Иная война (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 28

Сейчас противники сошлись в равных силах, два против пары, и что интересно — еще год назад весь этот квартет носил на мачтах флаги кайзерлихмарине. Более старые «бранденбурги», хотя и имели на вооружении по шесть 280 мм стволов каждый, но пушки эти были старого образца, втрое уступая в скорострельности и на два порядка в меткости. К тому же были расположены в барбетах, прикрытых округлыми колпаками.

Реальных попаданий османы добились только средним калибром, что состоял всего из четырех 105 мм пушек в бортовом залпе. А что они могли сделать против 18 150 мм орудий, девять из которых за минуту «выплевывали» снарядов по весу в десять раз больше?! Тем более, если вместе с ними бегло стреляли четыре 240 мм пушки — на носу и корме стояло по башне с парой орудий в каждой.

Зря он ругал кайзера, называя его «старьевщиком»!

Эта пара первенцев германского броненосного флота, построенных по «новой программе» адмирала Тирпица, была моложе на несколько лет «Полтавы» и «Севастополя». И упор на этих кораблях сделали именно на скорострельность — обрушить на врага град снарядов и добиться победы. Так что ни «Торгут Рейс», ни «Хайреддин Барбаросса», бронированные по устаревшей схеме, обстрела от бывших соотечественников не выдержали, горели в нескольких местах и почти не стреляли в ответ.

Кайзер после «тайной вечери» безвозмездно передал русским два броненосца — «отца» и «себя» — «Кайзера Фридриха III» и «Кайзера Вильгельма II», которые были названы в честь морских побед русского флота, да имена отправленных на слом старых броненосцев нужно было сохранить. А еще передал три самых первых бронепалубных крейсера, что вошли в строй в начале века, как и броненосцы — «Газелле», «Ниобе» и «Нимфа», что были переименованы в «византийские города», томящиеся под османской властью — «Адрианополь», «Никея» и «Смирна». Их только довооружили, сняв с носа и кормы по паре 105 мм пушек и поставив вместо них по одному 150 мм орудию. В таком виде, бывшие германские крейсера с водоизмещением в две с половиной тысячи тонн, стали опасными для любого противника, даже «Новик» им уступал в весе бортового залпа. И сейчас в бою они проявили себя прекрасно, загнав на берег оба турецких бронепалубных крейсера, на которых подняли белые полотнища, вымаливая пощаду.

«Георгий Аверов» сошелся в схватке с двумя турецкими кораблями, причем оказался намного сильнее — ведь если в 234 мм пушках противники имели равенство в стволах, по четыре, то еще такому же количеству 190 мм орудий турки могли противопоставить лишь девять 150 мм пушек. Так что оба османских корабля выглядели сейчас жалко — ни удрать, ни сражаться с новейшим броненосным крейсером ветераны русско-турецкой войны 1818 года просто физически не могли.

— Наконец-то сдаются, — пробормотал Алексеев, видя в бинокль, как с мачт поползли вниз красные флаги, заменяемые белыми полотнищами. Все же велико оказалось превосходство более новых кораблей с опытными экипажами, имеющими богатый боевой опыт, которые сошлись в схватке с дряхлыми «инвалидами». Ведь всего за год турки буквально «угробили» вполне надежные «бранденбурги», которые еле ползали, давая восемь узлов, и лишь раз увеличив скорость до десяти.

— Жаль Николая Александровича — лучше бы он разделал бы турок под «орех» в Мраморном море. Разгром молниеносный — против наших броненосцев и крейсеров, они бы не простояли столь долго. Все же двенадцать дюймов куда более доходчивый аргумент, чем девять с «добавкой». А он так хотел Георгия 2-й степени получить…

Евгений Иванович пожал плечами, усмехнулся, прекрасно понимая, что такая победа не стоит такой награды, а вот освобождение Константинополя останется в памяти народа…

Глава 30

— Смотри, Лена, какие интересные политические расклады на настоящий день разложены — «большая игра» началась при новой раздаче. Теперь с такими козырями играть легче, тем более имея джокера в рукаве.

Фок поцеловал розовое ушко любимой жены, покрепче приобнял за узкие плечи — Елена тут же плотно прижалась к нему, обвила тонкими ручками его шею. Александр Викторович даже не предполагал, что на старости лет обретет семейное счастье. Прав знаменитый киногерой Абдулла, высказавший в своей фразе его нынешнее состояние — «хороший дом, хорошая жена, что еще надо человеку, чтобы встретить старость?!»

О чем еще мечтать — у них трое детей, в которых он сам души не чает, хотя воспитание суровое — «восток дело тонкое», а сыновья и дочь с детства лопочут на таком наборе языков, что полиглоты позавидуют. Страсть, как не странно, даже в его года может появиться вкупе с нежностью, когда от жениной ласки сердце в груди начинает то колотиться, то замирать. И Ленка преображалась, оставаясь с ним наедине — суровая и жестокая повелительница нескольких десятков миллионов человек становилась ласковой и заботливой, нежной и страстной. И при этом странной как жена и расчетливой как политик — сама настояла на том, чтобы с ними жили еще три наложницы и четверо детей от них, к которым относилась как к своим собственным, ни в чем друг от друга не отличая, и уделяя всем подчеркнуто равное внимание. Дети к ней тянулись, а вот наложницы относились как ко второй матери, проще говоря, трепетали при одном ее взгляде.

Но при этом их семейное счастье нельзя было назвать «тихим» — в первую очередь они с ней отнюдь не простые люди, ведь в руках инструмент, который может совершенно изменить характер любого человека. Имя ему власть, огромная и подавляющая, одним только словом можно решить жить или умереть любому подданному, и не только им!

— Ты имеешь в виду кайзера?

— И не только его, тут целая совокупность разных моментов, но теперь слитых воедино. В военном деле есть так называемые «шверпункты», под ними понимают ключевые точки войны, занятие которых усиливает твои позиции, и, соответственно ослабляет вражеские. Но то на войне, а оная как изрек Клаузевиц, есть продолжение политики, но другими средствами. Хотя лучше сказать «иными», так будет гораздо вернее.

— Подобное Сун-Цзы писал, причем задолго до этого немца, — фыркнула супруга, получившая прекрасное образование, и отнюдь не женское. Ее наставником был первый сановник Китая Ли Хунчжан, умница и пройдоха каких мало, судя по отзывам. Да и настоящий Фок с ним дважды встречался — в памяти остались именно такие впечатления. Да и покойная императрица Цыси, умная и коварная, считала Е Лен достойной преемницей, и хотя ненавидела ее люто, но отдавала должное.

— Тогда сделай первый расклад карт — кто против кого в Европе воевать будет неизбежно, и мир с оппонентом не заключит ни при каких обстоятельствах, лишь нанеся военное поражение.

— Тогда становится ясным с кем надо дружить и против кого, — улыбка у жены вышла хищной. — Франции жаждет вернуть Эльзас и Лотарингию, потому война с Германией неизбежна. Царь Александр, не нынешний, а прежний, что умер семнадцать лет тому назад, его двоюродный брат, зря вступил с французами в военный альянс — тем самым связал себе руки письменным обещанием, и лишил себя возможности смотреть за происходящим, и принять решение тогда, когда будет выгодно.

— Мао Цзедун однажды сказал следующее — «мудрая обезьяна сидит на вершине горы и наблюдает за схваткой двух тигров в долине внизу», — фыркнул Фок, а жена покачала головой.

— У тебя был умный советник, Цзинь, к таким министрам следует прислушиваться. Но они не должны быть правителями!

— Почему?!

— Рано или поздно один из тигров прогонит или загрызет другого, обратит свой взгляд на гору, и сожрет обезьяну, которая оказалась не слишком мудрой. Нельзя просто сидеть и ждать — если бы она сделала из палки дубину или копье, то тогда бы стала действительно мудрой и предусмотрительной, спустилась бы с горы, и добила в долине обоих подыхающих тигров, уставших от драки! Потому ты император, а не он! И ты стараешься использовать любую передышку во времени для подготовки к новой войне, ибо она неизбежно последует даже за самым длительным миром!