Ключ от опасной двери (СИ) - Чейз Бекки - Страница 13

Умело расставленный капкан щелкает, обездвиживая меня и не давая возможности толком осознать произошедшее.

— Я не стану на вас работать, — я упрямо стискиваю зубы.

Бравада приговоренного к смерти — последнее, что мне осталось.

— Тогда Дейдра прямо сейчас отправит в полицию видеозапись из коридора, — не моргнув, рубит Рид. — Хотя для обвинения в преднамеренном убийстве хватит твоих отпечатков в номере и факта отсутствия звонка в скорую после обнаружения трупа.

— Попробуйте, и я сдам копам ваш проклятый клуб! — со злостью бросаю я — страх пересиливает инстинкт самосохранения.

Теперь мне уж точно нечего терять.

— Откроешь рот — не доживешь до суда, — Рид раздраженно дергает бровью. — А твои родители так и не доедут до морга, чтобы забрать тело.

— Зачем вы это делаете? — срываюсь я. — Я же ничего не умею! Ни соблазнять, ни красть… И даже если соглашусь, от меня не будет пользы.

Господи, ну почему я не смогла убедить Линн? Это ее мир. Я здесь чужая.

— Я эколог, понимаете? — бурно жестикулируя, я не замечаю, что почти кричу. — Мы выиграли грант. Мой уход в разгар проекта вызовет тысячу вопросов.

Логика — последний козырь. Риду не нужно пристальное внимание, а коллеги вряд ли отпустят меня, не выяснив причину.

— Тебе организуют перевод в головное отделение в Финиксе, — Рид прерывает мою истерику. — Вернешься к работе, когда истечет срок действия контракта.

Я округляю глаза. Ездить в Вегас из Финикса? Это же триста миль в одну сторону!

— Просто формальность, — заметив мое изумление, поясняет Рид. — Ты лишь будешь числиться у них в штате, а жить здесь, в «Мираже».

Мне нечем крыть — он все предусмотрел.

— Почему вы не отпустите меня? — шепчу я, осознав, что выбора нет.

Сквозь мутную пелену слез я вижу, как Рид медленно подается вперед и придвигает контракт:

— Вот цена твоей свободы, Кэтрин.

Хочется спихнуть бумаги ему под ноги, но едва я протягиваю к ним руку, перед глазами возникают лица родителей — смеющиеся и счастливые. Я не могу рисковать их жизнями. И даже если меня убьют первой, и я не увижу их смерть, она будет на моей совести.

Одной ладонью я опираюсь на стойку, чтобы не шататься как пьяная, а второй накрываю лежащую рядом с распечатками ручку «Паркер».

— Вы — чудовище, — сморгнув слезы, я смотрю на Рида — невозмутимого и бесчувственного, как манекен в витрине бутика.

А потом делаю глубокий вдох и ставлю свою подпись возле двух знакомых слов:

«Лот 412».

[1] Отсылка к цитате из фильма «Мстители». Когда Капитан Америка спрашивает, кто Тони Старк без костюма Железного человека, тот отвечает: «Гений, миллиардер, плейбой, филантроп».

(Не) правильная мотивация

— Держи подбородок выше, а спину прямо, — Дейдра с раздражением постукивает ногтями по барной стойке.

Для обучения задействован просторный зал клуба, который сегодня пустует. Мы тренируемся несколько часов, но пока без особых успехов — мне не даются ни манящие взгляды, ни дефиле, и Дейдра злится.

— Повернись и пройди еще раз.

Поправив невесомую бретельку, я неспешно вышагиваю вдоль барной стойки. Длинное воздушное платье мягко колышется в такт движениям, и тактильно оно бесподобно, но из-за полупрозрачной ткани я чувствую себя голой.

Бюстгальтера на мне нет. Рид запретил скрывать тело на задании, отчего я кажусь себе дешевой шлюхой. Соски не просто выпирают, но и просвечивают сквозь нежно-кремовый шелк, как и кружевные стринги со вставками из страз. По доброй воле я бы никогда не надела подобное, но сейчас радуюсь, что хотя бы их оставили.

— Ты должна войти так, чтобы конгрессмен тебя заметил, — прессует Дейдра, с силой расправляя мои плечи. — А пока я вижу неповоротливый манекен. И это ты еще за столик не села!

— Я сразу предупредила, что не умею, — огрызаюсь я.

Удивлюсь, если меня в таком провокационном виде вообще пропустят в приватный зал казино, а не позвонят в отдел нравов.

— Так учись! — со злостью цедит Дейдра сквозь зубы.

Ей проще издеваться надо мной, чем признать очевидное: дали бы нормальное задание — не пришлось бы тратить время на ненужное обучение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

С обреченным вздохом я откидываю волосы назад и пытаюсь повторить покачивание бедрами, в качестве примера продемонстрированное Дейдрой.

— Ты как деревянная, — недовольно стонет она и жалуется кому-то за моей спиной. — Безнадежный случай. Простите, но я не могу, мистер Фоссберг.

Испуганно обернувшись, я замечаю Рида, небрежно прислонившегося к стене. Скрестив руки на груди, он пристально наблюдает — так, что хочется забиться под барную стойку.

Как долго этот извращенец следит за мной? Не смотрит — раздевает. Хотя меня и одетой нельзя назвать.

Сердце с удвоенной силой перекачивает кровь, но я понимаю, что это не предел, когда Рид с ленцой кивает Дейдре:

— Оставь нас.

Нет! Не бросай меня с ним!

Испытующий взгляд промораживает до костного мозга. Позвоночник прилипает к пищеводу, и пока Дейдра с равнодушным выражением лица шагает к выходу, я трясусь в ознобе. В рокировке с ней Рид неторопливо движется ко мне. С его приближением щеки заливает жар, а спина покрывается мурашками. Пульс то замирает, то бьется в истерике — я не знаю, что сказать, чтобы окончательно не разозлить Рида. И не понимаю, как присутствие одного человека может вызывать такое количество противоречивых эмоций.

— Мистер Фоссберг… — судорожный глоток воздуха сбивается в колючий ком в груди — я словно окунулась в ванну с ледяной водой. — У меня нет опыта в подобном…

Наедине с ним тюрьма кажется не такой уж и страшной альтернативой. Хотя я уже в вечном заточении. Не у страха за родителей, нет. У чувства вины за убийство, пусть и случайное. И моя персональная камера — собственная память. Даже странно, что сегодня она еще ни разу не подбросила мне картину с бледным лицом сенатора. Быть может, всему виной присутствие Рида. А может, это защитная реакция организма, запрещающего мне думать, что именно я стала причиной смерти.

— Сними платье, Кэтрин.

При звуке обманчиво спокойного голоса просторный зал клуба сжимается до размеров обувной коробки. Страх стискивает меня со всех сторон. От мысли, что некуда бежать, трясутся руки, и я обхватываю ими плечи, чтобы хоть как-то унять эту дрожь.

— Ты не расслышала? — так и не коснувшись меня, Рид останавливается рядом, но я знаю — он снова сделает это со мной.

Я ощущаю его намерения кожей, словно горячие пальцы уже проводят по ней. Гладят и дразнят, наказывая.

— Пожалуйста, — умоляю я — единственное, на что хватает сил в ступоре. — Не заставляйте.

Откуда это оцепенение? Снова из-за чувства вины? И я таким извращенным способом наказываю себя за убийство — я ведь заслужила.

— А ты не заставляй меня повторять.

Я обреченно стягиваю лямки платья, и оно легко соскальзывает на пол. Теперь весь мой наряд — это трусики и туфли. Унизительнее не придумаешь.

Мазнув взглядом по съежившимся соскам, Рид кивает в сторону барной стойки:

— А теперь смотри.

Рефлекторно прикрыв обнаженную грудь ладонями, я вижу в зеркальной колонне свое перепуганное отражение и опускаю глаза.

— Напрасно, — зайдя со спины, Рид разворачивает меня и, удержав за подбородок, вынуждает снова лицезреть позорное положение.

Теперь в зеркале двое. Я — дрожащая в кольце его рук. И он — не дающий пошевелиться или отпрянуть.

— Ты должна нравиться себе.

Его прикосновение отзывается в каждом напрягшемся сухожилии, воет каждый кусочек плоти.

— Для этого необязательно ходить голышом, — пусть я не могу отбиться физически, словесный протест у меня никто не отнимет.

— Стесняешься собственного тела?

—Нет.

Я не стыжусь, но и не выхожу за рамки приличий. И если Рид привык, что перед ним охотно раздвигают ноги, это не означает, что и я стану. По крайней мере, по доброй воле.