Возлюбленная некроманта. Новый год по-ведьмински (СИ) - Гордова Валентина - Страница 25

Риаган слушал внимательно, продолжая куда-то размеренно шагать, рассмеялся в конце моего рассказа и с бесконечным теплом в голосе сказал:

— Спи, вреднюха.

— А…

— Отнесу в школу, — не дав даже толком сформулировать вопрос, продолжил маг, — и за девочек не волнуйся, Вотлер уже вернул Дарёну, а она через ваш кулон перетянула остальных.

— А меня почему оставила? — не поняла я, находясь на границе между сном и реальностью.

— Я попросил, — просто ответил Риаган.

Интересно, и когда успел? Но спросить об этом я уже не смогла, уплыв туда, где было так бесконечно хорошо.

Сквозь сон почувствовала, как меня куда-то положили и натянули на ноги что-то пушистое и тёплое, потом укутали в мантию и вновь подхватили на руки. А потом стало холодно, но меня сжали крепче, шепнули «Спи, не волнуйся» и тепло вернулось.

Дальше уже ничего не помню.

Утро началось с Гнеерина.

Верховная была настолько злой, что, казалось, вот-вот появится забытый бог Гнева, желая посмотреть, кто вознамерился сместить его с поста. И ему одного взгляда хватит, чтобы стянуть с головы чёрную рогатую корону, осторожненько оставить её на земельке и по-тихому смыться, лишь бы и ему от злой ведьмы не досталось.

— Кто? — шипела Верховная Августина перед сжавшимися воспитанницами. — Я вас спрашиваю, кто вчера вечером покинул школу?!

Молчим. Жить-то всем хочется, вот все и молчим.

А Верховная от злости едва ли не горела. Она может, мы пару раз видели, как её рыжие волосы, убранные в длинную тугую косу-змейку, натурально воспламенялись. Так пуф! И горят, безмолвно и жутко, не причиняя ведьме никакого вреда. Не удивительно, что её даже городские маги побаивались.

А вокруг всё… цвело. Как так вышло, не понимал никто из нас, но утром все проснулись от магического звона и были согнаны встревоженными наставницами на улицу прямо в пижамках. Мы сначала перепугались, зима же и мороз, и мы же замёрзнем, но как главные двери открыли, так мы изумлённо и застыли, оглядывая тёплый зелёный благоухающий лес. И так вкусно травкой пахло! И повылезали откуда-то насекомые и мелкие животные, обрадовались переменам зимующие здесь птицы, распустились поляны разноцветных цветов и даже ягодки земляники вокруг зрели, наполняя воздух сладким ароматом.

Красота! А потом вышла Верховная, и началось…

Нет, головой каждая из нас понимала, что в Зачарованных лесах зимы не бывает… ну так наш лес уже давным-давно волшебным быть перестал, уж лет сто как, когда его последняя хозяйка умерла, а новой не нашлось. Далеко не скоро ведьмы об этих территориях вспомнили, а когда пришли и Верховная попыталась в земле магию пробудить, то ничего у неё и не получилось. Ни у первой, ни у второй, даже десятая беспомощно руками развела и молвила: «Погиб навечно». А тут получается, что и не погиб? Выходит, пробудился, наконец. Но странно, чего же ведьмы такие встревоженные и даже напуганные?

Однако дальше стало страшно уже нам.

Верховная Августина как-то неожиданно успокоилась, стёрла следы беспомощной ярости с прекрасного молодого (и не смотрите, что ей уже за семьдесят) лица и совершенно спокойно, безмятежно даже позвала:

— Дарёна, Купава, Руслана, Есения, Станислава, останьтесь. Остальные могут возвращаться к себе.

Вот так и приходит твоя преждевременная гибель.

Но вообще:

— А чего это сразу мы? — Купава успела возмутиться раньше всех.

И удостоилась крайне внимательного немигающего взгляда самой главной нашей наставницы.

Под этим взглядом сдулись и опустили головы даже наши бойкие Дарёна с Купавой, что уж про остальных говорить?

А все ведьмочки-ученицы, большие и маленькие, переглядываясь и бросая на нас удивлённые взгляды, вернулись в здание школы, закрыв за собой двери. Что интересно, все наставницы остались стоять здесь, и смотрели на нас кто с недовольством, кто с неясной, невольно тревожащей печалью… И как-то нам это сразу не понравилось.

— Девочки, — начала Августина негромко и очень серьёзно, — мы сейчас не будем говорить о том, что вы нарушили запрет и сбежали на праздник к магам.

Что, правда не будем?!

Не поверившие мы обменялись взглядами и насторожились в ожидании худшего.

И не ошиблись, когда Верховная продолжила:

— У нас есть все причины полагать, что вчера вечером одна из вас смогла пробудить мёртвый, как мы думали всё это время, Зачарованный лес. Вы знаете, что это означает.

Мы знали! Мы это очень хорошо знали!

Мы, ведьмы, прекрасно ощущаем магию в любом её проявлении, и практически каждая из нас может внедряться в энергетические потоки, перестраивая или даже уничтожая заклинания. Наиболее одарённые ведьмы в состоянии воздействовать на спящую магию, и чем сильнее такая ведьма, тем более старую энергию она в состоянии пробудить. Такие ведьмы обучаются отдельно и дольше, и по итогу в большинстве случаев становятся новыми Верховными.

И теперь, выходит, одна из нас, недоучек, смогла пробудить лес, до которого не могли достучаться квалифицированные обученные Верховные? Ой, мама, что же сейчас будет… И кто же из нас сумел сделать то, на что давно махнули рукой старшие ведьмы?

А затем перед глазами яркими огонёчками засверкали события минувшей ночи. Умертвие в лесу, спасший меня некромант, его обезоруживающая улыбка и заколдованный взгляд.

Внезапно показалось, что на улице стало в разы теплее, даже жарко, и сладкий аромат лесных ягод усилился.

А в голове серебряными колокольчиками прозвенело: «Подаришь мне танец?». И сильные руки, удерживающие так бережно и надёжно, и головокружительный, захватывающий дух полёт под облаками, и восхищённый взгляд Риагана, когда я вышла из его ванной и была невероятно красивой, и его же восторженные стоны, когда он попробовал приготовленный мною ужин, и невероятный, волшебный, самый лучший в моей жизни вечер.

А здесь, совсем рядом, неожиданно прозвучал слаженный изумлённый вдох, чьё-то сокрушённое «Так и знала!» и совсем тихое «Всё очевидно, Августина», а моей опущенной вдоль тела руки внезапно что-то осторожно коснулось.

Опустив голову и с трудом вырываясь из светлых приятных воспоминаний, я поняла, что зелёная полянка перед входом в школу стала какой-то очень заросшей. То есть мы выходили на невысокую зелёную травку, а теперь я стояла в окружении белоснежных благоухающих роз высотой мне по пояс.

Удивлённо моргнув, огляделась и поняла сразу несколько вещей. Первое, цветы выросли неровным кругом только возле меня. Второе, все присутствующие ведьмы, в том числе и вынужденные отойти подруги, сейчас не сводили радостно-изумлённых взглядов с меня же.

В голове что-то щёлкнуло.

— Ой! — испуганно выдохнула вмиг всё осознавшая ведьмочка, вскидывая на Верховную встревоженный взгляд. — Наставница, это что же получается, это лес… это его я пробудила?

У Августины у единственной в больших светло-зелёных глазах плескалась не затаённая радость и гордость, а неожиданная грусть.

— Есенька, — позвала она мягко, как любящая бабушка, — девочка моя, а ты о чём сейчас думала?

О Риагане… о его невероятных светящихся глазах некроманта, о том чувстве уверенности и безопасности, которые он внушал одним своим присутствием, о голосе, который хотелось слушать, и о том, что он, не смотря на то, что маг и даже некромант, оказался невозможно благородным, понимающим и помогающим.

Порыв тёплого ветра в лицо, взметнувшиеся не расчёсанные чёрные волосы, и из земли прямо у нас на глазах пробились и выросли за считанные мгновения кусты крыжовника… увешанные крупными спелыми ягодами…

В полном молчании мы смотрели на них, пока вокруг свистели птицы, жужжали насекомые, шелестел в листве ветерок.

А затем мы все услышали негромкий печальный голос Верховной.

— Ты влюбилась, Есенька. Влюбилась здесь, в лесу, с первого взгляда. И случилось это в тот момент, когда лес тебя ощутил и к тебе потянулся.

Мне вдруг стало очень страшно, и всё внутри сжалось и похолодело в ожидании страшного приговора.