Ростки силы (СИ) - Муха Руслан - Страница 33

— Так вот, — продолжил спокойно Вольф, — Элайна пропала и неизвестно вернется ли она вообще. А годы идут, Хагену нужна семья, а мы с Ирмой уже давно мечтаем о внуках. Понимаешь?

Я кивнул, по-человечески я его, конечно же, понимал, но совсем непонятно к чему он вообще мне это говорил. Нет, я знал, что обычным людям нельзя иметь больше одной жены. Но, честно говоря, и аристократы нечасто заводят больше одной супруги. Насколько мне известно, даже Ворлиар, будучи императорам, мог бы использовать те же права, что и адаманты и заводить целые гаремы, помимо трех законных жен. Но он был женат лишь на одной — на Камилле Ворлиар в девичестве Камилле Кройц.

— Хватит, — сквозь зубы с угрозой произнес Хаген. — Они этого не станут делать, как и я.

— Что делать? — я в непонимании уставился на Вольфа, но вместо него ответила Ирма.

— Вы должны официально признать Элайну мертвой.

— Ты хотела сказать — отречься от нее, — сердито произнес Хаген.

— Так, погодите, — влез я в разговор, — объясните наконец. Я не понимаю, зачем это делать.

— Хаген не аристократ, а значит, ему не положено иметь вторую жену. А пока твоя мать считается живой, второй раз он жениться не сможет.

— Я и не собираюсь жениться второй раз! — гневно воскликнул Хаген. — Я буду искать Эл до тех пор, пока не найду. Это понятно?!

— Но, Хаген, что если все твои поиски напрасны? — вкрадчиво произнесла Ирма, заглядывая ему в глаза. — Что, если она и впрямь уже мертва?

— Все, с меня довольно! — в край разозлился Хаген. — Достаточно семейных встреч и этих бесед. Я сегодня же уезжаю из Масскара! Уходите!

— И куда же ты подашься? —с невероятной невозмутимостью спросил Вольф, а Ирма тут же саркастично добавила:

— Наверняка Вернешься в Аргаз, да? Продолжишь обучать избалованных и заносчивых детишек? — она обдала его колкой улыбкой, резко развернулась и, широко распахнув дверь, яростно зашагала прочь.

Вольф какое-то время сверлил Хагена осуждающим взглядом, затем резко переключился на меня:

— Подумай о моих словах, Теодор. Этим ты не только поможешь Хагену, но и себе с сестрой. Вас больше не будут ни в чем подозревать, перед законом вы будете чисты. И если твоя мать действительно вляпалась во что-то... — Он недоговорил, коротко кивнул на прощание и покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Хаген в этот же миг сердито выдохнул и устало плюхнулся на кровать.

— Хаг, — позвал я, — что именно они имели в виду? Объясни-ка, сам знаешь, я в брачных законах не силён.

— Это не брачный закон. Это предательство и отречение от Эл, — сердито ответил он. — Если вся семья признает пропавшего без вести человека мертвым, он становится таковым на самом деле, даже если он жив. Он теряет все права: ничего не может наследовать, не может в дальнейшем жениться или восстановить брак. Даже его дети теперь таковыми не считаются. И это такой процесс — по сути необратимый, понимаешь?

— Это бред какой-то, — скривился я. — Глупее закона я не слыхал. В Виреборне разве есть какой-то учет граждан? Никто ведь не записывает, кто умер, а кто родился — если ты не аристократ. Или, например, с женитьбой — можно разъезжать по городам и в каждом заводить жену. И вряд ли об этом кто-либо когда-нибудь узнает.

— Ну, ты не совсем прав. Во-первых, все же есть риск, что кто-то узнает — и за такие дела полагается смертная казнь через сожжение. Во-вторых, монахини делают записи о брачующихся на алтаре Манушермы и молодожены прикладывают к нему свои ладони. А в храме Йолим есть золотая стена, где пишут имена усопших. После восстания Теней жрицам смерти пришлось потратить не один год, чтобы записать всех погибших виреборнийцев.

— Погоди, — перебил я, — тот алтарный камень, который вы трогали во время свадебного обряда?

Теперь я вспомнил. В первый год моей жизни, когда мы жили в храме Манушермы, туда ежедневно по несколько раз приезжал народ с младенцами, а монахини проводили обряды, что-то вроде местного крещения. Ребенка приносили показать божественной матери, а еще монахини чертили водой на алтаре имя ребенка и прикладывали его руку. Еще были другие обряды — свадьбы, там тоже прикладывали руки и писали имена. Но надпись, написанная водой, мгновенно высыхала. Из-за этого прочесть ее разумеется невозможно, если только это не артефакт. Но почему тогда я не увидел магический фон?

— Да, тот самый камень, — ответил Хаген, — и если ты уже женат, монахини не позволят тебе снова жениться.

— Получается, этот камень — артефакт, раз он распознает такое.

— Ну я не уверен. Я честно говоря вообще не знаю, как по этому алтарю можно что-то определить, да и жрицы и монахини не раскрывают священных таинств. Но одно я знаю точно — если один из пары умирает, это тоже пишут на камне, и брак считается расторгнутым.

— Так, ладно, с этим разобрались. Но не все понятно. А если допустить, что человек был ложно объявлен умершим? Жена, например, решила избавиться от мужа. А он, например, моряк и уплыл в дальнее плавание. Приезжает — а он уже мертв. Что делать этому человеку?

— Ничего, — нахмурился Хаген, потом вздохнул и добавил: — и это не так просто работает, как ты думаешь. Для начала должно пройти не менее трех месяцев со дня пропажи, затем, когда родственники согласны подтвердить смерть, а это, к слову, все родственники: родители, родные сестры и братья тоже в счет. А еще стражники ближайшего вассала опрашивают всех соседей, узнают, не собирался ли человек куда-то и как он жил. А теперь сам подумай: это ж каким мерзким нужно быть человеком, чтобы тебя ненавидели абсолютно все, включая соседей? В общем, такое маловероятно. И если даже допустить — возвращается этот моряк, а его жена такое натворила. Да он ее просто убьет! И его, кстати, за такое никто не осудит.

— Но, получается, это ведь отличный способ скрыться от закона. Родственники объявляют тебя умершим, ты берешь себе новое имя и все — снова свободен, делай что вздумается. И так получается и поступила Эл. Она ведь тоже была замужем до тебя и касалась этого божественного камня, но, когда умер ее муж, монахини Йолим это записали и расторгли тот союз. Наверное, она и умершей числилась, как и я, и потому спокойно взяла имя Элайны Фел.

Хаген нахмурился, он уже понял, куда я веду.

— Ну сам подумай, — продолжал я, — так ведь мы убьём одним махом сразу двух зайцев. Эл будет мертва, а значит, Ворлиар и его ищейки перестанут ее искать, а также отстанут от нас. И когда она найдется, ей будет достаточно сменить имя и снова стать твоей женой. Ее не так уж и много людей знало, переедем в другой город и все. Заодно и родителей своих порадуешь, они ведь тоже ее не видели.

— Нет, — мрачно и категорично ответил Хаген. — Это предательство. Я так не поступлю. Мы дали обеты перед Манушермой, и я не могу нарушить эту клятву.

Я мрачно вздохнул. Тяжело, все-таки быть таким религиозным на всю голову. Но, впрочем, здесь все люди очень верят в богов. А как ни верить, если есть столько доказательств их пребывания на Адаре: небесный щит, божественные столпы, демоны в конце концов. Правда, куда подевались эти боги совсем неясно. Наверное, вымерли, как и прошлая цивилизация, изрядно здесь наследившая.

— Ладно, — вздохнул я, поняв, что переубедить Хагена мне удастся. — Какие у тебя планы?

— Я собираюсь искать Элайну, — буркнул Хаген, кажется его обидело мое предложение.

— И где и как ты собираешься ее искать? — осторожно поинтересовался я, живо представив, что Хаген вознамерился колесить по всей империи, разыскивая ее и заглядывая под каждый куст.

— Есть один способ, — Хаг как-то оживился. — На севере недалеко от графства Ульйик есть старый шаман из древнего племени Рэй-ро, говорят, это племя когда-то давным-давно отделилось от вагрийского, что, мол, это один народ, но один осел, а второй выбрал кочевой образ жизни. Так вот, этот шаман владеет редчайшим знанием призыва. Умеет проводить обряд призыва души.

Я удивленно вскинул брови:

— И как это работает?