Девятый круг - Шарапов Валерий - Страница 10

– Уже что-то, – кивнул Михаил. – По времени совпадает. Злодей переждал в лесу, пока дождь закончится, потом к машине стал выдвигаться, а машину на всякий случай вперед продвинул. Дело мутное, но, скорее всего, это он. Запольского уложил человек крепкий. Дальше-то что? Куда мы едем?

– Нашли мы эту машину, – сообщил отрадную новость Демаков. – Номер парень, конечно, не запомнил, зачем ему это? Проводил глазами и побежал к своей подружке. А про ту машину уже забыл, пока мы не напомнили. Повезло нам, что у этого свидетеля память оказалась почти фотографическая. Он даже портрет подозреваемого набросал – но так, весьма своеобразно. Сразу связались с ГАИ, выдали ориентировку. Город огромный, но синих «комби» не так уж много, да еще с такими повреждениями… Всю ночь работали, патрульным, всем постам ориентировки раздали, гаишники по своим базам работали. Выявили три десятка таких «комби». Приуныли, конечно. Но счастливый случай подвернулся. Есть в поселке Матвеевка дачный кооператив «Волна». Участки нарезали сотрудникам правоохранительных органов. Лет десять прошло – кто-то продал свои дачи гражданским, но немногие. В общем, процентов на 80 это милицейский кооператив. В Матвеевке стройбат дислоцирован – шерстят по дачам в ночное и зимнее время. Поэтому, сами понимаете, патрули в кооператив заезжают часто…

– Это понятно, – кивнул Кольцов, – свои же. А своим помогать надо.

– Точно. Заехали уже под утро, там ворота, а перед воротами стоянка для автотранспорта. Чисто случайно осветили машину фарами. Ориентировка в кармане, вышли, сверили. И напрягаться не пришлось. Сообщили по рации своему начальству, их начальство – нашему. Опергруппа прилетела – только светать начало. Смотрят, стоит среди прочих наш «комби». Темно-синий, задняя фара в куски, задняя дверца веревочкой подвязана. Да еще и колеса в грязи – отмыть не удосужился. Что еще надо? Прямое попадание. Спектакль с мигалками устраивать не стали, машину среди остальных пристроили, а сами рассосались. Обь – рядом, там пляж хороший. Местные дачники купаться ходят, детишки играют. Когда рассвело, пошли по дачам. На одном участке, что выходит к воротам, женщина признала: часто видит эту машину. Одинокий мужик приезжает, приметы совпали; ставит перед воротами машину, а сам пешком – в переулок – он тоже перед воротами. Дача там у него. Въехать в переулок не может: узко очень, вот и ставит у ворот. В этом нет ничего незаконного…

– Перед воротами есть дачи? А зачем тогда ворота?

– Ну да, странная конструкция, – признал Демаков. – В этом городе много странного, вы привыкнете. Изначально был кооператив за общей оградой. Потом начал расстраиваться, а ворота убрать забыли. Подумаешь, беда… Имя дачника сообщить не смогли: мужчина нелюдимый, даже здоровается сквозь зубы. Те, кого опросили, не знают, на какой даче он живет. В переулке шесть участков. Но явно не крайние. Заходить побоялись, чтобы не спугнуть раньше времени, ждут на выходе к воротам. Приметы знают, если выйдет, сразу приберут.

– А если в другую сторону выйдет?

– Там вроде тупик. Хотя не знаю. Но ребята должны разобраться. Надеюсь, перекроют все выходы. Невеселая возникает картина, товарищ майор – если у предполагаемого убийцы в Матвеевке дача, то вполне вероятно, что он… сотрудник милиции.

– Или бывший сотрудник. Разберемся. Поражаешь ты меня, Демаков, в хорошем смысле поражаешь. После вчерашних бездарных оперов, трясущегося Гурского… Умеете работать, ребята, беру свое мнение обратно. Выйду на ваше начальство, пусть только попробует не поощрить.

– Спасибо, товарищ майор. Не бездари они, нормальные ребята. Только заводятся после хорошего пинка. Гурской, конечно, фигура неоднозначная, но у него такие подвязки в горкоме… – Демаков замолчал: не сболтнул ли чего лишнего?

– Почти приехали, – объявил он через пару минут. Кольцов с облегчением вздохнул.

Пока ехали, ландшафты менялись. Казалось, город обрывался, начиналась сельская местность – и вдруг опять вырастали многоэтажки, промышленные предприятия. И так несколько раз. Казалось, город никогда не кончится.

Машина стояла перед светофором. Демаков включил правый поворот. Перед капотом застрял неповоротливый автобус «8-й экспресс». Загорелся зеленый, но водитель никуда не спешил – начинал движение плавно, враскачку. Демаков занервничал.

– Подтолкни его, – посоветовал Михаил, – чего он плетется?

Наконец свернули. Замелькали дома частного сектора. Демаков разогнался на третьей передаче. Улица перешла в дамбу. Блестела протока в окружении зарослей ивняка. За деревьями показались крыши садового общества. Демаков схватился за рацию, лежавшую на панели.

– Щербак, вы на месте? Что нового? Прием.

– Сидим, Андрюха, – донеслось сквозь частокол помех. – Пока тихо, этот черт не выходил.

– Спит, гаденыш, – старший лейтенант хохотнул. – Выходной день, трудящиеся отдыхают.

– Особенно мы… Ты где?

– Подъезжаем, я не один.

Дорога резко сворачивала влево. Перед взором распростерлась гладь великой сибирской реки. Теперь дорога тянулась параллельно берегу. Машина затряслась на ухабах…

Конструкция действительно была странная. Арочные ворота из стального профиля – въезд в кооператив «Волна». Просто ворота, никакой ограды. Слева перед въездом – несколько переулков, заросших рябиной и черемухой. Листва уже распустилась, скрывала неказистые домики.

Справа за кустами – река: доносился плеск воды. За спиной на берегу остались гигантские песчаные горы: сюда свозили песок для промышленных нужд. На горе визжала ребятня, кто-то кубарем катился с высоты, удовольствие лучше любого аттракциона! И куда только родители смотрят?

День разгорался, на часах половина одиннадцатого. Справа от ворот стояли машины. Среди них – тот самый «комби». Водитель никуда не спешил. Старый «Москвич-408», пристроившийся на свободном пятачке, гармонию не нарушал. Мелькнула мысль: «А вот ведомственная «Волга» с антенной непременно бы нарушила!»

Двое оперативников перекочевали из соседних «Жигулей» на заднее сиденье. В присутствии офицера КГБ вели себя смирно, изъяснялись нормальным языком. Ребята были грамотные, в переулок не заходили, местность, насколько могли, исследовали. С обратной стороны проулка – не то чтобы тупик, но глубокий лог, деревья, а через лог – крайне неудобная тропа. Люди ходят по ней, но редко, и только те, кому срочно. Тропу с обратной стороны перекрыли полчаса назад – раньше, увы, не вышло. Но теперь все закрыто, красота – мышь не проскочит. В какой из четырех дач обосновался фигурант, по-прежнему неизвестно.

Вопрос благополучно решился через несколько минут. Хлопнула калитка, из переулка вышла женщина, двинулась в сторону дамбы – видимо, на остановку. Один из сотрудников пошел за ней, остановил, показал корочки и начал что-то говорить. Беседа длилась две минуты. Он вернулся обратно, а дачница, удивленно озираясь, пошла дальше.

– Романчук его фамилия, – сообщил опер. – Зовут, вроде, Олег. Третий участок справа, перед логом. Он всегда машину здесь бросает. Угрюмый одинокий бобыль, ни с кем не разговаривает. Раньше выпить любил, сейчас трезвый ходит. Трудно человеку, совсем злой стал. С соседями не общается, раньше, вроде, в милиции работал… Приехал вчера днем: гражданка видела, как он входил. Потом пропал, спал, наверное, вечером в сарае возился. Сегодня опять видела: в туалет побежал. Опухший такой, страшный: развязал, похоже, мужик. Здесь он, брать его надо. Берем? – оперативник повернулся к «постороннему».

– Берем, – кивнул Михаил. – Но по науке. Он может быть вооружен.

Работали весело, под музыку. За воротами горланила радиола. «Мы любим наш с тобою старый город, – красиво выводил Ренат Ибрагимов, – который вечно и красив, и молод».

Песня была ритмичной, заводила. Оперативник, пригнувшись, пробежал по переулку, присел на корточки перед оградой, махнул рукой, да еще изобразил что-то дискотечное. Остальные тоже побежали, сдерживая смех. Двое зашли от соседей с их молчаливого согласия, стали проделывать дыру в штакетнике.