Тринадцать заколдованных котов. Сказки и легенды Британских островов - Автор Неизвестен - Страница 53

— А теперь, — молвил король, подымаясь с трона, — я напомню вам, что имеется еще один человек, которого мы забываем, но которого нам грех не помнить и не чтить. Я говорю о Темном Патрике из Донегола. Пусть он отзовется и выйдет вперед!

Из дальнего угла комнаты, из-под хоров поднялся черноусый человечек и поклонился королю.

— Темный Патрик, — обратился король к черноволосому человечку из Донегола, — мне хотелось бы оставить тебя при моем дворе. Я дам тебе любое жалованье, какое ты назовешь, и вся работа твоя будет — находиться всегда у меня под рукой, чтобы в любое время я мог получить от тебя совет. Так назови же свое жалованье, и, каково бы оно ни было, оно — твое!

— Ваша Светлость, — отвечал Темный Патрик, — примите от чистого сердца нижайшую благодарность за Вашу снисходительность и доброту ко мне, недостойному. Но простите меня, если, прежде чем ответить на Ваше предложение, я осмелюсь воспользоваться правом каждого ирландца задать один вопрос.

— Говори, — молвил король.

И Темный Патрик повернулся к совершенно опешившему Джонни Одноглазому, который весь сгорбился под тяжестью своих медалей, и, указывая на него, произнес:

— Мой вопрос будет вот к этому ученому мужу, восседающему на помосте. Фиоргал Ученый, — обратился он к Джонни, — милостиво сообщил всем собравшимся здесь свое толкование немого спора, который проходил между вами и в котором Вы, с помощью Вашего гения, побили первого в мире ученого. Не могли бы и Вы оказать честь всем присутствующим и рассказать, что Вы сами думаете об этом?

— Отчего ж не рассказать, расскажу! — ответил Джонни, то есть, простите, ученый муж. — Нет ничего проще. Этот самый парень, которого вы выставили против меня, да бесстыднее бездельника я в жизни своей не встречал, к счастью. Так вот, сперва ему потребовалось задеть мою личность: задрал кверху палец, чтоб подразнить, что я одноглазый. Ну, я взбесился и показываю ему два пальца, — мол, мой один глаз стоит твоих двух. Но он дальше-больше надсмехается и показывает три пальца, чтоб и вам захотелось потешиться: вот, мол, перед вами три глаза на двоих. Я показал ему кулак, чтоб он знал, что ждет его, если не уймется. Но тут он съел вишню и выплюнул косточку, говоря, что ему наплевать на меня. А я съел зеленый крыжовник, — мол, и мне наплевать на тебя со всеми твоими потрохами. Когда же этот негодяй вынул яблоко, чтобы напомнить мне, что я всего-навсего сын мелкого яблочного торговца, я вытащил двухпенсовый хлеб, который нес домой к обеду как раз о ту пору, как меня схватили и приволокли вот сюда. Да, так я вытащил хлеб — ничего тяжелей под рукой не нашлось — чтоб он знал, что, если не одумается, я ему сейчас голову размозжу. Но охальник сам накликал себе конец: поднял яблоко ко рту и откусил от него, — мол, когда ты был юнцом, ты частенько воровал яблоки у своей бедной хромой старой матери и убегал с ними, чтобы съесть потихоньку. Это было последней каплей! Я запустил буханкой этому нечестивому прямо между глаз и пришиб его. Вот вам и великая победа, — закончил Джонни.

— Величайшая победа! — повторил Темный Патрик. — И я, — обратился он к Джонни, — поздравляю Вас, Ваше ученое степенство, и всех ученых мужей, присутствующих здесь, со столь удивительной победой!

— И в самом деле, огромная победа, — молвил король, взяв понюшку табаку. — И я приказываю вам, ученые господа, — продолжал он, — отвести вашего ученого главу в самые пышные покои нашего славного замка и впредь оказывать ему всевозможный почет и уважение. Ну, а что же будет с тобой, Темный Патрик? — вопросил король.

— Как раз об этом я и собирался сейчас сказать, — ответил Темный Патрик. — К сожалению, я вынужден отказаться от Вашего милостивого предложения, Ваше Величество. Такому темному и бедному горцу, как я, не подобает оставаться при Вашем дворе, где пребывают столь великие ученые мужи, каких я имел честь наблюдать. Ученость, как я уже смел заметить, — мудреная штука! Я от всего сердца и смиренно благодарю Вас, Ваше Величество, — он низко поклонился королю, — и желаю Вам здравствовать! А мне сейчас самая пора отправиться в путь-дорогу к маленькой хижине средь донеголских болот.

Его величество и так и эдак пытался удержать Темного Патрика, но безуспешно. Патрик привязал к палке, с которой всегда путешествовал, свой узелок, и любой, кто бы вздумал поглядеть ему вслед, увидел бы, как этот человечек одиноко, но бодро шагает по дороге на север.

В старину говорили:

Дом без ребенка, собаки или кошки — дом без любви и радости.

КОЖАНЫЙ МЕШОК

Английская сказка

Давно это было. Пришла в деревню, что стоит на берегу красивой реки Тайн, старуха по имени Клути.

Мужчины этой деревни были счастливы и довольны своей судьбой. Испокон веку сидели они на этой земле, пасли овец и коров, пахали, сеяли и жили в достатке. У всех были крепкие, хорошие дома, теплая одежда зимой и много всякой еды. И так все шло, пока не пришла в деревню старуха Клути и не поселилась в маленьком домике с покосившейся трубой.

Женщины этой деревни были работящи и приветливы, они сами пекли хлеб и булки, шили и вязали и запасались провизией на зиму. И так все шло, пока не пришла в деревню старуха Клути и не поселилась в маленьком домике с покосившейся трубой.

Дети этой деревни — что о них скажешь! — были, как все дети на земле, большие и маленькие, иногда послушные, иногда несносные, но все они были счастливы, потому что родители их жалели: кормили, поили и зря не бранили. Любили мальчишки и девчонки бегать на зеленом выгоне, громко кричать и весело смеяться. И так все шло, пока не пришла в деревню старуха Клути и не поселилась в маленьком домике с покосившейся трубой.

Как-то вечером сидела дочь пастуха Добрая Джанет у горячего очага и пряла в неверном свете огня свою пряжу. Тут в комнату вошла матушка и тяжело вздохнула: на полках в кладовке хоть шаром покати.

— В недобрый час пришла к нам в деревню старуха Клути. Никто не виноват, что мы только через неделю узнали о ней. А как узнали, тотчас понесли гостинцы в маленький домик с покосившейся трубой на краю поля Гладоврана. Я ей тогда жаворонков напекла, а вкусней моих жаворонков нет во всем Нортумберленде. Миссис Марджери отнесла кувшин с медовухой, а соседка напротив, миссис Агнес, вязанку дров. И вот, пожалуйста, что получилось.

Взглянула на мать Добрая Джанет и печально вздохнула. Кто в деревне не знает, что из этого получилось. Взяла старуха Клути гостинцы и велела соседкам каждую неделю носить. Пусть кто-нибудь попробует не принесет — куры перестанут нестись, коровы доиться, на скотину мор нападет. У тех же, кто не уважил старуху, не принес гостинца, масло не стало сбиваться, мужья приходили с работы с ломотой во всем теле, дети грубили и дрались, а ночью плакали, не давали спать: то у них зуб заноет, то в ухо стрельнет.

Слишком поздно поняла деревня, что Клути не простая старуха, а злая, вздорная ведьма.

Чего только не носили ей хозяйки, чтобы утихомирить ее нрав. И ведь знали, раз в неделю старуха Клути ходит на ярмарку в Ньюкасл, продает там яйца, молоко и масло, шерсть и полотно — все, что они ей надавали, отрывая от себя и своих детей. И получает взамен кругленькие блестящие гинеи, которые кладет в сумку под фартуком, а вернувшись, прячет где-то в своем домике с покосившейся трубой.

— В недобрый час пришла к нам в деревню старуха Клути, — повторила жена пастуха. — Сколько мы всего ей несем, скоро вся деревня по миру пойдет. В каждом доме больной, и дети не едят досыта.

— Не плачь, матушка, — говорит Добрая Джанет. — Вот увидишь, старуха Клути еще пожалеет, что причинила людям столько зла.

А на другой день, как раз в субботу, старуха Клути сама пожаловала в деревню; лицо темнее тучи, брови насуплены.

Увидели ее хозяйки, попрятались по домам, заперли двери, затворили окна.

— Не смейте запираться! Слушайте, зачем я к вам пришла. Трудно мне стало одной управляться в маленьком домике с покосившейся трубой. В мои годы и на покой пора. Ищу я служанку печи топить, обед варить, дом убирать, пыль вытирать, мести и скрести, чтобы в сковородки я могла смотреться, как в зеркало.