Цветок для короля (СИ) - Моран Маша - Страница 55

— Молчите… Умоляю, молчите… Если я вам признаюсь во всем, что желаю, чтобы вы со мной сделали, вы сбежите. А я этого не вынесу…

Она почувствовала ладонью, как принц ухмыльнулся. Провел губами по ее коже, а затем слегка прикусил палец, втягивая его в свой рот, как совсем недавно делала она. Обласкав ее до боли чувствительную кожу языком, он выпустил палец изо рта и снова улыбнулся.

— Я исполню любое желание моего маленького развратного супруга. – Его глаза в который раз сверкнули, зачаровывая Катарину потусторонним блеском.

Каким-то чудом ей удалось напомнить себе, где они находятся. Но слово «супруги» упорно мешало ее отчаянным попыткам сосредоточиться.

Чувствуя, как кровь приливает к щекам, и пытаясь держаться с ним, как и прежде, Катарина заявила:

— Мое желание… Когда у нас будет много времени, вы сможете пользоваться моим телом, как захотите. Ведь оно теперь принадлежит вам.

Сунлинь прищурился, обхватывая ее шею сзади и чуть сжимая:

— Не вздумай предать меня. Если однажды ты решишься на это, наша с тобой жизнь станет невыносимой. Потому что не Ванжаном я жажду обладать, а тобой.

То, как он это сказал, словно с ненавистью к каждому слову, раздувая ноздри и угрожающе щурясь, было чем-то сродни тому наслаждению, которое Катарина так отчаянно желала получить.

По телу прошла дрожь, а перед глазами потемнело.

— Я люблю вас, Ваше Высочество. Сейчас и на всю жизнь.

— Зови меня по имени! Хочу слышать, как ты произносишь его.

Разве возможно сопротивляться приказу того, кто однажды станет королем?

— Сунлинь… Мой повелитель… Мой муж…

Он набросился на ее рот, как изголодавшийся путник. Терзал губы своими губами, кусал и оттягивал, а затем зализывал раны и жадно сосал.

Катарина оттолкнула Сунлиня, жадно глотая воздух.

Принц упал на смятые подушки и потянул ее за собой, укладывая спиной на свою грудь.

— Почему ты сказал, что у нас мало времени? – Его голос звучал расслабленно и умиротворенно. Совсем не так, как она привыкла.

— Потому что я сбежал… Сюда. К вам. Хотел побыть только с вами. И чтобы никто не мешал. Но скоро меня наверняка начнут искать. Дайске обязательно отыщет, и придется вернуться. Еще этот ваш Баи… Пришлось запереть его в лазарете, чтобы никто не обнаружил, пока меня нет. Нужно будет его проверить…

Сунлинь проигнорировал недовольство в ее голосе:

— Когда вы с Дайске стали так близки? Мне показалось, вы ненавидите друг друга. А теперь ты свободно зовешь его по имени…

— Когда вы ушли, нам пришлось придумывать, как это скрыть. Конечно, мы стали много общаться. Но он продолжает меня ненавидеть и презирать. Считает, что это я повинен в вашем уходе. Толкнул вас на тропу греха и порока.

Сунлинь рассмеялся:

— Ты толкнул меня в бездну… Дайске прав.

Катарина задрала голову, мрачно глядя на принца:

— До вашего появления я не интересовался мужчинами. А вы меня совратили.

Он ни капли не смутился:

— Но тебе ведь понравилось совращаться? Твой рот создан именно для этого…

— Перестаньте… Я и так постоянно о вас думаю. Мне нужно быть собранным и сосредоточенным, а не представлять, как вы… как я…

Она запнулась и замолчала.

Сунлинь бархатным голосом вкрадчиво спросил:

— Как ты и я, что? Скажи это…

— Вы играете со мной? Развлекаетесь? Чего добиваетесь?!

Он как ни в чем не бывало спокойно признался:

— Хочу видеть, как твои губы произносят сладкие и порочные вещи. Этого достаточно, чтобы возбудить меня.

Он обхватил ее ладонь и накрыл ею вновь отвердевший член.

Сама не понимая, что делает, Катарина сжала пальцы вокруг горячего жесткого ствола. Она просто должна… Именно тут ее рукам и место.

— Я должен быть внимательным. И мне нельзя думать о том, как вы овладеваете мной. Грубо и сильно. – Она развернулась к нему лицом, медленно поглаживая набухшую плоть сверху вниз.

— Ты хочешь так: грубо и сильно? – Сунлинь часто дышал, иногда закусывая губу.

— Да-а-а… Чтобы вы не щадили меня… Чтобы истерзанным был не только мой рот… – Неосознанно она провела ладонью по своей груди, животу и опустилась ниже, к развилке бедер. Но осознав, что творит, тут же убрала руку. Ей доступны только слова. Что ж, она будет пользоваться ими. – Мне нужно исполнять свой долг лекаря, а не фантазировать, как вы призываете меня в любой момент, чтобы овладеть… Мне кажется, я буду кричать от каждого вашего движения… и молить о пощаде… но вы не будете слушать. Вы будете брать меня, пока не насытитесь.

— Ты – сам грех… – Сунлинь поднялся на руках и жадно лизнул губы Катарины, будто поглощая каждое ее слово. – Когда я наконец получу тебя, мое семя будет вытекать из всех твоих измученных моей плотью и моими пальцами отверстий. Я запрещу тебе смывать его. Ты будешь купаться только вместе со мной…

Катарина по-детски зажала уши руками:

— Не мучайте меня этими обещаниями… Мне нужна трезвая голова, чтобы выстоять против генерала.

Сунлинь схватил ее за руку, отнимая ее от уха:

— Выстоять против генерала? Что случилось?

Его волнение оказалось настолько же возбуждающим, насколько и слова, которые надолго лишат ее сна и покоя.

— Это мои проблемы. А вам нужно подумать о своих.

Принц уже привычным жестом сжал ее подбородок, не давая отвести взгляд:

— Сейчас ты расскажешь мне обо всем произошедшем в крепости с момента моего ухода. И особенно подробно о тех, кто тебя обижает и кто тебе здесь угрожает.

Она никогда не жаловалась. Никому. Единственным ее защитником был Рэйден.

А теперь… Катарина не понимала, что испытывает. Неужели, у нее будет тот, кто заступится за нее? Надеяться на это было опасно. Но… она уже поддалась алхимии принца.

— Меня все здесь ненавидят. – Катарина надула губы. – Айми я, видите ли, мешаю искать богатых покровителей. Дайске винит меня вообще во всем. А генерал… он просто за что-то на меня взъелся. – Какое же облегчение – просто высказать все это! – Когда вы ушли нам с Ясуо и Дайске срочно пришлось придумывать, как это скрыть. Мы сделали вашего двойника. Между прочим, было сложно. За ночь мы с Дайске слепили тело с командующего Рэна…

Она почувствовала, как Сунлинь напрягся. От его мрачного взгляда и сурово сжатых челюстей на сердце расцвели цветы. Как же сладко и приятно видеть, что он ревнует.