Обезьянья лапка (сборник) - Джейкобс Уильям Уаймарк - Страница 11

— Не изволите ли присесть? — в шутку крикнула она ему, похлопывая маленькой белой ручкой по каменной кладке. — Можно подумать, что вам не по душе моя компания.

Он нехотя подчинился и сел возле нее, с такой силой вдыхая дым сигары, что огонек освещал его лицо при каждой затяжке. Он оперся ладонью на камень позади Олив, чтобы она могла прильнуть к его сильной и твердой, как сталь, руке, словно к спинке.

— Тебе не холодно? — заботливо спросил он, когда Олив слегка поежилась.

— Еще как! — Она вздрогнула. — В это время года не должно быть холодно, просто из колодца тянет сыростью.

Едва она произнесла эти слова, из глубины донесся слабый всплеск, и второй раз за вечер она спрыгнула с кромки колодца с тревожным вскриком.

— А сейчас что? — спросил Бенсон изменившимся голосом. Он стоял рядом и глядел на колодец, словно ожидая, когда же оттуда появится то, что ее испугало.

— О, мой браслет! — горестно воскликнула Олив. — Браслет моей бедной матушки. Я уронила его в колодец.

— Твой браслет, — монотонно повторил Бенсон. — Твой браслет! Тот, что с бриллиантами?

— Тот, что принадлежал моей матери, — сказала она. — Но мы его, конечно же, достанем. Нужно осушить колодец.

— Твой браслет! — тупо повторил Бенсон.

— Джим! — с испугом в голосе окликнула его Олив. — Джим, милый, да что с тобой?

Он смотрел на нее с ужасом. Лунный свет, озарявший искаженные черты его лица, не был единственной причиной его бледности, и Олив испуганно отшатнулась к самому краю колодца. Заметив ее страх, он с немалым усилием вернул себе самообладание и взял ее за руку.

— Бедняжка, — пробормотал он, — ты перепугала меня. Я не смотрел на тебя, когда ты закричала, и я подумал, что ты выскальзываешь из моих объятий и падаешь вниз… вниз…

Голос его дрогнул, и девушка бросилась к нему и судорожно стиснула его плечи.

— Ну, ладно, будет тебе, — произнес он с нежностью. — Не плачь, не надо.

— Завтра, — пообещала Олив, смеясь сквозь слезы, — мы принесем сюда леску с крючком и выудим его. Это будет довольно необычный вид спорта.

— Нет, нужно найти какой-нибудь другой способ, — возразил Бенсон. — Но ты получишь его обратно.

— Каким образом? — спросила девушка.

— Увидишь, — ответил Бенсон. — Браслет вернется к тебе не позднее завтрашнего утра. А пока пообещай мне, что никому не скажешь о своей потере. Обещай.

— Обещаю, — удивилась Олив. — Но почему нет?

— Во-первых, браслет очень дорогой, а еще… еще много причин. К тому же это моя обязанность — достать его для тебя.

— Ты не собираешься прыгнуть в колодец за ним? — лукаво спросила она. — Послушай…

Она наклонилась, подобрала камешек и бросила его вниз.

— Представь, что очутился там, где он сейчас, — произнесла она, глядя в черноту, — представь, что плаваешь кругами, как мышь, тонущая в кадке, цепляешься за склизкие стены, вода проникает в рот, а ты смотришь вверх, на маленький клочок неба над головой.

— Пойдем-ка лучше домой, — предложил он очень тихо. — У тебя развивается вкус к болезненному и ужасному.

Девушка взяла его за руку, и они медленно пошли к дому; миссис Бенсон сидела на веранде и поднялась, чтобы встретить их.

— Не стоило тебе утомлять ее такой долгой прогулкой, — упрекнула она его. — Где вы были?

— Сидели у колодца, — ответила Олив с улыбкой. — Обсуждали планы на будущее.

— Не нравится мне это место, — решительно заявила миссис Бенсон. — Мне кажется, колодец нужно засыпать, Джим.

— Хорошо, — медленно ответил ей сын. — Жаль, что его не засыпали давным-давно.

Когда мать вместе с Олив ушли в дом, он присел на стул и, безвольно свесив руки, погрузился в раздумья. Через некоторое время он встал, поднялся в кладовку, отведенную для спортивного инвентаря, отыскал рыболовную леску и несколько крючков и, тихо крадучись, спустился. Он быстро пересек парк, направляясь к колодцу, и обернулся посмотреть на освещенные окна дома, прежде чем исчезнуть в тени деревьев. Затем, привязав к леске крючок, он сел на край колодца и с опаской стал опускать ее вниз.

Он сидел, поджав губы, то и дело испуганно озираясь по сторонам, словно почти ожидал увидеть, что кто-то наблюдает за ним, прячась среди деревьев. Раз за разом он забрасывал леску, пока наконец, дергая ее, не услышал, как что-то металлическое звякнуло о стену колодца.

Он затаил дыхание и, забыв свои страхи, принялся осторожно доставать леску, боясь упустить драгоценную добычу. Сердце его учащенно билось, а глаза сверкали. Медленно вытягивая леску, он увидел попавший на крючок улов и резким движением выдернул остававшийся отрезок. Тогда он увидел, что вместо браслета выловил связку ключей.

Со слабым вскриком он сорвал ее с крючка, бросил обратно в воду и застыл, тяжело дыша. Ни единый звук не нарушал ночную тишину. Бенсон прошелся из стороны в сторону, разминая крепкие мускулы, затем вернулся к колодцу и продолжил работу.

Более часа он опускал и поднимал леску, но все безрезультатно. Увлекшись, он забыл про страх и, сосредоточенно глядя в недра колодца, медленно и осторожно продолжал ловлю. Дважды крючок за что-то цеплялся, и высвободить его удавалось с трудом. На третий раз леску и вовсе не получилось достать, несмотря на все его усилия. Тогда он бросил ее в колодец и, опустив голову, побрел к дому.

Сначала он заглянул в конюшню, расположенную на задворках, а после вернулся в комнату и некоторое время беспокойно ходил из стороны в сторону. Наконец он, не раздеваясь, рухнул на кровать и погрузился в тревожный сон.

Задолго до того, как пробудились остальные, Бенсон встал и неслышно прокрался вниз. Солнечные лучи пробивались в каждую щель и длинными полосами пересекали темные комнаты. Столовая, в которую он заглянул, показалась ему холодной и безрадостной в темно-желтом свете, который проникал сквозь задернутые шторы. Он вспомнил, что все выглядело точно так же, как и в тот день, когда в доме лежал его покойный отец; сейчас, как и тогда, все казалось жутким и нереальным; даже стулья, стоявшие там же, где их оставили накануне вечером, словно бы с мрачным видом обменивались между собой идеями.

Медленно и бесшумно он отворил входную дверь и окунулся в благоухание утра. Солнце освещало покрытую росой траву и листву деревьев, а белый туман, медленно рассеиваясь, дымкой клубился по земле. На мгновение он замер, глубоко вдыхая сладкий утренний воздух, а затем медленно зашагал в сторону конюшен.

Скрип ржавой рукоятки насоса и брызги воды во дворе, вымощенном красной плиткой, свидетельствовали о том, что не он один уже проснулся, и, сделав еще несколько шагов, он увидел мускулистого мужчину с песочного цвета волосами, который ловил ртом воздух, подвергая себя самоистязанию у насоса.

— Все готово, Джордж? — негромко спросил Бенсон.

— Да, сэр, — ответил тот, внезапно выпрямившись и потирая лоб. — Боб как раз делает последние приготовления. Хорошее утро для купания. Вода в колодце, должно быть, прямо-таки ледяная.

— Постарайся управиться как можно быстрее, — нетерпеливо велел Бенсон.

— Непременно, сэр, — сказал Джордж, ожесточенно растирая лицо небольшим полотенцем, наброшенным на колонку. — Боб, поторопись!

В ответ на его призыв в воротах конюшни появился человек с мотком крепкой веревки через плечо и тяжелым металлическим подсвечником в руке.

— Просто чтобы проверить, есть ли там воздух, — пояснил Джордж, проследив за взглядом хозяина. — Он в колодцах, бывает, совсем скверный, но если свеча внизу протянет, то и человек тоже.

Хозяин кивнул и побрел к колодцу, и слуга, торопливо натягивая рубашку через голову и просовывая руки в рукава куртки, последовал за ним.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Джордж, пристраиваясь рядом, — но вы сегодня не слишком-то хорошо выглядите. С вашего позволения, я бы с радостью мог и сам окунуться.

— Нет-нет, — ответил Бенсон тоном, не допускавшим возражений.

— Негоже вам спускаться туда, сэр, — настаивал спутник. — Никогда не видел, чтобы у вас был такой вид. Вот если…