Изгои (СИ) - Погуляй Юрий Александрович - Страница 13

Почему они молчат? Почему всё время молчат?

Элай остановился, взглянул на место расправы. Подросток. Грудная клетка раскурочена и дымится. Кровь спеклась. Оружия Ловсон не увидел. Обернулся на подчинённых. Один из Триумфаторов, один из Карателей. Оба выглядели потерянно. Чувствовали. Понимали.

Но не проронили ни звука.

— У него не было оружия. Вы лишили Отца верного помощника, — прохрипел Элай. Приблизился вплотную. Бойцы не ответили.

— Снять шлемы! — приказал Ловсон. Солдаты подчинились. Серые, изуродованные лица. У Карателя челюсть свисала набок. Триумфатор выглядел нормально, почти как до обращения. Только губы синюшние.

— Отвечай!

— Дор стратег! — послышался голос. К нему спешил ловур его подразделения, из Стального Клыка. — Дор стратег. Это низшие. Они не могут вам ответить.

Элай моргнул в непонимании.

— Они простые солдаты, дор стратег. Низшие.

— Каждый из нас солдат, ловур. Кто решил кому быть низшим, а кому нет?!

— Отец... — выдохнул подчинённый.

Ловсон оглядел застывших посреди улицы бойцов. Он был уверен, что Отец принимает каждого. Оставляет волю. Оставляет душу. Обращённый, Элай почти неделю провёл среди таких же, как он сам.

Среди офицеров...

— К этому быстро привыкаешь, дор стратег. Они идеальные солдаты. Вы сами видели.

Элай развернулся, махнул рукой, приказывая продолжать движение. На всё воля Отца. Кому-то свет слишком ярок. Кто-то может его не выдержать. Кто-то должен быть низшим.

Какими вернутся из объятий колыбели прячущиеся за стенами люди Мон-Го-Риана?

Стратег нахмурился. Внутри него будто лопнул гнойник, и отрава потекла по венам. Яд разбудил дремавшие было голоса звёзд. Шёпот окутал Элая.

И теперь среди интонации шептунов появилась новая. Страх.

Глава шестая. Элай Ловсон

Транспортные корабли чёрными тушами заслоняли свет звёзд. Элай наблюдал за ними, представляя себе запертых в стальные клетки людей, отправляющихся в Колыбель. Корабль с порабощённой Воннерутом маткой прятался где-то на окраине системы, окружённый боевыми судами.

Операция на Мон-Го-Риане засадила в сердце Ловсона едкую занозу. Она отзывалась болью при любых мыслях, не связанных с Отцом. После победы над мятежниками солдаты Воннерута прочесали каждый дом, каждый подвал, и целый день шеренги пленных, зажатых между обращённых конвоиров, стекались к точке сбора. Транспортники поднимали раскалённую пыль, взлетая и приземляясь за новым грузом. Шли гружённые трупами защитников и карателей броневики. Заползали в ржавые недра кораблей и выкатывались оттуда уже пустыми. Рейс с живыми, рейс с трупами.

Всех отправляли в Колыбель.

Приподнявшись на отросших лапах, Элай перенёс тело поближе к панорамному иллюминатору офицерской каюты. Палец боевой перчатки ткнулся в экран. Отец милостив. Отец пощадит гражданских, заплутавших во тьме. Иначе не может быть. Сомнения — есть предательство.

Страшно представить, что из женщин и детей в далёкой Колыбели сделают... низших. Отмеченных благодатью Императора кукол. Он поморщился, ударил кулаком в иллюминатор и отвернулся. Покой исчез. Шёпот звучал всё сильнее. Отдохновение души, успокоенной связью с Отцом прекратилось. Будь он пониже рангом, то стал бы верной ходячей плотью, бездумной, готовой умереть по первому приказу. Бесполезной в служении.

Каждый из низших мог сделать для Императора больше, обладай волей. Лучшие командиры выходят из тех, кто прошёл войну с самого низа.

Сомнения... Элай, громыхая доспехом, подошёл к столу, заставленным сверкающими банками. Вскрыл одну из них, и запрокинул голову. Тягучее месиво потекло в глотку. Жадно глотая его, Ловсон вспоминал вкус настоящей еды. Той, которая наполняла жизнь порочной сладостью. Отвлекающей от служения не хуже сомнений.

Привычные ранее блюда он больше есть не мог. Пробовал, но проглоченная пища рвалась наружу. Ловсон задыхался, выплёвывая зелёно-красные сгустки, перемешанные с едой. С горечью вспоминал как любил раньше дегустировать незнакомые кухни. Как любил салаты с зеленью и морепродуктами, желательно — именно Нуслайтовскими. Сейчас же натуральные продукты, или же вышедшие из недр корабельных концентратов — всё выкручивало внутренности Элая одинаково.

Смесь в сверкающих банках единственное, что усваивало обращённое тело.

— Пища богов, — говорил Шурхен, приставленный к их эскадрилье. — Благословлённая Отцом.

Приговорив две банки, Элай шумно выдохнул. Вновь обернулся на иллюминатор. Корабли уплывали в глубину космоса, вспыхивали дюзы маневровых двигателей. Колыбель ждала новые души.

Стратег торопливо вышел в коридор, чувствуя призыв из рубки. На таких расстояниях связь не нужна. Когда Дракон хотел видеть своих бойцов — те уже знали об этом. Удивительное чувство. Храмы изучали человеческую плоть столетиями, но не приблизились к таким возможностям.

Воннерут — смог.

На капитанский мостик Элай поднялся одним из первых. Замер, почтительно склонившись. Шурхен тоже был здесь. Жрец стоял рядом с Драконом, и казалось, что это не Боевой Лорд, а представитель Серго Совета собрал офицеров. Будто бы серолицый морт был истинным командиром.

Шурхен выглядел недовольным. Губы поджаты. Крылья носа раздуваются в такт дыхания. В глазах ненависть.

Стратеги один за другим поднимались на площадку, занимая привычные места. Последним явился угрюмый Йорг. Шёл здоровяк нарочито медленно. Металлические ступени стонали под раздутым и деформированным скафандром.

Взгляд офицера не сулил ничего хорошего.

— Быстрее, Йорг! — процедил Шурхен.

Стратег проигнорировал слова жреца. Демонстративно остановился и прорычал:

— Не командуй мною, храмовник. Я подчиняюсь Боевому Лорду!

— Ты подчиняешься Отцу!

— Отцу, а не храмовнику! — Йорг поднялся на площадку. Встал, повёл плечами. Броню стратега распирало изнутри, словно под доспехом взорвался заряд.

— Мои слова — слова Отца, глупец! Мои устремления — устремления Отца.

— Должно быть наоборот, — ухмыльнулся офицер. Серое лицо жреца побелело.

— Стратег Йорг, прошу, помолчите, — сказал Дракон.

— Слушаюсь, дор Боевой Лорд.

Шурхен мерил дерзкого офицера ледяным взглядом.

— Дор Шурхен, давайте перейдём к трагической сути нашего собрания, — мягко предложил Дракон. Жрец не пошевелился.

— Дор Шурхен...

— Твои люди подвели Отца, — серолицый не сводил глаз с Йорга. — Не тебе меня подгонять.

Дракон поморщился, но умолк.

— Твоя вера в Отца слаба, Йорг, — жрец отказался забывать о демарше стратега. — Ты осмелился возражать его голосу.

— Его ли голосу? — вскинулся Йорг. — Действительно ли голос Отца исходит из твоего поганого рта, жрец? Не свои ли желания ты озвучиваешь? Не желание ли Серого Совета мы выполняем?

Шурхен ошарашенно вскинул брови.

— Йорг! — одёрнул подчинённого Дракон.

— То, что мы делали там, в Мон-Го-Риане, сортируя детей — то была твоя воля или Отца? — проигнорировал командира стратег.

Элай вздрогнул, но удержался от взгляда на Йорга. Стоя прямо, глядя перед собой, он почувствовал знакомые сомнения. Значит, не только Ловсону в душу вошла заноза.

— Гражданские неповинны в делах мятежников. Разделять детей и матерей, как ты приказал, воля Отца? Зачем Отцу нести горе тем, кто отправляется во свет?

— Ты... смеешь... — задыхаясь, выдавил из себя Шурхен, — говорить... такое?!

— Смею. Отец не может так поступить. Ты лжёшь.

Йорг посмотрел на застывших стратегов.

— Вы сами всё видели, братья...х-х-х...

Шурхен стоял там, где и был, но его рука вытянулась на несколько десятков футов длинной иглой, и пробила рот говорившему. Йорг схватился за боевой топор. Загудело лезвие, преисполнившись энергией, но мозг воина уже умер, и потерявшая силу ладонь разжалась. Стратег пошатнулся. Окровавленный шип вышел из шеи офицера. Глаза Йорга закатились и провалились в череп. Плоть стекала с тела обращённого, высасываемая жрецом. Элай потянулся к палашу, но в последний момент остановился. Живой Ловсон принесёт пользы Империи больше, чем мёртвый.