Ты будешь мой (СИ) - Сакрытина Мария - Страница 54

«Н-на фэйри эт-то раб-ботает?»

«Госпожа», — мастер прячет руки за спиной, чем немедленно приковывает к себе внимание моих гвардейцев. Ребята нынче внимательные — стоит только одного показательно казнить и остальные стараться начинают …

«Госпожа, мы пробовали на пяти лесных фэйри — на них работало. Но вы же понимаете, Ваше Величество, нужно больше испытательных образцов, чтобы с уверенностью утверждать…»

«У в-вас будет ст-только об-бразцов, ск-колько н-нужно».

Мастер кивает. Моё расположение к цеховщикам и торговцам уже стало притчей во языцех, так что нечто подобное он и ожидал.

Мы обсуждаем детали: сколько нужно фэйри и позволю ли я вести работы в подземельях под кругом камней Битэга — там много серебра, живого, волшебного. Мой двор снова откровенно скучает — мне тошно, что я должна каждый раз таскать с собой этих бездельников и видеть их скучные лица, слышать зевки и невнятное перешёптывание. А также и внятное: дескать, королева грязной работой занимается — потому что все эти лорды отправили бы к мастерам управляющих и сами бы ни о чём не думали.

Рэян стоит один у открытого окна. Его совершенно не интересует ни металл, ни окружающие его люди. Раньше он был центром притяжения всех моих лордов, а особенно леди. Раньше я обязательно бы нет-нет, но слышала его голос и смех. Теперь — туман.

Когда мы оставили мастерскую, он предложил мне руку — потому что так надо. И смотрел не на меня, а куда-то вдаль — в одну ему видимую точку в тумане.

Мне было почти жаль, что я вытащила его из дворца. Стоило оставить у окна в спальне — как брошенную куклу. Но сама мысль невыносима. Видеть его — даже таким — как чувствовать тепло земли после утомительного колдовства. Он нужен мне.

«Т-тебе б-было ск-кучно?»

Рэян продолжил смотреть на изрезанный горными склонами горизонт и не вздрогнул даже, когда я сжала руку на его локте.

«Рэян?»

«Что?»

«П-посмотри н-на м-меня!» — я протянула к его лицу свободную руку — заставить повернуться ко мне. Рэян уклонился.

«В чём дело, моя королева?»

Я опустила руку.

«Т-ты устал?»

«Конечно, нет», — ровным тоном отозвался он.

«Д-давай п-просто п-погуляем», — я вспоминаю, как так же мы шли бок о бок во сне. Там Рэян улыбался.

Наяву он отвечает: «Как пожелаешь» и ведёт меня к набережной Лэчина.

Мы молчали. Рэян по-прежнему смотрел на горизонт, я — под ноги. Двор и стража по моему знаку оставили нас одних. Мне не хотелось, чтобы они видели мои бесполезные попытки расшевелить мужа. Мне и так было достаточно плохо.

Изредка я поднимала взгляд на Рэяна. Мне очень хотелось, чтобы он меня поцеловал. Вот тут, у перил — я представляла это много раз раньше и краснела. Поцелуй у всех на виду — как неприлично! Зато лучшее доказательство, что Рэян мой. Плевать на приличия.

Но я смотрела на Рэяна, и у меня язык не поворачивался попросить. Я краснела вновь — но уже не от предвкушения, а от стыда. За себя, и за то, что безразлична единственному на свете человеку, который мне дорог.

И, наверное, я казнила бы себя ещё долго, если бы лорд-побережец из Никэла, о котором я уже забыла, не возник перед нами, как туманное видение.

«Ваше Величество, Ваше Высочество, — выдохнул он, склоняясь к моей руке. Очевидно, этот обычай что в Никэле, что в Инессе одинаков. И совершенно неприемлем в Дугэле, но я предпочла промолчать. Юный лорд так светился улыбкой — насквозь фальшивой, ну и что же? Никто не улыбается искренне при мне, кроме Рэяна… — Тысяча извинений! — продолжал герцог Мартин. — Мы с моей леди немного…э-э-э… заблудились. И ещё, знаете, эти трудности с гардеробом после кораблекрушения…».

Этот Мартин мне определённо нравился. Его болтливость и словно приклеенная мальчишеская улыбка даже вывели моего принца из оцепенения.

«Кораблекрушение?»

«О, это было ужасно, Рэй, но ты же знаешь море, — завёлся герцог, моментально перейдя на «ты», — морской народ пел перед бурей, но наш капитан решил, что он умнее всех и проведёт корабль мимо скал Кентума. Не провёл, — Мартин усмехнулся так, словно это было действительно смешно. — Моя бедняжка Рина так испугалась. Впервые в море…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Интерес в глазах Рэяна тускнел, и я поспешно поинтересовалась:

«Где же ваша спутница, герцог?»

«А, она засмотрелась на каменную резьбу — позвольте, Ваше Величество, выразить моё восхищение вашими мастерами, нам бы в Никэле таких». Я усмехнулась, а юный побережец продолжал: «Я оставил Рину вон у тех столбов, — герцог указал на пирс, где действительно виднелась одинокая тонкая фигура, — я спешил к вам, а мою леди просто невозможно уговорить торопиться, когда рядом такая красота. Рина увлекается резьбой — правда, по дереву. Ей очень интересна дугэльская техника».

«Полагаю, если ваша спутница захочет, я могу устроить ей встречу с моими резчиками», — предложила я, желая казаться любезной. В конце концов, юноша так старался заполнить собой неудобную тишину.

«Это было бы великолепно, Ваше Величество», — улыбнулся Мартин.

«А в это время вы могли бы составить компанию мне, — продолжала я, бросая быстрый взгляд на Рэяна. — Вы очень любезны, Мартин, ваше общество мне приятно».

Герцог рассыпался в комплиментах пополам с благодарностью. А Рэян снова смотрел в никуда, не отреагировав даже на фривольное замечание никэльца: «Коричневое, Рэй, тебе очень идёт».

Бесполезно. Всё, чтобы я ни делала… Впрочем, отчего же всё? У меня ещё толпа инессцев в подземельях — на сколько дней их хватит, чтобы расшевелить супруга?

Вода странно неподвижна. Раньше мне нравилось смотреть на неё, но теперь это почти как бродить по разорённому кладбищу, где вскрыты могилы. Я даже чувствую сладковатый запах тлена — конечно, это воображение играет со мной злую шутку.

Ветер у воды сильнее — я представляю себя пушинкой, зацепившейся за лепнину на колонне. Держусь одной рукой за каменные цветы, одновременно чувствуя, как боль в ногах сходит на «нет». Как волна во время прилива — и я даже понимаю, откуда она идёт. Я могла бы показать направление с закрытыми глазами.

Оборачиваюсь — ну конечно же, никакой волны. Мёртвая вода Лэчина спокойна, как мертвец в могиле. Вместо воды я вижу туман — он стелется по мрамору набережной, и что-то (воспоминания?) мне говорит: его нужно бояться. Но вместо того, чтобы отступить — и предположительно упасть в воду, когда ноги подломятся — я наклоняюсь и ловлю туманный сгусток. Он прохладный и невесомый, выгибается под моей ладонью, как зверёк. А потом исчезает.

Я выпрямляюсь.

Вдали — но достаточно близко, чтобы можно было рассмотреть — к нам идут трое. Один из них Мартин — я узнаю эту его забавную шапочку с пером, над которой тихо хихикала, пока мы мчались сюда и пока Мартин не заговорил о смерти.

Второй — тоже мужчина, но его ещё скрывает туман. А между ними — девушка, и её мне хорошо видно. Она дугэлка, урождённая и не полукровка. Это можно понять легко — по мягким, но неправильным чертам и кудрявым чёрно-золотым волосам. Только в Дугэле можно встретить такой красивый оттенок. Мои вот — иссиня-чёрные, что не так благородно.

Троица приближается, и я не могу отвести взгляд от девушки. Туман вьётся вокруг неё, как ручной пёс. То и дело лижет руку, трётся о юбки, встав на дыбы, гладит щёку. Девушка, не обращая внимания, слушает Мартина и искоса тоскливо поглядывает на третьего, с кем идёт под руку. Она очень — нездорово даже — бледна, то и дело нервно поправляет верхнюю накидку, украшенную капельками янтаря. Волшебница, конечно — добавляю я к описанию. Урождённая дугэлка и не полукровка уж конечно ладит с магией. Я замечаю её взгляд, когда Мартин предлагает руку, а тот, третий, направляется ко мне. Девушка смотрит ему вслед с таким тоскливым отчаянием, что меня немедленно пронзает жалость. Она, волшебница, которой я всегда хотела быть, в богатой одежде, за которую убила бы любая школьница, отчего-то глубоко несчастна. Я чувствую это — и мне хочется сделать всё, чтобы она хотя бы улыбнулась.