагните черту, после которой вы станете для него так называемой «проблемой,» — мысленно взмолилась девушка. Впрочем, инспектор еще не озвучил намерения лично взять на себя обязанность свершить правосудие. А вот Юрика хотела, очень хотела сейчас высказать дяде, что убийство есть убийство, особенно такое, но… Она все равно не могла не винить себя, и Джин был ее братом. И слова о необходимостии возмездия просто застревали в горле.

Просперо, похоже, тоже было не до героических изречений о необходимости торжества справедливости. Он молча встал со своего места, поклонился Дженази, кивнул Юрике и направился в свой вагон.

— Просперо, — окликнул его ее дядя, — теперь вы знаете, кто ваш убийца и почему он это сделал. Вы можете объявить его в розыск, а потом с почестями похоронить всех ваших коллег, которые столкнутся с моим племянником лицом к лицу. Сделайте выводы и сойдите на следующей станции. У вас больше нет причин ехать с нами дальше.

Просперо остановился и обернулся, сверкая своей самой широкой и искренней улыбкой.

— Ошибаетесь, синьор Дженази, — ответил он, — причина ехать с вами в Фламби у меня есть, и минимум одна: я в отпуске! А продолжать расследование преступления вашего племянника мне запретил один уважаемый синьор из «Молота». Теперь так называемый Джин Саргас — их головная боль. Со всей искренностью желаю им удачи.

Дженази проводил инспектора взглядом, и когда дверь за его спиной захлопнулась, горьковздохнул.

— Уверен, что очень скоро он лишится своей головы. Любопытство и чувство справедливости выходят таким людям боком.

— Надеюсь, ты ошибаешься, дядя, — прошептала Юрика.

***

15:20, 18 июля 1014 года. Олимпия, Прима Регио, Федерация Вердиро.

Ранфарг Белгорро отодвинул в сторону многостраничный отчет, ознакомление с которым откладывал уже целую неделю, и прислушался к подозрительному шуму, источником которого была яростная перепалка его секретаря с неким весьма настойчивым посетителем. Кто-то решил попасть в его кабинет без предварительного согласования с Виолеттой, чего девушка потерпеть не могла. И она пойдет на крайние меры, если смельчак вовремя не отступит.

— Виолетта! — крикнул генеральный директор концерна «Гефест». — Пропусти его!

В конце-концов, это был отличный повод, чтобы отложить отчет в сторону еще на какое-то время.

Телефон, связанный на прямую с телефоном его секретаря, зазвонил тот час же.

— Кричать необязательно, — услышал он недовольный голос Виолетты.

— Действительно, необязательно. Кто там у тебя?

— Ганс Стрельников. Говорит, что дело очень срочное.

— Он что, не сказал тебе, что из «Молота»?

— Сказал, но это не значит, что можно вот так вот врываться и…

— Виолетта!

— Я же сказала, кричать не обязательно.

Белгорро прорычал в трубку что-то неразборчивое и швырнул телефонный аппарат в дверь.

— Ганс, зайди!

В кабинет, вжимая голову в плечи и боязно озираясь по сторонам, вошел невысокий молодой человек довольно щуплого телосложения. Он осторожно перешагнул через разбитый телефон и подошел к столу Белгорро, вытягиваясь по струнке и с трепетом взирая на сидящего в кресле великана с черной, словно обсидиан, кожей и длинными, ниже плеч, волнистыми волосами цвета раскаленного железа. Ранфарг был похож на демона, злого духа, вынырнувшего из земных глубин, или какого-нибудь другого сказочного персонажа, но точно не на человека. Впечатление усиливала багровая радужная оболочка глаз и воображаемый жар, который, казалось, ощущается всей кожей в его присутствии.

— Товарищ Ранфарг, у меня для вас срочное сообщение. В городе Ховине, република Эломас, был замечен объект, который вы обозначили как представляющий прямую угрозу существованию Федерации. Тот самый, который проходит под кодом «белый».

— Я уже и забыл, как заковыристо Дженази обозвал, — пробормотал Белгорро. — Что-то еще?