Погружение (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич - Страница 43

— Ты в чем то сомневаешься? — спрашиваю его.

— Тебе нужна помощь и я помогаю. Просто задумался. Была тут подстава. Я одного земляка, тоже с Иваново, пристроил писарем к начальнику штаба. А он у меня ключ от каптерки в штабе выпросил. Работать там, мол, удобнее. У меня еще в клубе есть, ну и дал. А выяснилось, что его друганы магазин потрошили в городке а краденое туда и складывали. Менты их накрыли. Обыск был.

— Хреново получилось, — сочувствую ему.

— Хреново. Но это не про тебя. Я чувствую, что ты легко уйдешь.

— А Андрей, он твой друг?

— Ты что? Он же ганс.

— Кто?

— Ганс. Немец. Так офицеров и прапорщиков называют. В других полках — шакалы. Этот из нормальных.

— Я слышала от знакомых офицеров такое выражение «куда солдата не целуй, везде жопа». И подумала, что эти солдаты вчера вместе учились, а после службы будут вместе работать или жить. Почему такое разграничение?

— Маша, долго объяснять. Если бы ты в тюрьме сидела, то поняла бы.

— Ну уж попробуй. Пойму.

— Как в тюрьме есть надсмотрщики, вертухаи. И есть зэки. И те и другие в тюрьме. Только одни добровольно, за зарплату, и можно домой уходить, как с работы. А другие по принуждению, с плохой едой, и свободы нет. Никуда не уйдешь. Так и здесь. Как думаешь, можно вертухаю дружить с заключенным и наоборот?

— Нельзя. Запрещено. Одним по закону, другим по понятиям. Но использовать не возбраняется.

— Вот тебе и ответ. Мы бесправные рабы. Нас можно зачморить по уставу и без него. Лишить сна, еды, отдыха, дергать днем и ночью. За сопротивление — дисбат или тюрьма. И многие гансы это делают для собственного удовольствия. Я видел их на гражданке — приличные люди, хорошие супруги и отцы. Но здесь меняются разительно. Я это назвал «эффект замполита». Когда человек себя разгоняет до праведного гнева на ровном месте и унижает другого за расстегнутый крючок, или что честь отдали не так быстро. Получит долю энергии и успокоился. Я вижу темно-бурые лучи, которыми они питаются.

— Моя знакомая говорила, что это политика.

— Точно. Дедовщина тоже политика. Я имею возможность изучать явление со стороны. Объявил всем, что художники вне системы. Подивились и приняли, как должное. Когда-нибудь напишу про это.

— Обязательно напишешь.

— Мне пора. Ночевать надо в казарме. Искать не будут. Но я ваших дел не знаю. При серьезном кипише мне лучше быть на виду. Может, потом когда-нибудь свидимся.

— Загадывать не будем. Спасибо тебе.

Он ушел. Я подремала несколько часов. Пол четвертого еще сумерки. Это у нас в три солнце всходит. Пора выбираться. Спускаюсь вниз. Отодвигаю раму. Голова вперед, ступни ног на подоконнике. Пролезла и рюкзак протащила. Никого не видно. Бегом к белому забору. Видна тропка. Значит, народ в магазин бегает. Животом на бетон, головой вниз. Прыжок на ноги. Пустырь, ящики со двора. Теперь стометровка до второго забора. Мимо задворок офицерского клуба. Забор. Прыжок.

В районе казарм суета, вдалеке прожектор мечется. Двери хлопают. Неужели меня заметили? Не чувствую ничего. Теперь надо обратно вдоль забора до леса добежать. Метров триста. Уже не скрываюсь. Мимо КПП бегу, слышу голоса: «Разведку подняли. Чего-то в районе зоны БСП заметили. Худойбердыев, слышишь? Не спать, а то проверять придут». «Не спаль совсемь. Никто не ходиль».

Вбегаю в сосны. Теперь вокруг части до лесной дороги.

Они засветилось. Хорошо, хватило ума тихо свалить. Рон вывел на воинскую часть. Объект внутри. Но не очень верится. Подставой пахнет. Мы зайдем неизвестно куда и зачем, а потом? Но он настаивал. При такой охране зайти незаметно — труда не составило. Только часть оказалась большая. Сунулись к забору с колючкой. Часовой прожектором дрогнул — приснилось что-нибудь, наверное. И одного увидел. Вызвали подмогу, ребятам пришлось уходить.

Сейчас Рон колдует. Анатолия, наверняка, хватились, и будут действовать по простому. Не надо ждать хитрых решений. Организуют прочесывание леса. Для группы все равно итог плачевный. Что делать? Принцип старый: «Если кому-то умирать, то лучше ты, чем я».

— Рон, после захвата артефакта и объектов, что будем делать?

— По плану. Объект оставить, изделие выносим. Вы уходите с ним. Я выхожу отдельно.

— Чекисты не придут. От наружки мы оторвались, а Анатолий не успел сообщить ничего. Единственный, кто может быстро вывести на группу — ты.

Сакс шевельнул рукой. В затылок Рона уперся короткий ствол. «Парни, уходим по третьему варианту». Через границу с Польшей со стороны Белоруссии сложно. Надо пробираться на Украину. Там, в Мукачево есть старый контакт. Не поможет, сами уйдем. Через Карпаты проще, хоть в Словакию, хоть в Польшу, хоть в Румынию.

— Я не могу все рассказать, — Рон не оборачивался, — если меня уберешь, отсюда уйдете, но потом найдут. Все силы бросят, но найдут. Предлагаю компромисс. Вы работайте, как договаривались. Только цели меняются. Артефакт нужен русским. Мне нужен портал.

Рон верил в игры богов. Если у кого то победа, то это не его заслуга, а благоволение определенного бога. Личная приязнь или ответ на жертву, все равно. Если суждено умереть, то с ним бы не разговаривали. И Сакс, если убрал Анатолия, — победитель, избранник. Боги переменчивы. Нужно пользоваться их милостью, пока она есть.

— Какой еще портал? — Сакс убрал пистолет.

— Такой, в который очень надо зайти. Хотя бы узнать, где он. Девчонка — только возможность выйти на странника. А его даже след не смогли обнаружить. Об этом не знает и КГБ. Иначе мы все сидели бы сейчас в камерах и пускали слюни под препаратами. А странник сможет провести в дыру. Раньше Не раз туда проходили. И оттуда получали помощь и знания. Сейчас возможность утеряна. И я здесь, чтобы ее восстановить.

— Не мудри. Что мы с этого будем иметь?

— Я даю слово, что останетесь живы после операции. Гонорар увеличу вдвое. У меня есть такие полномочия.

— Принимается. Парни, при любой подставе валите его сразу, кто будет в живых.

— Я не болтаю попусту. С вами договаривался твой шеф. Теперь говорю я и от лица людей, про которых вам лучше не знать. В случае успеха работать тоже будете на меня. И на тех людей. Совсем за другие деньги.

— Тогда что мы делаем сейчас?

— Ждем и идем по следу. Потом берем всех живыми.

Глава 16

Дед сидел на поваленной сосне. Рик лежал у ног. Метрах в двадцати белели черепа.

— Не видела их? — Спросил дед.

— Нет. Пролетела, как в тумане.

— Это хорошо, тебя тоже не заметили.

— Суета в части. Кого-то засекли.

— А это за тобой пошли, да неудачно. Так что давай поторапливаться. Сейчас самое время.

Мы выходим на поляну. Егор Тимофеевич грузно опускает рюкзак. Рик вдруг срывается с места и бегает кругами вокруг нас и поляны.

— Что это он? — спрашиваю деда.

— Маскирует нас, как может.

— А он умеет?

— Вот и проверим, — посмеивается дед.

Он маленьким кругом выкладывает камни. Я усаживаюсь среди них.

— Сама попробуешь?

— Не уверена. Что должно быть?

— Держи свой артефакт, — вручает он мне железяку, — здесь никаких инструкций дать тебе не могу. Я даже не представляю, что там будет. Ну, только примерно. Будешь ориентироваться на месте.

— Понятно. Что делать?

— Постарайся закрутить силу в камнях. Когда воздух загустеет вокруг, зависни в мыслях и глаза прикрой. Три минуты дырку продержу. Там не знаю. Постарайся успеть. Не получится — все равно сразу уходи.

— Тебе огонь нужен?

— У меня есть.

Дед достал кулек с порошком.

— Не очень естественно, но зато быстро.

— Что это?

— Термитная смесь. Алюминий, магний, ржавчина, и с бенгальских огней настрогал еще. Сейчас не пламя требуется, а нагрев.

Он достает плошки, расставляет большим кругом, насыпает смесь, а в нее кладет зеленоватые железки со знаками.

— Господи благослови, — дед крестится двумя перстами и поджигает.