Водородная Соната - Бэнкс Иэн М. - Страница 104

— В нашем поле зрения флот Ронте в расширенном диапазоне сканирования — тринадцать целей.

— Тринадцать… Значит, корабль Культуры всё ещё с ними.

— Похоже на то.

— Они знают о нас?

— Сомнительно.

— Я бы предпочел, чтобы это сомнение выражалось в процентах, офицер.

— Девяносто процентов уверенности, что они нас не обнаружили, командующий.

— Так лучше.

— Также на связи сигнал с корабля Культуры ГСВ "Эмпирик". Мне…?

— Да, да. Что он говорит?

— Довольно много сообщений. Я… просмотрел. Всё сводится к тому, что он призывает нас не нападать на Ронте.

— Не приходилось сомневаться. Я посмотрю их в ближайшее время. Вы выполнили мой предыдущий приказ?

— Да.

— Хорошо. Как скоро флот Ронте будет в пределах досягаемости?

— Чуть больше двух часов при текущей скорости и курсе.

— Два часа? Я думал, мы ожидаем, что они будут в зоне действия через сорок минут после обнаружения.

— Сигнатуры их приводов более беспорядочны, чем ожидалось, плюс корабль Культуры с ними и, похоже, торопит их — трудно сказать с такого расстояния — не более пятнадцати процентов уверенности — но похоже, что он заключил их в свою собственную полевую оболочку, сильно расширенную, действуя также как своего рода высокоскоростной буксир.

— Понятно. Инженерная служба?

— Да?

— Вы можете добавить нам немного энергии?

— Ответ отрицательный. Ещё одно повышение мощности будет означать семидесятипроцентную вероятность серьезной неисправности двигателей, вероятно, одного или обоих из двух кораблей класса "Джубунде".

— Хм. Понятно. Продолжайте сближение на текущей скорости. Боевое подразделение?

— Да?

— Перейти к полной готовности через час, по всему кораблю. К тому времени я сам поднимусь на мостик.

— Принято.

— Всем приступить к выполнению поставленных задач, — сказал руководитель, прерывая хор благодарностей и со свойственным лисейденам водянистым вздохом вернулся к своей литературной задаче.

Насекомоподобный дрон Джонскер Ап-Кандреченат, представитель корабля Культуры "Рабочие Ритмы", парил перед принцем Роя Осебри 17 Халдесибом в командном пространстве ронтского межпространственного / исследовательского корабля "Меланхолия Хранит Триумфы”.

— Это не обязательно должно быть твоей битвой, машина, — говорил Халдесиб дрону.

— Я знаю, Принц Роя. Но я навлёк на вас опасность и подумал, что смогу помочь вам избежать её, однако, похоже, нас обнаружили, и теперь меньшее, что я могу сделать, это попытаться загладить свою вину, встав между вами и врагами, в руки которых я так глупо вас отдал.

Халдесиб пренебрежительно махнул ногой.

— Для себя мы не ищем лёгкой судьбы. Но улей, рой, раса должны продолжаться, независимо от того, что здесь произойдёт. Ты ничем нам не обязан и не должен разделять нашу судьбу из-за неуместной вины.

— Я чувствую, что у меня нет иного почетного выбора, Принц Роя.

— Ты намерен атаковать корабли Лисейдена?

— Я намерен вступить с ними в бой.

— Они вряд ли увидят разницу. Раньше мы уже имели дело с лисейденами. В их привычках интерпретировать любое "взаимодействие" как нападение. По крайней мере, они заявят об этом впоследствии — предупреждаю.

— Благодарю. Я учту это.

— Принятое тобою решение — это решение вашего человеческого экипажа?

— Нет. Только моё. Я собираюсь доставить свой человеческий экипаж в безопасное место пока ситуация не переросла в критическую.

— Они согласны с этим?

— Они смирились. Двое хотели быть героями и остаться на борту. Я отговорил их от самопожертвования.

Принц Роя согнул пластины крыльев. У человека это означало покачивание головой.

— Мы все можем погибнуть здесь, машина, — сказал он, — но из всех нас только у тебя есть выбор. Должен ли ты быть героем? Неужели ты не можешь просто уйти?

— Вероятно, я мог бы так поступить, Принц Роя, но впоследствии я бы жалел об этом. Я считаю, что то, что я делаю сейчас, правильный поступок, и именно поэтому я совершаю его.

— Ты можешь украсть часть нашей славы. — При этих словах ноги Принца Роя подкосились, и он слегка наклонил свое тело, чтобы показать, что это было сказано не с вызовом, а с иронией.

— Я вступлю с ними в бой первым, независимо от вас, Принц Роя, прежде чем начнутся какие-либо действия между ними и вами. Если позволите, я передам вам все, что смогу узнать о способностях, сильных и слабых сторонах их кораблей. Это может помочь вам, если я не смогу остановить их.

— Мы рады принять это любезное предложение. Но что, если ты одержишь верх? Мы лишимся всякого шанса доказать свою правоту!

— В этом случае вам будут принесены мои самые искренние извинения, я приму любое количество предполагаемой инопланетной ценности (отрицательной), почетной, которую вы захотите дать, и буду благодарен впоследствии даже за самую унизительную или незначительную роль в любом корабельном танце, в который вы захотите меня вовлечь.

Щелчки ног показали, что Принц Роя смеется. Несколько других Ронте в командном отсеке беззвучно присоединились к нему.

— Нам было приятно наблюдать, как ты проявил знание и уважение к нашим традициям, корабль, — сказал Принц Роя. — Мы можем только пожелать тебе удачи в твоей миссии. Сражайся достойно. Живи, если можешь, и умри, если должен.

— Спасибо, Принц Роя. Это было очень приятно.

— Вы выглядите усталым, септаме. — сказала Чекври, входя в кабинет Банстегейна в здании парламента.

— Я и чувствую себя усталым, маршал.

— Не берите в голову — осталось совсем ничего. Вы выбрали свой последний наряд?

— Что?

— Одежду, которую наденете на Инициацию. Вы уже решили, в чём встретите свой славный переход в Свёрнутое?

— Я… я думал, что всё уже решено за меня. Церемония… Солбли. Да, Солбли — она позаботится обо всём. А вы?

— О, я буду блистать во всем своем убранстве, септаме, сверкать медалями, — Чекври, устроилась на сиденье напротив него. Банстегейн заметил, что в эти дни маршал не спрашивала, может ли она его потревожить, и не ждала приглашения сесть. Раньше он мог сделать какой-нибудь ледяной комментарий на этот счёт и настоять на соблюдении протокола, но не теперь. В последние несколько дней люди тихо сходили с ума — более того, некоторые сходили с ума шумно. Тем временем, по всему домену Гзилта, сохранённые — кто меньше года, кто пару десятилетий или больше, — просыпались для последних встреч, свиданий, прощальных вечеринок и разговоров о том, что будет дальше…

— Я начистила и отполировала свои медали. Десятилетия неусыпного, преданного бдения… — продолжала маршал мечтательно, отведя руки за голову, откинувшись назад и расслабившись. — Считала и пересчитывала их. За выдающуюся работу на симуляторах и в учениях, героическую храбрость под виртуальным огнём и даже нашла место для тех, что получены за образцовую выдержку перед лицом сослуживцев, жаждущих занять моё место. — Она улыбнулась. — Жаль, что у нас не было времени отлить медали в память о наших последних подвигах: прыжках на безоружные корабли, уничтожении соотечественников и натравливании друг на друга наивных пришельцев. Тем не менее, хорошего много не бывает, а, септаме? А ещё говорят, что Возвышенное невинно.

— Вы, кажется, очень воодушевлены процессом, Чекври. — Он обвёл взглядом комнату. — И безоговорочно уверены, что мой офис не прослушивается.

— Некоторое время назад мои люди убедились в этом, септаме, — поведала Чекври, улыбаясь.

— И установили свои жучки взамен найденных?

Улыбка маршала расширилась.

— Вы всегда были таким подозрительным, Банстегейн?

Он посмотрел на неё холодно.

— Нет, я совершенно случайно оказался в положении, дающем огромную власть.

Чекври усмехнулась, затем пожала плечами.

— Наши проблемы скоро закончатся, септаме, — сказала она и нахмурилась. — Что вы?.. — удивилась маршал, заметив как Банстегейн дёрнулся, глядя в сторону, словно краем глаза уловил там что-то тревожное.