Обезьянья лапка (сборник) - Джейкобс Уильям Уаймарк - Страница 48

— Получилось? — с облегчением спросил он.

— Ну как вам такое? — спросил шкипер и прочел вслух. — «Ваш отец шлет вам обеим сердечный привет».

— Прекрасно! — пробормотал капитан Гетинг.

— И не слишком внезапно, — заметил шкипер. — Тут не говорится, что я вас отыскал, ничего конкретного, только намеки. Я доволен.

— И правильно, — согласился капитан Гетинг, которому в тот момент было легко угодить. — Боже мой, как они будут рады, бедняжки! Мне стыдно им на глаза показаться.

— Глупости! — уверил воодушевленный шкипер и весело хлопнул его по плечу. — Что вам сейчас надо, так это выпить чего покрепче.

Он повел капитана в соседний бар, и вскоре команда шхуны, которая все это время бросала на берег тревожные и любопытные взгляды, увидела приближавшуюся пару. Оба моряка в честь такого события курили большие сигары, а капитан Гетинг, прежде чем подняться на борт, остановился и в теплых выражениях отозвался о внешнем виде «Чайки».

Матросы отложили работу и с замиранием сердца смотрели на поднимающихся на палубу капитанов. На лице кока играла благодушная улыбка собственника, в то время как Генри стоически скрывал свои душевные муки под видом внешнего спокойствия.

— Вот он, — объявил шкипер и положил руку на плечо повара, — вот человек, который нашел вас, капитан. Самый умный и славный малый, с каким я когда-либо ходил в море!

Покраснев от похвалы, но чувствуя, что вполне ее заслужил, повар энергично пожал капитану Гетингу руку. Уже раз изменив морским традициям субординации, Гетинг пожал руки всем присутствующим, закончив на стоявшем поодаль Генри.

— Да я же видел раньше этого паренька, — удивленно протянул старик. — Мы с ним вчера болтали. Я сегодня затем и пришел, чтобы его снова отыскать.

— Чтоб меня повесили! — в изумлении воскликнул шкипер. — Обычно же он соображает что надо. Ты куда вчера глаза девал, Генри?

В агонии унижения и гнева, видя радость на лицах членов команды, юнга не удостоил шкипера ответом. По знаку шкипера кок спустился с ним в каюту и, вернувшись, был встречен торопливыми расспросами товарищей. В ответ он похлопал себя по карману, сунул внутрь руку и вытащил пять золотых монет. Сперва звучали одни поздравления, после чего Сэм слегка кашлянул и пронзительно свистнул.

— Ну что, жалко тебе, что не вступил в синдикат, Дик? — смело спросил он.

— Чего? — спросил повар, спеша спрятать деньги.

— Я его спрашиваю, жалко ли ему, что не вступил в синдикат, — повторил Сэм, стараясь говорить спокойно.

Повар вскинул руку и с мольбой оглядел присутствующих, призывая их засвидетельствовать эту ужасную попытку разбойничьего нападения.

— Нечего на меня глядеть, — сказал Сэм. — Два с полтиной, все, что мне от тебя надо, и лучше давай их сейчас, пока не потерял.

Тогда кок обрел дар речи и, обращаясь к благодарной аудитории, состоявшей из Дика и Генри, произнес пламенный спич в защиту корыстных интересов и священных прав собственности. Никогда в жизни он не говорил так свободно и так изобретательно, а когда он закончил речь благородным пассажем о правах личности, в котором назвал Сэма толстым пройдохой, он почувствовал, что его дело выиграно.

— Два с полтиной, — повторил Сэм, не сводя с него своего сердитого взгляда.

Повар провел по пересохшим губам языком и снова пустил его в ход.

— Два с полтиной, — не сдавался Сэм. — Уж не знаю, что ты сделаешь со своей половиной, а я отдам полфунта Дику.

— Почему же ты не отдаешь Сэму его деньги? — горячо воскликнул Дик.

— Потому, что синдикат провалился, — ответил кок. — Синдикат оставался синдикатом, только пока мы оба его искали. А если синдикат…

— Хватит уже! — нетерпеливо перебил его Дик. — Отдай парню его деньги. Все слышали, что вы с ним были на паях. Мне за тебя стыдно, кок, не знал, что ты на такое горазд.

Все решилось простым делением, причем Дик получил полфунта от Сэма и поспешил намекнуть повару о том, что может оказать ему ту же услугу. Однако повар оказался глух и нем ко всяким просьбам и, категорически отказавшись пойти на берег чего-нибудь выпить, ушел дуться в камбуз.

В обед от Эннис пришла телеграмма, а на следующее утро — письмо, которое шкипер прочел счастливому отцу вслух. Он читал его несколько отрывисто, опуская предложения и фразы, которые, по его мнению, утомили бы старика или, что более вероятно, вызвали бы у него ненужный шкиперу интерес. После этого все занялись погрузкой, и капитан Гетинг, переодевшись в рубашку и штаны, вызвался помогать.

К пяти часам трюм был загружен и люки закрыты. Внизу в кают-компании оба капитана и штурман сидели за обильным чаепитием.

— Снимемся часа в три? — спросил штурман.

Шкипер кивнул.

— Да, снимемся около трех, — повторил он, — и прямиком в Нортфлит. Всех матросов позову на свадьбу, а вы, Джим, будете шафером.

— А Генри — маленьким пажом, в белых атласных штанишках; он будет поддерживать невесте шлейф, — произнес штурман и фыркнул, мысленно представив себе эту картину.

Все рассмеялись — кроме Генри, который как раз принес кипяток и с едва скрываемой усмешкой наблюдал за этой похабной сценой.

Через полчаса шкипер и штурман ушли на берег, чтобы заняться делами, оставив старика мирно курить в каюте. Экипаж, уладив свои разногласия, уже отправился в паб угощать друг друга пивом, оставив Генри за главного.

— Ты будешь ждать нас на корабле, юнга, — распорядился шкипер, сходя на набережную.

— Есть, сэр, — уныло ответил Генри.

Двое мужчин пошли вдоль берега и завернули на Хай-стрит, где шкипер добродушно пожал плечами, увидев за приоткрытой дверью таверны, как его команда принимается за дело. В данных обстоятельствах это стало для них примером для подражания, и в следующем трактире штурман, поступившись ради случая своими привычками, выпил портвейна вместо любимого виски. По этой же причине он спрятал трубку в карман, взял предложенную сигару и последовал за начальником на выход.

— Есть тут хороший портной? — спросил шкипер, оглядываясь вокруг.

— Зачем? — удивился штурман.

— Хочу достать капитану Гетингу пару вещей. Не может же он в таком виде показаться семье.

— Отчего же вы не взяли его с собой? — спросил штурман. — Как теперь быть с меркой?

— Он бы и слушать не стал, — ответил шкипер, останавливаясь в глубоком раздумье перед витриной с тремя восковыми фигурами. — Больно гордый уж он человек. И все же если я куплю одежду и принесу на борт, он едва ли откажется ее надеть.

Они вошли в лавку и попросили показать мужские костюмы. По совету штурмана шкипер вытребовал еще пару. Затем, снова получив совет, он осведомился, весь ли это ассортимент, и, получив утвердительный ответ, принялся снова перебирать все костюмы. Было очень трудно подобрать одежду человеку, которого нет рядом, однако они вдвоем честно перемерили все пиджаки, пока штурман не уронил в рукав одного из них горящую сигару, которую выудил гораздо позже, чем того хотел бы портной. Наконец шкипер совершенно потерял терпение и потребовал, чтобы они взяли этот костюм.

— И отлично, — заявил штурман, когда они вышли из лавки со свертком. — Задета только подкладка. Он мне, собственно, с самого начала больше всего приглянулся.

— Так чего же вы сразу не сказали? — удивился шкипер.

— Вышло дешевле, — подмигнул штурман. — Готов поспорить, что если бы мы сразу на нем остановились, то продавец бы взял с нас на полфунта больше.

Уже совсем стемнело, и после того, как они купили фуражку и еще кое-что из мелочей, штурман решил, что стоит зайти в таверну за добавкой.

— Спешить нам некуда, — заявил он, с некоторым облегчением складывая покупки на стол. — Ну, капитан, чем будем травиться на этот раз?

Глава XII

В допотопные времена, еще до изобретения телеграфа и прочих изысков науки, капитан Гетинг спокойно бы сидел на борту «Чайки», а потом его без лишних хлопот доставили бы к любящим родным. Так или иначе, телеграмма, которой так обрадовался капитан Уилсон, попала в руки миссис Гетинг как раз в тот момент, когда мистер Гловер, просидевший в ее гостиной весь день и старательно выслушивающий ее скучные разговоры, собирался уходить. На него телеграмма произвела не меньшее впечатление, чем на хозяйку дома, и он ушел на вокзал, охваченный яростью в сочетании с ревностью. Всю дорогу он раздумывал, как бы урвать у своего конкурента доставшуюся награду, и, когда поезд подошел к Фенчерч-стрит, у него уже был готов самый коварный из планов, когда-либо приходивших в голову человеку, большая часть жизни которого протекала в безупречном обществе дамских чулок. Полчаса спустя он уже сидел в плохо меблированной комнате своего приятеля в маленьком доме на Уолворт-стрит.