В поисках смысла (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич - Страница 43

Любое путешествие сначала радует новыми видами, потом устаешь. Мы ехали полями. Чили сейчас играет ведущую роль в поставках пшеницы. Мясо тоже экспортирует. Поэтому все участки ближе к городам обхожены и огорожены. Первое время ночевали в деревнях и окрестностях Сантьяго. Фермеры пугались Братьев, мы их успокаивали и платили деньги. Покупали мясо, сыр, лепешки. Через две недели фермеры кончились. В крестьянских и индейских хижинах мы все не размещались. Стали ставить шатры. И купить можно немного, но нам с радостью продавали, что могли. Свои запасы мы берегли.

Потом дорога свернула. И крестьяне кончились. Мы ушли с основного пути, ведущего по ту сторону Анд. Горы огромные и безмолвные. В низинах текут чистейшие реки. Подножного корма для скота хватает, но в горах виден снег. Поднимаемся выше, и ощутимо холодает.

На водопое старший нашего конвоя показал рукой вдаль. В подзорную трубу я еле разглядел фигурку.

— Кто-то идет за нами. Это — не индейцы, и не местные, это — европейцы.

— Кто в этих местах, кроме вас, может хозяйничать?

— Хозяйничать не будут. Но пройти могут, ограбить могут. Думаю, это передовой дозор. Их больше.

С этого момента было не по себе. Но ничего не случилось и на следующий день. И после. Через две недели мы пошли ущельем. Оно постепенно сужалось

— Дальше будет еще уже. Пока дорогу не перегородит заброшенный испанский форт. Там можно отдохнуть и выставить засаду, — сказал старший Пинчейра.

— Или нам выставят.

— Не должны. Форт не обойти. Мы будем прикрывать вас и ждать там, пока вы сделаете свои дела и вернетесь.

— Очень любезно с вашей стороны.

Через два дня показались стены, обваленные землетрясением. Время уже обеденное. Приняли решение разбить лагерь у стен форта для защиты от ветра. Само укрепление небольшое, полностью перегораживает ущелье, которое здесь метров сто шириной. К стенам поднимается холм с пологим склоном. Можно зайти в ворота, а можно через проломы в стене. Внутридва разрушенных здания. Одно было башней метров пятнадцать высотой, по моим прикидкам, а другое одноэтажной казармой, столовой и всем, чем надо. С противоположной стороны тоже стена около шести метров. Ворот нет, есть только маленькая калитка, которую завалило камнями. Не обнаружили ни посуды, ни каких-либо следов жизни человека. Вероятно, форт оставлен очень давно. Очень неуютно там и одиноко.

— Давайте за стенами устроимся, — сказал Игнат.

— И ветер там воет. Здесь спокойно. И за дровами дальше ходить.

Мы наломали для костров сухостоя их высокого кустарника по бокам ущелья. Он густо растет, оставляя только середину свободной. Но подлеска в нем нет. Если пригнуться, то легко в нем проскользнуть.

— Сходим.

— Алену пугает та сторона. Я понимаю, что так лучше, но тут удобней. К тому же, со входа в ущелье мы никого не видали. Может, нас просто проводили или будут ждать на выходе.

— Удобней, только кустами легко подойти.

— Так выставим дозор метров за пятьсот. Пусть сторожат местные разбойники, свой хлеб отрабатывают.

Братья согласились. Им тоже не нравились кусты. Они выставили пост из трех человек и меняются каждые три часа.

А мы сварили пшеничной каши с мясом и заварили чай. Около костра уютно. Спать в шатре холодно, наши располагаются здесь же на ночлег. Сейчас поедим и в ворох одеял. Плюс десять, это не минус двадцать. Вполне пригодно для жизни. А завтра я прослежу, чтобы все перебрались в безопасное место. Еды хватит на месяц. Потом можно мулов съесть. Или охотиться. По дороге подстрелили трех андских оленей, одного оленя пуду. Видели тапиров и очкового медведя, гуанако. С голоду не помрут. А сам завтра же к вечеру уйду. Осталось два дня, но об этом знают только Петров, Алена и я. С такими мыслями я двинулся к шатру.

Спасли нас собаки. Они бешено залаяли в темноту. А оттуда вспышки и грохот.

— Тревога! — Заорал я, — к бою!

Мысли завертелись: «Это те трое с поста? Нет, эти же по нам не стреляют. Бегут вместе с нами. Это не Братья. Значит, поста больше нет. Это те подкрались, вырезали Пинчейра».

Нас семнадцать человек вместе с Аленой. Мы успели расхватать оружие. Залегли. Жена мне тычет чем-то. Жилетка. И сама она уже облачилась и затянула ремни на талии. Молодец девочка.

— Цель по вспышкам, — командую я, — Федя, метни огня.

Пылающая головня кометой сыплет искры. Пламя выхватило из темноты тени. И что-то много их.

— Огонь!

Мы даем залп из ружей.

— Отползаем за костры! Пистолеты к бою. Кто с краю, разворачивайтесь и фланги прикрывайте, — кричу я по-русски и по-испански.

Несколько человек вскакивают и бегут назад. Из темноты выстрелы, уже близко. В одного попали. Человек тридцать в отсветах четырех костров прямо и с боков. Но стоячих больше нет. Из травы вспышки. пистолеты отбрасывают фигуры назад во тьму. Я тоже стреляю в ближайшую фигуру. Ну и отдача у него! Точно, слона завалит. Вижу, как слетела шляпа, возможно, вместе с головой. Напор убавился. Выхватил пистолеты Эгга. Взвел курок. Выстрел. Еще взвел, выстрел. Теперь второй. Но не успел.

Из темноты раздались четкие команды на английском. Они бросились в рукопашную. «Решили, что мы разрядили оружие и воспользовались паузой» — пронеслось в голове.

Все смешалось. На меня прыгнул здоровенный мужик. Стволом ружья он отвел мою руку с пистолетом в сторону. Дальше с противохода будет удар прикладом. Я ввинтился в его ближнюю руку и продолжил движение ствола, мешая ему вернуться. Левой рукой выхватил нож и воткнул в основание горла сверху вниз.

На анатомии преподаватель учил, что у грудной клетки человека есть две апертуры, верхняя и нижняя. Со всех сторон важные органы защищены костями, ребрами. А апертуры закрывают только мышцы. Снизу открывается печень. Удар смертельный в наших обстоятельствах, но не сразу. Если ударить по центру снизу вверх, то пробьешь сердечную сумку. Сердце же не целиком слева находится. Оно также за грудиной и немного на правую сторону заходит. А сверху сразу крупные сосуды и аорта.

Нож ушел за грудину по рукоять. Вытаскивать некогда. Летит второй. Я успел выстрелить в упор в область сердца. Нападавшего отбросило. Третий был осмотрительней. Он решил, что я истратил единственную пулю и теперь безоружен. До него меньше трех метров. Приклад пошел в мою сторону.

У нас на тренировках было такое упражнение: один быстро к тебе идет, а ты должен успеть выхватить из кобуры пистолет, снять с предохранителя, передернуть затвор и нажать спусковой крючок. Когда это делаешь просто на время, у всех получается. А когда есть такой фактор давления, то многие теряются от угроз и криков «Убью!». Я приспособился в последний момент ложиться на спину, прямо под ноги, и стрелять снизу.

Прием этот сам применился, на автомате. Я откинулся назад. Приклад просвистел надо мной. Снизу я выстрелил в солнечное сплетение, чтоб пробить сердце. Не знаю, что там пробилось, но он рухнул рядом и скорчился.

Я выдернул нож и огляделся. Федя крушил ружьем головы, как дубиной. Его не видно, а он к костру не подходит. Только тень на секунду появляется. Из кустов звон железа. Я метнулся туда. Навстречу показался Игнат с шашкой и бебутом в руках: «Убегли, кто смог»

— Перезарядить оружие, — гаркнул я, — забираем вещи, какие можем и отходим за стену.

Во тьме стоны чужих раненых. Сейчас не до них. А вот Алены не вижу. Пригнувшись перебегаю от одного к другому. Она в начале схватки уже была в шатре. Замечаю Петрова, у него на руках кто-то лежит. Холодея и не прячась подбегаю и вижу светлые волосы.

— Жива?!

— Жива, — спокойный голос Петрова меня отрезвляет, — ранена. Сейчас будем разбираться.

Моя жена поворачивает голову. На пол лица огромный кровоподтек, глаза не видно, на скуле, в центре его рваная рана. На рукаве кровь. Сергей наложил жгут. «Тащим в форт».

Присев за обломками стен, огляделись. С нами поднялись половина Пинчейра, пятеро остались внизу. Из моих нет двух человек. Один наводящий, заместитель Петьши. Во всех смыслах заместителя. Очень толковый парень, со временем взял бы линию работы. Другой- художник Васятка, который напросился в горы пейзажи рисовать.