Чужая жена (СИ) - Дэй Каролина - Страница 35

Кладет руку мне на затылок, сгребает волосы, дергает на себя. Я рефлекторно выставляю руки вперед и упираюсь ладонями ему в грудь. Его кожа горячая, а мускулы напряжены.

— Ты счастлива со мной? — напряжение в голосе, в каждой нотке, в каждом слове.

Я хмурюсь. Не понимаю причины такого вопроса. В голове каша. Горе от утраты родного человека граничит с непониманием ситуации.

— Максим...

— Я спросил: ты счастлива со мной? — перебивает он.

Минута уходит на то, чтобы подобрать ответ.

— Да, — немного лукавлю, но разве это имеет сейчас значение? Сейчас, когда ничто нельзя вернуть, нельзя повернуть время. А будь возможность, что я бы изменила? Я бы...

— Врешь, моя прелесть. Врешь. — Рука на затылке сжимается сильнее, родные глаза смотрят уничтожающе, хотя губы улыбаются. Скорее скалятся, по-хищному.

Я едва дышу, едва дышу, так как инстинкт самосохранения шепчет мне не рыпаться, не злить, не провоцировать. Максим зол. Он просто в бешенстве. Пока что он держит себя в руках, но насколько его хватит? Я никогда не видела его таким озлобленным, пьяным и агрессивным. Максим никогда не вел себя так жестоко. Не было повода. Теперь мне страшно. Не представляю, что он сделает в таком состоянии.

Рука с затылка перемещается на грудь, сжимает до боли. Я прикусываю губу, умоляюще на него смотрю. Боже, не надо! Не сегодня! Не сейчас.

— Нравится? — обводит большим пальцем сосок через ткань, пощипывает.

— Нет.

— Нет? — ухмыляется, нащупывает сбоку молнию, расстегивает. — А раньше нравилось. Нравилось все, что я делаю, все, чему учил тебя.

— Максим... — осмеливаюсь перехватить его руку. — У меня сегодня не то настроение. Мама...

— Не то настроение? — смеется в лицо, резко разворачивает к себе спиной и стаскивает через голову платье.

Я не успеваю ни запротестовать, ни объяснить. Пытаюсь отшагнуть, но он ловит за руку. Оглядываюсь через плечо, содрогаюсь. Серо-голубые глаза блестят похотью. Максим толкает меня на кровать, стаскивает вместе с колготками трусы, грубо задевая пальцами складочки. Вздрагиваю, пытаюсь отползти, но он опять ловит, тянет на себя.

— Макс... — голос наполнен паникой, смотрю с ужасом в его безумные глаза. — Макс, пожалуйста, послушай меня! Мама...

— Заткнись, сука! Просто заткнись! Я хочу тебя трахнуть до потери сознания. Вые…бать так, чтобы ты больше не думала раздвигать ноги перед другими мужиками!

Он вонзает в меня два пальца, крутит ими, растягивает меня изнутри. От боли я взвизгиваю и дергаюсь, оглушенная его грубостью и словами.

— Максим, прошу тебя, не надо! — всхлипываю, зажмуриваясь. Слезы вновь катятся по лицу, только уже по другому поводу.

— Не надо? Другим надо, а мне не надо? — рычит он где-то рядом, но, к моему облегчению, убирает руки. Я поджимаю ноги, сворачиваюсь клубочком, надеясь, что больше не тронет. Слышу, как расстегивает ширинку, хватает меня за волосы, заставляет подняться.

— Соси. Смачно, с чувством, как ты сосала чужой член в нашей квартире. На этом месте, — цедит сквозь зубы, тыча мне в лицо своим возбужденным членом.

Цепенею. До меня наконец доходит, что Максим в курсе, что я занималась сексом в этой квартире с Дани. Сердце ухает вниз, отшатываюсь от мужа, смотря на него в немом ужасе. Лицо его темнеет, глаза наливаются кровью, постепенно теряя всякую осмысленность.

— Не хочешь? — Вопрос еще до конца не произнесен, как он замахивается и звонко бьет меня по лицу. Правая щека начинает адски гореть, а в голове возникает звон. Следом еще один удар с другой стороны. Я пытаюсь прикрыть лицо ладонями, он перехватывает мои руки, удерживает в одной руке и продолжает сыпать пощечины.

— Сука! Шалава! Да если бы не я, тебя поимели все кредиторы твоего отца за долги. Неблагодарная!

Удары вдруг прекращаются. С горящим от пощечин лицом я сквозь слезы щурюсь на Максима. Он тяжело дышит, смотрит на меня с такой ненавистью, что хочется закрыть глаза и никогда их не открывать.

— Максим… — жалобно пищу, увидев, как он из петлиц брюк начинает вытаскивать ремень. — Пожалуйста, прекрати!

Говорить о том, что не виновата, нет смысла. Виновата ведь. И наказания мои заслуженные, только вот это предел. Предел моей стойкости.

Первые удары ремнем я переношу с душераздирающим криком, но Максим не останавливается. Он хлещет меня по всему телу, не заботясь, куда попадает. Мое тело горит во всех местах, кричать нет сил, как и плакать. Я могу только жалобно скулить, вздрагивать от свиста в воздухе и от того, как жжет то место, куда ударили. Сколько по времени длится моя пытка — без понятия. Хочется потерять сознание, а лучше умереть прямо сейчас, унестись вслед за мамой, не испытывая никакой боли.

— Останешься здесь. Телефон и ключи я забираю. Вечером приеду. И только попробуй кому-то вякнуть, убью сразу.

Угрозы Максима долетают до меня как сквозь вату.

Я не открываю глаза, не двигаюсь. Да больно шевелиться. Слышу удаляющиеся шаги, хлопок входной двери. Ни о чем не думаю. Не анализирую. Закрываю глаза и проваливаюсь в долгожданное забытье.

Глава 28

Тревога уже который день скребет изнутри, оставляет заметные полосы, от которых невозможно избавиться. Они не дают покоя, не оставляют меня ни на секунду. Пытаюсь найти причину, а не нахожу. С родителями все хорошо, несмотря на некоторую холодность с отцом, Белла вся в учебе, у нее сейчас важный период. На работе тоже ничего особенного не происходит. Просто... просто тревога идет из самого сердца, а там у меня только Жасмин.

Мои звонки обрываются, сообщения не доходят, на страничке в социальной сети подозрительная тишина. Даже подписчики спрашивают в комментариях, куда пропала и все ли в порядке. Как дурак, каждый час обновляю комментарии, в надежде увидеть ее ответы и наконец-то успокоиться.

Но что с ней могло произойти? В голове крутится только один ответ, но он тут же развеивается. Орлов не оставил бы это просто так, заявился бы ко мне сразу же, как узнал о нашей связи. Или продумывает более хитрый план?

Звонит мобильник. Отец. Он последний, с кем хочется говорить после того, как он прокололся с разговором о нас с Жасмин. Но все же я поднимаю трубку.

— Да, пап, — откидываюсь в кресле, сжимаю переносицу.

— Сегодня я должен встретиться с Орловым, — голос отца холодный и предупреждающий, а я как охотничья собака, почуяв добычу, принимаю стойку. Он даже не поздоровался и не узнал, как дела.

— И? — спрашиваю как можно равнодушнее.

— Поедешь вместо меня. Я тебе вышлю адрес и время.

— Я что-то должен ему сказать? — уточняю, ощущая плохое предчувствие.

— Нет, просто забрать документы. Возможно, поболтаете пару минут. Он очень занятой человек.

— Ну да, конечно, куда мне до таких крутых бизнесменов, — иронично замечаю, хватая ручку со стола. Может быть, мне удастся узнать, куда пропала Жасмин.

— Давай не будем, хорошо?

— Хорошо. Жду от тебя сообщение.

— Сейчас пришлю.

Разъединяемся. Сглатываю, гипнотизируя экран телефона. Отец присылает адрес, это оказывается ресторан. Глупая надежда вспыхивает во мне ярким пламенем: вдруг там Жасмин вместе с ним. Мне нужно всего лишь ее увидеть, осознать, что мои переживания напрасны. И поговорить. Наедине. Захватить в плен алые губы и шепнуть на азербайджанском тихое:

Люблю…

В семь вечера подъезжаю к нужному месту. Вежливый администратор провожает меня к столу. Оказывается, Орлов сегодня устроил неофициальный ужин с партнерами. Некоторых мужчин за столом я знаю в лицо, здороваюсь кивком головы. С Максимом тоже обмениваемся приветствием, к моему разочарованию, Жасмин рядом с ним нет.

В деловом разговоре не участвую — неинтересно. От тонкостей бизнеса я далек, хотя руковожу клиникой и приходится против воли вникать в нюансы. Искоса разглядываю Орлова. Он собран, уверен в себе, каждое свое слово взвешивает и определяет его ценность. Такие люди действительно чуют деньги, знают, куда их вкладывать и как из меньшего получить большего. Такие мужчины манят женщин, как огонь — мотыльков. Как и огонь, они опаляют, сжигают дотла. Те, кому посчастливится выжить, навсегда остаются с ожогами в душе.