Бой на Калиновом мосту - народные сказки - Страница 49

Она заставила их покониться, кому прежде лезть. Досталось прежде нырять Ванюшке-дурачку. Ванюшка-дурачок горько заплакал и говорит Елене Прекрасной: «Я вот Пойду схожу к коньку-горбунку, распрощусь и в ножки поклонюсь, и отпущу его на свою сторону домой».

Пришел Ванюшка к коньку-горбунку, горько плачет, во слезах своего конька не видит. «Что, Ваня, плачешь?» — «Большая на меня беда! Сейчас кончится жизнь моя: заставляют меня в трех котлах купаться в кипячей смоле, в молоке и в вару». — «Ну я бы только был жив, а ты будешь живой. Иди, я — за тобой. без опаски ныряй! Я в смолу левую ногу обмакну — холоду пущу, в молоко правую макну — льдушечку пущу, а в вар фырнул ноздрями — полон снегу будет».

Ванюшка подошел к котлам — Елена Прекрасна стоит с царем, на краю царь дожидается, когда Ванюшка нырнет. Ванюшка перекрестился — бултых в смолу! Весь как головешка оттоль вынырнул, черный! Как в молочко нырнул — побелее стал, а водой обмылся — стал добрый молодец ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать.

Елена Прекрасна посылает царя: «Ныряй за ним!» Он думает себе: «Ванюшка нырял и мне надо». Как в смолу нырнул — и теперь там сидит.

Они с Ванюшкой обвенчались, стали жить да быть больше худа проживать, детей наживать. И сказке весь конец тут.

СЕВЕРНЫЕ СКАЗКИ (1908)

26. ИВАН БЫКОВИЧ

Жил был царь, у него была служанка, и царь приказал служанке купить щуку. Эту щуку сварили, уху съели царь с царицей и служанка, а помои вынесла быку. Царица и служанка и бык с ухи обрюхатели. Царица родила Ивана-царевича, служанка — Ивана Девича, бык Ивана Быковича. Растут эти робята не по годам — по месяцам, и выросли робята [за] двенадцать месяцев, и стали ходить по царским конюшням выбирать по коню. Иван-царевич, Иван Девич выбрали, а Иван Быкович не может выбрать: к какому коню придет, рукой тяпнет — конь с ног долой. Иван Быкович пришел в погреб, стоят два коня. Одного тяпнул, конь устоял: «Это по мне». Вывел коня и поехали все в чисто поле.

В чистом поле гуляли день. Прогуляли весь день до вечера, приехали ночевать к мосту. Иван Быкович говорит братьям: «Братья, построим здесь шатер, будем ночевать». Построили шатер. Иван Быкович говорит: «Давайте, братья, метать жребий, кому не спать, караулить у моста». Бросили жребий, досталось Ивану Девичу. Иван Девич сел караулить, а Иван Быкович и Иван-царевич пошли в шатер, спать легли. В шатре Ивану Быковичу не спится. «Пойду, его досмотрю, каково он караулит». Пришел, а брат спит, как сильный порог шумит. Сел сам караулить Иван Быкович под мост. Едет по мосту проклятое Издолище о трех головах. У проклятого конь подпинается, на нос подтыкается.[14] «Что же ты, конь, подпинаешься, на нос подтыкаешься? Кого я боюсь?

Есть на свете один, Иван Быкович, я того на одну долонь [15] посажу, другой придавлю, у него одна пена выйдет». Иван Быкович выскочил из-под моста: «Чем ты, проклятое Издолище, похваляешься?» — «Я похваляюсь своей силой, заходи сюды на мост». Иван Быкович зашел, Издолище спрашивает: «Далеко ли у тебя, Иван Быкович, дух несет по мосту?» — «У меня до полумосту». — «А у меня три версты. Ну-ко дунь», — говорит Издолище. «Нет, я не дуну, у меня одна голова, да и та больна, ты дунь, у тебя три головы». Проклятое хочет, дунуть, духи направляет, шею вытягивает. Иван Быкович выхватил саблю из кармана и Отмахнул все три головы у Издолища; эти головы и тулово с мосту свалил, прибрал, сам пошел в шатер спать. Иван Девич приходит с караула в шатер, Иван Быкович спрашивает: «Каково, брат, ходил?» — «Тихо, тихо, брат, волосом не вянёт, [16] ничего я не слыхал». Утро стало, поехали они в поле гулять, весь день проездили, ночевать опять приехали к шатру, к мосту.

Опять бросили жребий Иван-царевич и Иван Быкович, досталось караулить на ночь Ивану-царевичу. Иван-царевич пошел караулить, а два брата спать легли в шатре. Ивану Быковичу не спится. Пришел, а Иван-царевич спит, как сильный порог шумит. Иван Быкович сел караулить под мост. Едет по мосту проклятое Издолище о шести головах; у проклятого Издолища конь подпинается, на нос подтыкается. «Что же ты, конь, подпинаешься, на нос подтыкаешься? Кого я боюсь? Есть на свете Иван Быкович, я того на одну долонь посажу, другой придавлю, у него одна пена выйдет». Иван Быкович выскочил из-под моста. «Чем ты, проклятое Издолище, похваляешься?» — «Я похваляюсь своей силой, заходи сюды на мост». Иван Быкович зашел, Издолище спрашивает: «Далеко ли у тебя, Иван Быкович, дух несет по мосту?» — «У меня до полумоста». — «А у меня на шесть верст дух несет. Ну-ко ты дунь». — «Нет, ты дунь, у тебя шесть голов, а у меня одна, да и та больна». Проклятое Издолище хочет дунуть, духи направляет, шею вытягивает, Иван Быкович выхватил в ту пору саблю и шесть голов срубил у Издолища, свалил в ту же кучу и спать пошел в шатер. Утром спрашивает: «Каково же, брат, ты караулил?» Отвечает Иван-царевич: «Тихо, тихо, брат, волосом не вянёт — ничего я не слышал».

Наутро опять в поле поехали день гулять, приезжают к мосту третью ночь ночевать. Иван Быкович говорит: «Я пойду караулить, а в шатре не спите, картами играйте: если мой конь ногами землю бить будет, вы его спустите».

Пошел Иван Быкович караулить третью ночь, сел под мост, сидит караулит; едет проклятое Издолище об девяти головах. У проклятого Издолища конь подпинается, на нос подтыкается. «Что же ты, конь, подпинаешься, на нос подтыкаешься? Кого я боюсь? Есть на свете Иван Быкович, я того на одну долонь посажу, другой придавлю, у него одна пена выйдет». Иван Быкович выскочил из-под моста. «А ты, проклятое Издолище, чем ты похваляешься?» — «Я похваляюсь своей силой, заходи сюды на мост». Иван Быкович зашел, Издолище спрашивает: «Далеко ли у тебя, Иван Быкович, дух несет по мосту?» — «У меня до полумоста». — «А у меня за девять верст. Ну-ко дунь», — говорит Издолище. «Нет, ты дунь, у тебя девять голов, а у меня одна, да и та больна». Проклятое хочет дунуть, духи направляет, шею вытягивает. Иван Быкович в ту пору саблю выдернул, шесть голов свалил, а три головы не мог свалить, осталось у Издолища. Схватились они драться. Дрались, дрались, Издолище Ивана Быковича и сдавил под себя, смял. Конь Ивана Быковича ногами в землю бьет, а братья спят, не слышат. Иван Быкович конается [17] проклятому Издолищу: «Проклятое Издолище, дай мне разуть со правой ноги сапог, с белым светом проститься». Издолище дал, Иван Быкович снял сапог, бросил коню в повод и разорвал этот повод. Конь прибежал и срыл Издолища с Ивана Быковича. И выхватил Иван Быкович саблю и срубил головы остальные, свалил эти головы и тулово в стару кучу. Пошел в шатер к братьям, бранит своих братьев: «Что же это вы, братья, вам велено было спустить коня, подьте-ко посмотрите, что у меня там поделано». Свел и показал братьям восемнадцать голов и три тулова. Братья себя руками хлопают: «Откуль ты нарубил?» — «Теперь, братья, надо ехать нам прочь от моста», — говорит Иван Быкович.

Ехали, ехали, доехали до большого дому; стоит большой дом, со всеми кокорами[18], превеличающий, большой дом. Братья хотят заходить в дом обедать. Иван Быкович говорит: «Наперво я один захожу, послушаю, что в этом доме деется». Иван Быкович обернулся мушкой, залетел в дом, на потолок сел. Сидит на потолке, выслушивает. Жалится малого Издолища жена: «Матушка, матушка, вор-от Иван убил твоего сына родимого, моего мужа любимого». Старуха Егабиха говорит: «Поди на дорогу? обернись им кроваткой тисовой и периной пуховой, лягут они на кроватку, их растреснет, разорвет на маленьки зернеца». Идет друга невестка, жалится старухе Егабихе: «Матушка, матушка, вор-от Иван убил твоего сына родимого, моего мужа любимого». — «Поди, обернись колодцем, ключевой водой и чарочкой золотой. Станут они эту воду пить, их разорвет, растреснет на мелки маковы зерна». Идет третья невестка: «Матушка, матушка, вор-от Иван убил твоего сына родимого, моего мужа любимого». — «Поди, обернись на дорогу-то кустиком ракитным и ягоды изюмны, будут они есть, их разорвет? растреснет на мелки маковы зернышки». Иван Быкович выслушал говорья, вылетел? обернулся, говорит братам: «Поедемте, братья, от этого дому прочь, как можно нам надо отсюда убраться».