Дамский негодник - Милевская Людмила Ивановна - Страница 10

«Ишь, куда их понесло! — всполошилась Далила. — Пора мне выходить».

Покинув столовую, она решительно устремилась восстанавливать справедливость, а заодно и ребенка спасать.

Увидев на пороге своего зимнего сада симпатичную незнакомку, Карапет Ашотович мгновенно забыл про любимые помидоры. Он приосанился и благодушно воскликнул:

— Люсенька, что же ты не сказала? Оказывается, у нас в доме гости, а я не проявил должного гостеприимства.

Люсенька одной рукой подперла бедро, второй же зло дернула себя за нос, яростно буркнув:

— Сейчас проявишь.

Далила поспешила доложить ловеласу:

— Я школьная подруга вашей жены.

Людмила, оценив ее сестринский маневр, благодарно кивнула, но сообщила:

— Его это не остановит. Даже наоборот.

Самсонова мысленно констатировала: «За психику Карачки можно не беспокоиться. У него завидные мужские рефлексы: активен и даже игрив».

Однако уже за обедом она вынуждена была изменить свое мнение. Карапет Ашотович то и дело впадал в рассеянность: соль путал с перцем, сахар с солью, а когда подносил ложку ко рту, рука его заметно дрожала.

Далила грустно подумала: «Значит, все-таки есть проблемы. Он оптимист, скрывает свое состояние и хорохорится. Таких лечить тяжелей, да и сам он ко мне не пойдет. Попробую заманить его хитростью. А надо ли?» — вдруг усомнилась она.

Однако вскоре решила, что надо.

«У людей его типа неврозы первым делом сказываются на потенции. Не дай бог, Карачка станет вдруг импотентом, тогда бедная Люська точно сойдет с ума. Ловелас-импотент — это слишком! Уж не знаю, что может быть хуже», — содрогнулась Далила и умело подвела разговор к своим пациентам.

Речь шла о невротических состояниях, упор делался на то, что они излечимы.

Случаи из психотерапевтической практики Карапета Ашотовича впечатлили, он призадумался. Людмила разгадала маневры подруги и, озабоченно постреливая в мужа глазами, ждала. Сама поднимать разговор о стрессе она не решалась. А Карапет Ашотович не спешил. Он с восточной неторопливостью размышлял; время шло; Людмила нервно поглядывала на часы.

«Ему пора на работу, он скоро уйдет, не решившись», — догадалась Далила.

И не ошиблась: Карапет Ашотович вытер губы салфеткой, поблагодарил жену за обед, гостью — за компанию и покинул столовую. Людмила вздохнула и растерянно уставилась на подругу.

— Я не могу помочь ему силой, — виновато пожимая плечами, прошептала Далила.

— А что делать?

— Пугать.

— Чем?

— Последствиями невроза.

— А какие будут последствия?

— Импотенция.

— Импотенция?! — немедленно испугалась Людмила.

Тайная беседа подруг была неожиданно прервана. Карапет Ашотович вернулся и настороженно спросил:

— Далила Максимовна, а что будет, если не лечить эту бессонницу?

Самсонова с нарочитой небрежностью сообщила:

— Да, в общем-то, ничего. Со временем бессонница пройдет и сама…

Карапет Ашотович победоносно взглянул на жену и воскликнул:

— Ну! Что тебе говорил!

Далила поспешно продолжила:

— Но даже при слабом неврозе могут быть нежелательные последствия, если его не лечить.

— А что за последствия? — включилась в игру Людмила.

— Как правило, импотенция, — с оптимистичной беспечностью пояснила Далила.

Не успела она договорить, как у Карапета Ашотовича возникло желание немедленно полечиться.

Самсонова отклонила его предложение:

— Дело слишком серьезное. Придется вам прийти ко мне на прием.

— Когда?! — выпалила Людмила, разумеется, адресуя вопрос специалисту.

Но ответ дал ее ненаглядный Карачка.

— Завтра же утром я на прием и приду, — сказал он.

— Отлично, — заключила Далила, мысленно усмехнувшись: «Он считает себя невероятным подарком».

Приняв волевое решение, Карапет Ашотович (действительно довольный собой) удалился — его ждали большие дела.

Глава 8

У Людмилы с Далилой дела тоже намечались немалые: подруги собирались подробнейше обсудить проблему Карапета Ашотовича. Точнее, они хотели отыскать истоки этой проблемы.

— Не знаю, — нервно дергая себя за нос, рассуждала Людмила. — Ничего не пойму. Миша Калоев, конечно, погиб, но Карачка все же мужчина.

— Несомненно, мужчина, — профессионально подтвердила Далила.

Припомнив, как жадно Сасунян смотрел на ее бюст, бедра и ноги, она тут же добавила:

— Он мужчина, причем со всеми яркими проявлениями, присущими его полу.

— Тогда почему он не спит из-за гибели друга? — трагически вопросила Людмила и мимоходом добавила: — Кстати, он почти и не ест.

— Да-а? — удивилась Далила. — Этого я не заметила. По-моему, ел он рассеянно, но с большим аппетитом.

— Ты не видела, как мой Карачка раньше лопал. А помидоры его? Подумаешь, некоторые помялись. Ты слышала, как он вопил? Из-за сущего пустяка коршуном на дочку набросился. Раньше он голоса на Маришу не повышал, а сегодня готов был родное дитя убить. Из-за чего? Из-за какой-то травы? Даля, я тебе говорю, он становится невыносимым. Ты должна его вылечить.

— Вылечу, — пообещала Далила.

Людмила, удовлетворенно кивнув, зло дернула себя за нос и с напором продолжила:

— Карачка Мишу Калоева, конечно, любил, но не до такой же степени, чтобы ночами не спать. Миша все же не девушка, не жена и не мать, он просто друг, хоть и любимый. Да, друга убили, так и что из того? Вдова, между прочим, спит превосходно.

Самсонова удивилась:

— Откуда ты знаешь?

— Я с ней дружу, если это можно назвать дружбой.

— Пожалуйста, поясни, — попросила Далила.

— Ха! Поясни! Что тут пояснять? — риторически вопросила Людмила и заявила: — Мой Карачка помешан на Марине Калоевой. Только и слышу: бери с нее в этом пример, бери пример в том. Ты скажи, это ли не маразм: он дочку мою назвал в честь жены друга. Куда только Мишка покойный смотрел.

Людмила глянула на Далилу с возмущением (адресованным мужу) и вновь риторически осведомилась:

— Теперь представляешь, как сильно я возлюбила эту Марину и какая роскошная у нас с этой святошей дружба?

Самсонова удивилась:

— А почему «святошей»?

— А потому, что она не баба, а черт с хвостом и копытами, но перед мужчинами притворяется ангелом.

— Каким же образом она притворяется? — заинтересовалась Далила.

— Самым обычным, — яростно выплюнула Людмила, безжалостно дернув себя за нос (уже покрасневший). — Овцу из себя перед мужем строила всю дорогу, всю их брачную жизнь. Перед соседями беспомощностью прикидывается, перед друзьями добренькую разыгрывает, а сама эгоистка, злючка и пофигистка. Как я ненавижу эту ломаку! — взвыла она.

Самсонова с легким укором спросила:

— Ты уверена, что справедлива к Марине Калоевой? Твой муж восхищается женой друга, история вовсе не редкая. Я согласна, тебе трудно любить эту женщину, но и ты согласись: в таком случае невозможно быть объективной.

Людмила зверски дернула себя за нос, хмыкнула и взорвалась:

— Невозможно быть объективной?! Ха! Да, мой муж восхищается этой притворщицей, а ее муж покончил с собой, почему же она спит как убитая? Еле на днях ее разбудила, эту Марину. А неряха какая! Три домработницы и садовник мусор за ней разгребают, а я работаю и с хозяйством одна управляюсь. Но пример почему-то должна я брать с Марины, а не Марина с меня.

— Хорошо, — согласилась Далила, — Марина плохая хозяйка. Зная тебя, допустить это вовсе не трудно. Лично я второй такой чистюли, как ты, не встречала. И оставь ты в покое свой бедный нос, — скрывая раздражение, попросила она.

Людмила горестно сообщила:

— Нос у меня шелушится.

— Еще бы, так его дергать.

— Все нервы.

Далила вздохнула:

— Вот именно, нервы, побольше себя накручивай, то ли будет еще. К черту все постороннее. Давай лучше подумаем, что происходит с твоим родным мужем, зачем нам чужая Марина?

— И на фиг она не нужна, — пробурчала Людмила. — А с мужем что…