Пенистый напиток - Малахов Олег - Страница 6

Временное...

Я хочу изучить поцелуй, его космическую реальность. (Потом - множество знаков.)

Я.

Он живет внутри стекла. Его руки лежали возле сердца и не двигались. Ричард Динарди - известный акробат. В клубе-варьете, в котором он часто бывал произошла драка. А она была на прослушивании. А он заказывал белое вино 34-го года. И им оказалось возможным встретиться в ресторанчике напротив здания оперетты, в котором люди прятались от проливного дождя. Утром - у нее - панический страх. Андре Кассель - агент из Парижа. Граф скрывался от него в Польше. Завтра Клинтон сдаст свой пост младшему Джорджу Бушу. В Румынии Дунай заражен цианидами. Вылавливают мертвую рыбу. Мы следим за Машей и Юрой на "Новом канале".

Корнет встречал нищих... Он предлагал нищему немного денег, когда тот совершал поиск пустых бутылок, и на него могло обрушиться дерево или столб электропередач, и его мог проткнуть уличный скрипач смычком. И что с того, что ему становилось гадко, и он ощущал, что все вокруг, внутри и снаружи, в накоплении и обличении звуков - разрушает ассоциации? И что случается потом, когда не везет? А нищий не хотел этих денег, вежливо отказывал корнету.

Я люблю "Колдфлю". Всё является игрой. Играем то же самое, и безысходность того самого, что играется, разбивает сердца, и род теряет свою мать, и босс становится частью сельской местности. Ника Турбина захлебнулась, и ее руки отрывали пуговицы пальто и (множество точек и ни одной запятой.) Она молилась двум святым, а они умирали у нее на глазах.

Les Rita Mitsouko и ее друг с черными усами и корнет дружили уже много лет. Они зимовали вместе в Веллингтоне после удачных поставок для Malawi Coffee Co. Океаном корнет называл ее глаза, и Мицуко пела про Кусто и замерзала в тесных объятиях исконности традиций маори, безуспешно улавливая глубину традиций своего народа.

У корнета в Восточной Европе была только Джудит. У него были девушки в Киевской постели, и на болгарских пляжах, но у кого-то всегда были потрескавшиеся губы, а у кого-то большая родинка около рта, и кашель у кого-то был хриплым и повергающим в дрожь, и руки холодные, а у кого-то потные и горячие, и возбужденные, а у кого-то полные ноги, и бескомпромиссно пустынный взгляд, а у кого-то намечался второй подбородок через пять-десять лет, и у кого-то не было лет, были лишь смеси активности и затхлости, или, как всегда, ничего не было. Была Джудит, любовь и месячные. It's only you. Только Джудит могла тронуть его кожу своим дыханием, ее честность отпечатывалась в пейзажах взгляда на его символизм. Сегодня родился Lee Renaldo, а Сид Вишез умер, он умер всего в 22 года, хорошо, что Renaldo жив. В то время, когда умирал Сид Вишез, корнету было 2 года. Он ждал наступления Чернобыльского мая, бумерангом собственного беспокойства его плачь возвращался в вены Сида.

Корнет испугался. Уехав в Оклахому, он временно забыл о времени. Он был юн и ко всему готов. В Оклахоме его ждали слегка выпившие друзья с вытатуированными на плечах якорями. И прошлое, и прошлое, и пошлое настоящее, и память, и все возвращается, и начинается путаница, и цветы теряют свою мощь. Глаза автомобилей сопровождают мысль одинокого юноши в полуночных руках и зимнем небе. Полно дышащая молодость - следы - узоры шрамов, катакомбы незабываемости и незыблемость моря чувств, бешеные краски, солнце на все небо. А корнет, будучи ковбоем, совращал Мэгги, и он не видел ничего, кроме звезд, которые приносят счастье. Он всегда с утра включал магнитофон и слушал любимые песни. Медведи гризли заслушивались музыкой. Мелодии шестидесятых, рваная душа слов. Романтичным было угощать девушек мороженным и покупать им ситец. Он готовил яйца всмятку, и перекрашивал глаза, Хэнсоны взрослели, Кончита искушала Матео, и их историю кромсали на СТБ, и даже звук извержения спермы остывал в мозгу. Алеша Жик жив и темноглазой блондинкой тормошит корнета. "Я не знаю, де я, де я л?таю." Я застыл в моменте, в пристойной компании, где нет неумных, где большие ложки используются не по назначению на пленках крошечных кассет, кроящих мои излияния, в сургуче посылок с кофе и латинских буквах американских писем. Неожиданный шаг в сторону зажженной конфорки остановил утечку моего желудочного сока. Способность пить просроченный нектар довершила испарение моего тела. Нонконформист многие годы знал, где я окажусь в одно специфическое мгновение, влекомый воздухом без кислорода, сложно было дифференцировать точки активности, и Кончита отдалась Матео. Должно быть, кто-то догадывался о том, что хотел этого Луис, однако просто взорвался, вновь обозначив метафору на кинопленке. Ильза прекрасна, как...и я не он, а она не с ним, а он не он, а я - и не ты, и не он, и не я, и не мы, и не они, но все ели сердце, не зная, кому оно принадлежит. Солдаты остались на станциях, и в могилах было просторно. И золотая парча Розы вдохновила корнета на написание письма Джудит, у которой краснели глаза, когда она узнавала его почерк на конвертах из разных стран с вечно изменчивыми марками и печатями. Джудит прекрасно знала, что дождь в ее городе пытается говорить с ней, сообщая вести о корнете, иногда ей слышится именно тот самый голос, который как будто на век исчез в облаках над венгерской автостоянкой. Джудит не здоровится, луна в ее глазах засыпает и, когда Джудит пытается увидеть свой нос в обломке зеркала своей пудреницы, на нее начинают смотреть прохожие, которых, видимо, можно было не заметить, к тому же они смотрят сквозь каменные преграды стен и железо решеток, но Джудит как раз в тот момент, когда ей кажется, что ей не избавиться от чужого взгляда, ощущаемого на своем лице, смутно опознаваемом в пудренице, начинает тихим голосом произносить, как заклинание, несколько иностранных слов, перевод которых она забыла, но мелодию которых живо хранила в нейронах мозга. Дождь уходил, распознав ее шепот, и она оставалась наедине со взглядами за стеной.

Корнет отправился в путь. Это путешествие предвещало беспокойство и судорожный поход за весной в красном платье, на полпути останавливаясь и целуя цветы. Ровно в семь. Словно в никуда. Голый и бесстрашный. Может быть, это полет, освобождение от утренней яичницы и вечерней проверки почтового ящика. Слишком не просто убежать, не зная, куда, лишь внутривенно осознавая, почему... Я слышу что-то, и уже слышал это когда-то. Касаюсь людей, а касания знакомы, как последний звук аэроплана. Момент довлеет над стройным сумасшествием моей нежности. Я на ярусах без опоры. Я не стесняюсь преложить персоналу попытаться продолжить деятельность компании "Спрут". Debbie Harry поет про Марию и заражает корнета страстным желанием не смотреть под ноги, а кричать в пустоту бессмысленные слова. Он родился сегодня, 20 февраля. В августе он уже был готов к путешествию на туманный альбион. Он прибыл в Бристоль, затем беспорядочно посещал города: Болтон, Норвич, Сандерленд, Йорк, Ланкастер, Кардив, Ливерпуль, Жеври, и вскоре обнаружил, что заблудился, так как Жеври оказался в Бельгии, и совсем не обязательно ехать в Лондон, чтобы убедиться в этом. Неожиданным прикосновением своей левой руки к клавише на фортепиано уставший корнет приступил к действию. Потом выдержки из дневника. Восстановить их не удалось. Дневник был утерян 26 февраля в Рио, его унесло море, а карнавал продолжался.

************************************************************

Примечания автора.

(Изверг спал, он, скорее всего, умер, хотя все почему-то были уверены в том, что он проснется.)

(Ильза где-то в городе............среди.....вас)

Август 2000 г. - 29 Марта 2001 г.