Попадос и два ствола 3 (СИ) - Мороз Андрей - Страница 28

Да ну их, этих недозрелых махновцев! Пригрел скорпионов на груди. Никакого уважения к старшим. Уйду я от них…

Нынешний вождь корейского народа — генерал Ри Ён Чун принял послов в своих вполне просторных апартаментах. Прямо на входе по ноздрям крепко шибает обувным кремом, табаком и благовониями, а может это у них национальный парфюм такой.

Про данного персонажа мы уже наслышаны. От пленного, после того боя, в котором Юрка выхватил свою нелепую пулю. Тип из бывшего политического отдела их земных вооруженных сил. «Комиссар» по жизни, в общем.

Не стесняясь, приглядываюсь к угрюмому и недоброжелательному лицу главного вражеского вождя. А с чего бы мне деликатничать и щадить его скромность? У нас ведь не братская любовь и дружба навек, а всего лишь временное перемирие во время войны, инициаторами которой, были именно корейцы. А может и вообще, исключительно данный деятель.

Этот самый Ри Ён Чун — очень невысок, и пожалуй, я бы даже не побоялся слова «полторашка» или «окурок». Плюгавый и плешивый человечек, с глубоко и близко посаженными глазами, самодовольным выражением лица, надменным взглядом и липкой кривой ухмылочкой. Невыразительный и блеклый, как моль и весьма похожий на крысёныша. А вот на боевого генерала данный юнит никак не тянет. Да он и на порядочного «замполита» рожей не вышел. Как по мне, так — типичный зам начальника отдела контроля качества, какой-нибудь провинциальной галошной фабрики. В городе, где из достопримечательностей — два светофора. В общем: не человек, а слякоть. Однако таким было лишь первое впечатление. Мимолетное и обманчивое, как частенько случается. Мы с азиатским лидером всерьез, по-взрослому, сцепляемся взглядами и мои первоначальные представления о нем наполняются иными красками.

Глаза вражеского вождя до краев наполнены фанатичный огнем, злобой и уверенностью в собственной непогрешимости, неподсудности и праве вершить судьбы других людей — посылать их на смерть, судить, да и просто без формальностей отдавать приказы о казнях.

Перед нами восседает индивид совершенно не способный, не то что анализировать и исправлять, а даже просто критично воспринимать свои факапы.

А еще этот генералишка явно пытается поддавить меня взглядом.

Пободаться желаешь? Не по Хуану сомбреро. Ладно, давай…

Вволю наигравшись с ним в гляделки, явно прочувствовал тщательно скрываемую внутреннюю неуверенность этого персонажа. В самой глубине глаз она просто зашкаливала.

— Генерал Ри Ён Чун интересуется — имеются ли у нас все необходимые полномочия для заключения официального соглашения о мире, — негромко шелестит мне в ухо Хэ Вон.

Мы с оппонентом, кстати — обходимся каждый своим переводчиком. Мои слова ему растолмачивает тот самый адъютантик со значительным лицом, ну а его речи пересказывает мне Хэ Вон.

Пожимаю плечами и дерзко ухмыляюсь:

— Ну, раз здесь именно мы, то он может сам ответить на свой вопрос.

Выслушав своего переводчика, командующий кивает и на несколько минут включает режим монолога. Начинает зачесывать, что-то о великой миссии и особом пути великого корейского народа, исторической памяти и прочее вя-вя-вя…

Надо отдать должное — в ораторском мастерстве его скилл был, несомненно прокачан. Экс-«комиссар» вещал, как по писанному. А может просто выучил свой спич наизусть, как стихотворение, или вместо мозга у него была флешка с текстами на разные случаи жизни.

Через минуту — полторы окончательно убеждаюсь, что перед нами полный невменоз!

Стопроцентный шизоид — на ходу заскочивший на бесхозный паровоз и объявивший себя главным машинистом. На волне инерции еще не перестроившегося околоземного сознания своих соотечественников. Как говорится, кто в дурке первым халат одел, тот сегодня и врач. С ним все ясно. Промытый до зеркального блеска и кристальной искренности недоумок. Да еще и со скрепами, вбитыми в голову. Причем ржавым гвоздем и прямо в мозг.

Павлин самовлюбленный.

И как у такого типичного шныря из подворотни только фарта хватило чтобы целую нацию под себя подмять?

Искусственно прививаемая десятилетиями выученная беспомощность, плюс адская пропаганда из каждого утюга, работающая в режиме 24 на 7?

В общем, сейчас перед нами сидела главная проблема корейского народа.

И плевать на идеологические слюни, что у него на губах пузырятся.

Да, нету никакой идеологии. Нигде и ни у кого. Это всего лишь мантры для недоумков. Сама верхушка чихать на все это хотела. И, вообще, если подойти интеллектуально — вся, так называемая «идеология», это всего лишь пережеванные по третьему кругу идеи столетней давности.

Давно засохшие сопли в цветах имперских знамен.

У правды и здравого смысла нет национальности.

Будь ты хоть туркмен, хоть перуанец, хоть марсианин. Правда, мыслящие здраво персонажи — везде в дефиците. Да и просто мыслящие.

Однако на этой планете замполит сработал по давно опробованным земным методикам. Ибо людей можно сплотить вокруг власти и удержать её тремя аргументами: пищей, силой или общей для всех опасностью.

Вот он эту опасность и создал. Правда, как и в большинстве случаев, эта опасность — чистая фикция. Во-всяком случае, была такой, пока они первыми к соседям не полезли.

Что же — не они одни такие… История знает достаточное количество примеров…

Тьфу, ты! Похоже, что оно заразно! Вот и меня понесло в дебри…

В общем, уже через пару минут я окончательно устаю от его словесного поноса и дополнительно от собственных мыслей по этому поводу.

А генерал-то, судя по всему — останавливаться не собирается. Кураж словил. Он нас случайно ни с кем не перепутал? Вот уж не думал, что мы настолько похожи на слабоумных. Вон, погрустневший лицом Санчо, вообще, кажется всерьез задумался о немедленном суициде…

Громким голосом обрываю словоизвержение командующего и перевожу разговор в практическую плоскость.

— Давайте перейдем к делу, генерал. Сколько у вас наших пленных?

Самое смешное, что вождь, даже особенно и не огорчился тому, что полет его мыслей был столь бесцеремонно прерван. Видать, чисто по замполитовской привычке, полудурка на словоблудие понесло.

Глотнув жаркого воздуха, Ри Ён Чун косится за свое щупловатое и костлявое, кащейское плечо и вперед выдвигается плотный невысокий мужик майорского вида:

— Здесь, в ставке, тридцать шесть человек, — переводит мне его доклад Хэ Вон, — Еще около десятка в других местах.

— Что-то маловато будет, — я тоже оглядываюсь на своих и с подозрением втыкаюсь взглядом в раскосые глаза майора, — А где все захваченные гуляйпольские? Там же гораздо больше народу было.

— Почти к полутора сотням, — кивает Федор…

Корейцы просят пардона и устраивают микросовещание…

После трехминутных консультаций на своем, с участием моего падавана номер два — все-таки выясняем, что захваченные пленные из Гуляй-поля, толком не учтены, ибо до сих пор так и находятся в его окрестностях.

— С этим пока ладно — разберемся. Теперь о главном: ваши войска должны немедленно покинуть наши территории и освободить всех пленников. Хочу подчеркнуть, что это не предложения, подлежащие обсуждению, а требования. «Торг здесь не уместен» — я все же не удерживаюсь от бессмертной цитаты. Федор и Марго одинаково фыркают. Юная жертва реформ образования, Санчо — похоже не отдупляет. Ну вот, а ведь этого раздолбая бабушка училка растила!

— Хорошо, — кивает кореец, — мы согласны с вашими требованиями. Но как мы будем делить здешние земли? Где пройдет граница между нашими народами?

— Все просто, — у меня уже готов ответ на этот вопрос, — Позади нас движется группа «землемеров». Интересы корейского народа в ней представлены полковником Йун Ден Дыком, оставшимся в «Форте-полкан», в качестве гарантии нашей безопасности на этих переговорах. Они должны измерить расстояние между нашей условной «столицей» и вашей здешней ставкой. Ровно на половине этого пути и будет располагаться граница.

— Но генерал говорит... — открывает было рот Хэ Вон.